И… Узнав их поближе, Лен испытал противоречивые эмоции. Впервые он немного жалел, что у них нет этих шансов. Они… Были не так уж и плохи. Обычные люди.

Голос Димитрия вывел его из размышлений.

— Знаешь, в прошлом году Олаф тоже собирался. Тогда я рассказал ему, как ужасны зимние походы. Ну знаешь, историю, как лекарь отрезал мне два пальца на каждой ноге и что я не хочу, чтобы такая же участь постигла и его. Тогда я его отговорил, но сейчас ушли его друзья… Сегодня, когда я встал у порога и сказал, зимой он никуда не пойдет, я не верил, что он меня послушает, но…

— Он тебя послушал? — Поднял бровь Лен,

— Он сказал, что здесь он нужнее и уйдет весной. Мне кажется, я могу тебя пока что благодарить, но… не мешай ему сделать свой выбор.

Лен облегченно вздохнул, пропустив слова Димитрия сквозь уши. Конечно, он помешает сделать Олафу ошибку, что будет стоить ему жизни. Пусть он не сумел спасти Ростославом и Кином, это не значит, что все потеряно. Нельзя отступать, нельзя опускать руки — иначе погибнет еще больше. Может стоит устроить Глашатаю несчастный случай?

Лен задумчиво запалил огонь. Ярость разгоралась в нем вместе с печью.

— Бездна, неужели эти двое испугались тяжелой г’аботы? — Воскликнул Лен, пытаясь заглушить внутренний голос.

— Послушай, дело не только в тяжелой работе. — Мотнул головой Димитрий и тяжело вздохнул. — Видишь ли, Рик говорит, что нормального зерна мы не получим. Вообще. Ни через неделю, ни через месяц. Барон похоже сильно осерчал на эту аферу с пайками и такое чувство, что решил заморить нас голодом. Пока знаешь лишь ты и я. Нам нужно придумать выход в ближайшие недели, до того как приедет новая партия порченого зерна. Когда это случится — начнется паника, а люди склонны делать глупости, когда паникуют. Так что Рос с Кином еще удачно отделались, по крайней мере их будут кормить, в отличие от нас.

— Но сына своего ты не пустил. — Мигом ударил в брешь Лен.

Димитрий кивнул.

— Ты прав, не пустил. Но если мы не справимся, я лично свяжу его и утащу к вербовщику. Лучше так, чем от голода помирать.

— Г’азве ты не понял, что именно этого и добивается баг’он⁉ — Фыркнул Лен. — Он об этом почти пг’ямо сказал на делянке, бездна тебя дег’и!

— Я понял. Прекрасно понял, но что мы можем сделать? Ну и вот.

Брага закипела. Самогон начал по каплям конденсироваться и стекать в емкость.

— Хочешь обменять все, что у нас есть на еду? Чег’ез патг’ули?

— Да, но не через патрули. Они не занимаются такими объемами, это не отрез ткани с города привезти. Нам нужна еда на всю деревню. — Серьезно произнес Димитрий и улыбнулся.

Эта улыбка заставила Лена шевелить мозгами. Значит у него есть план. Стоп, наварить как можно больше до обеда. В обед новый надсмотрщик погонит всех на деляну, так как нормы в этот день нет — заготавливать они будут исключительно для него, а пока его нет, потому что он уехал в город… Уехал за телегой?

Все встало на свои места.

— Патг’ули пг’опустят телегу в дг’угую дег’евню? — Задал один-единственный вопрос Лен и Димитрий улыбнулся еще шире.

— Не зря я сделал тебя своей правой рукой. Да, обычно они не пускают крестьян, но если договариваться будет надсмотрщик… Проблем быть не должно. Мы воспользуемся этим и купим зерно у соседних деревень на обратном пути. Это единственное, что я могу придумать.

План был хорош.

Им повезло, Рик не собирался тратить свое время, чтобы контролировать каждую отправку древесины в город. Едва груженная повозка исчезла с его поля зрения, как на нее добавился новый груз в виде глиняных кувшинов с очищенным самогоном.

— Не пролейте, не пролейте! — Нервно ворчал Димитрий, помогая укладывать кувшины рядом с черными стволами.

Деревенские провожали импровизированные продуктовые караваны с надеждой и слезами на глазах. Из-за половинчатых пайков у них практически не было запасов на черный день. Над ними всегда висел призрак голода.

Спустя четыре часа первая телега вернулась из города.

— Едет! — Крикнул чумазый парень и побежал к ней прямо по снегу, оставляя босые следы.

Целая толпа тут же высыпала на улицу. Все с восхищением и радостью осматривали мешки, которыми была нагружена телега.

— Сбрасывайте, только быстро! Мне надо ехать на деляну. — Резко воскликнул Димитрий. Вид у него был чрезвычайно мрачный. Люди не обратили на это внимания.

Зря.

Один спешно развязал мешок и запустил туда грязную руку. По морозному воздуху тут же разнесся затхлый, мокрый запах. Запах гнили. Запах плесени. Крепостной неверяще смотрел на свою руку, в которой чернела горсть зерна.

Дело оказалось не в махинации с продовольственными пайками. Это было не наказание за вороватого надсмотрщика.

Все деревни в округе тоже получили лишь черное зерно.

Первую неделю все просто проедали запасы. Наиболее ответственные оставляли еду детям, но таковыми были не все.

Голод подступал все ближе. Даже в городе не осталось пригодного зерна. Злые языки поговаривали, что все пригодное зерно Барон Манус спрятал в своем замке. Возможно, поговаривали не просто так, но какой смысл? Даже небольшой замок был неприступной крепостью для любой толпы.

На вторую неделю люди рыскали по округе, пытаясь найти хоть что-то съедобное. Прошлогодняя засохшая крапива, была вырвана с корнем. У всех берез в окрестностях — срезали кору. Всё хоть сколько-то съедобное шло в ход.

Многие начали вырезать из веток черной древесины палочки и посасывать их. Сладкий вкус позволял отсрочить голод.

— Ты говог’ил, что сок железного дег’ева без пеu’егонки ядовит. — Закономерно поинтересовался Лен у Димитрия, когда впервые увидел его с черной палочкой в зубах.

— Верно. Но все же он убивает не так быстро, как Черная Плесень. — Мрачно посмеялся тот.

Черная Плесень… Лену уже начиналось казаться, что это не яд, а настоящее проклятье. Он пытался очистить зерно всеми возможными способами, что только мог придумать. Варка. Вымораживание. Фильтрация. Ничего не выходило… Кроме спиртового брожения. Это