От воды шёл пар. Я сняла с себя всю экипировку и погрузилась в воду, расслабляя уставшие мышцы. Завтра, скорее всего, я не смогу подняться, не испытав боли в каждой своей клеточке, но это небольшая плата за спокойную жизнь.

Служанка вымыла мои волосы и натёрла тело маслами — аромат был потрясающий. Когда мне сушили и укладывали волосы, в покои вошла королева, она же её величество, она же моя мать. Служанки поклонились, чуть не поцеловав белый мрамор пола, и скрылись за дверьми.

— Чем обязана? — Не обращая внимания на мать в дверном проёме, я сосредоточенно рассматривала своё лицо в отражении.

— Я сделаю вид, что не заметила твоей дерзости, — сказала мать холодным тоном и подошла ко мне ближе. — Всего лишь пришла справиться о здоровье дочери и пригласить её выбрать ткани для наряда к балу. Моя личная швея выделит на это время.

Ах, выделит? Надо же, какая занятая женщина обшивает матушку с ног до головы.

— Не стоит отвлекать человека по мелочам. Я могу и в домашнем на приём прийти. А что? Всё равно меня любую принцу выдадут. Ну, бантик подарочный ещё привяжите.

— Как тебе хватает наглости? — Щеки королевы покрылись красными пятнами. — Ладно, будь по-твоему. Закажем платье у швеи, что готовит наряды придворным. — Женщина подобрала подол и развернулась ко мне спиной. — Жду тебя в малом зале.

— Отлично, как только освобожусь — всенепременно скрашу ваш досуг. — Ох, кажется, у меня вскочил прыщ.

— Тебе не помешает выучить этикет и правила для леди, дочь, — менторским тоном заговорила мать, возвращаясь на место.

— Не думаю, что это лучшая идея, — наконец разворачиваюсь лицом к королеве, — ваша дочурка погибла, следуя этим правилам, а значит пользы мне от них мало, а то и вовсе нет.

— Что за глупости? — Королева изогнула бровь. — Ты наша дочь, ты принцесса, ты должна следовать традициям, а не пренебрегать ими.

— Ну да, ну да, — я посмеялась и постучала ногтями по поверхности туалетного столика. — Я, кажется, уже говорила, что вы ужасные родители? — Появилось раздражение, а за ним, как правило, наступает неконтролируемая злость, надо бы сбавить обороты.

— А мы, кажется, уже говорили, что спасали твою жизнь, — ответила мать тоном, не терпящим возражений.

Не думаю, что королевская чета вообще привыкла к оспариванию своих мнений.

— Она тоже была чья-то дочь! — неконтролируемо повышаю голос. — Вокруг вас живые люди, леди Амелия! Обратите же уже на это внимание!

Искренне не понимаю, как можно быть такой холодной. Всегда ли королева была такой или титул сделал из неё расчётливую и скупую на эмоции женщину?

Взгляд матери обещает, как минимум порку, а как максимум стояние на гречке голыми коленями. Ну, или как ещё здесь принято наказывать непослушных детишек?

— Ждём тебя через сорок минут в гостевом зале, — сквозь зубы, как истинная змея, прошипела королева.

Её ярость отразилась в глазах, но поза и мимика остались непоколебимы. Плавной походкой, шелестя юбками, она покинула мои покои. Стоило двери захлопнуться, как злость подступила к горлу и я, схватив первые попавшиеся склянки, швырнула их в стену. Содержимое растеклось красными пятнами, напоминающими кровь, и меня замутило.

Ненавижу. Как же я их всех ненавижу.

Несколько дней я только и делала, что зубрила правила хорошего тона, обматывалась как мумия в шелка, парчу, кружево, бархат и прочие тряпки, и репетировала танцы.

От швеи королевы я отказалась. Но та, которая шила наряды для самых близких к королевской семье, задрав нос от доверия Её Высочества, начала снимать с меня мерки вне очереди. VIP-обслуживание, ничего не скажешь.

Она выспрашивала у меня фасон, цвет и украшения на ткани. Какого же было её разочарование, когда я отказалась от воротника из перьев павлина, корсета из кожи рептилий и платья, расшитого кристаллами.

Где их учат этих мастеров, которые так любят всё «дорого-богато»? А я ведь просто попросила нежно-голубой наряд со скромным вырезом. Но ради спокойствия швеи пришлось согласиться на перламутровый перелив ткани. И этого мне было более чем достаточно. Титул принцессы обязывает беспокоиться о стране, а не о тканях и драгоценностях.

Уже который день не было возможности увидеться с Ри. Я даже пыталась прикинуться больной, чтобы она меня навестила. Не получилось. Пришёл какой-то тучный старик, молча сунул мне ложку зелёной жижи и удалился из моих покоев, не проронив ни слова.

После моего отказа использовать личную швею матери, королева стала наседать с двойным азартом по части ювелирного искусства. Она таскала меня к местным ювелирам, чтобы они подготовили мне украшения, достойные принцессы, и подбирала всё на свой вкус. Предложения были вполне приличными, что удивительно. Но я из принципа отказалась от всего.

Почему? Потому что, видя, как мать светится, словно северное сияние, в памяти всплывала совсем иная картина, где моя подмена не знает материнской любви и поддержки отца. А ведь девочка тоже была чьей-то родной дочерью, её хотели и ждали родители. Она должна была быть любимой и любящей, а не загубленной девицей, сиротой при живых родителях. Королю и королеве должно было хватить совести полюбить эту девушку. Ведь нет ничего лучше первого сказанного слова, первых шагов и успехов в учёбе.

Любовь надо давать детям, несмотря ни на что. Когда уже до людей дойдёт, что не бывает чужих детей?

Выбраться на оружейный двор не было никакой возможности, хотя удобный наряд и тёплая накидка с сапогами ждали своего часа в моём шкафу. Мои неконтролируемые приступы агрессии не прекращались, и, поскольку у меня не было возможности вернуться к мечу и манекену, я начала бить… нет, не прислугу, а подушки. Конечно, эффект был не такой, как после размахивания мечом, но всё же помогало немного успокоиться.

Приближался день «Х». Все придворные дамы, как ошалелые, носились с бриллиантовыми украшениями и дорогущими тканями. Матери наряжали своих прекрасных дочурок, как фарфоровых кукол. Я даже стала свидетелем почти случайно диалога такой мамаши:

— Надень это платье, и оба принца будут твоими! — горячо шептала мать. Лиц я не видела, зато прекрасно всё слышала.

— Мама, старший принц помолвлен, а младший предназначен Фрее.

«Для кого-то и Фрея, но для большинства принцесса Фрея» негодовала про себя я.

— И что? Он женится на ней, и она будет рожать ему наследников, а ты будешь его любимой.

— Я тоже хочу замуж, а не быть любовницей! — горячо возразила девушка, шмыгая носом.

— Тише ты, за кого ты пойдёшь замуж? За лорда или графа? Вот если бы принц, особенно из Скандарии, представляешь, какие перспективы это открыло бы для твоего отца?

— Но мама!

— Прекрати мне тут! — женщина шикнула на дочь, и та умолкла.

Ну, а чего я собственно ожидала? Здесь любая мать готова отдать свою «любимую» дочку даже старому мужчине, лишь бы денег было побольше. Мерзкие люди.

Но и это было не самое удивительное. Незадолго до финальной примерки моего отвратительного наряда появилась на горизонте та самая леди-попугай с платьем из шторки. Кстати, её новый образ радикально не отличался от предыдущего.

— Моя принцесса, я надеюсь, вы с нетерпением ждёте часа, когда сможете поразить всех своим новым нарядом?

Как-то слишком сильно её волнует моё платье. Она часто крутилась рядом, наблюдая за тем, как на бумаге зарисовывают мои идеи и пожелания.

— Да, леди… — её фамилия напрочь вылетела из моей головы, заменяясь лишь образом её ужасного наряда, — вы даже не представляете как.

— Вы будете блистать на балу! — сладко распевала дамочка, неестественно вытягивая губы трубочкой. Надеюсь, у неё не судорога? — Я посмела немного добавить яркости платью, но не волнуйтесь, — пошла на попятную мадам, — я ничего не испортила. Своим сиянием вы затмите даже первую звезду Зарка.

Как бы у людей глаза из орбит не повылазили от такого «сияния».

В день примерки я была злой, даже слишком злой, кончики моих пальцев покалывало от накала эмоций. Я ходила из угла в угол и молилась про себя, чтобы никто не попал под раздачу. Мне нужно было сбросить это напряжение и срочно.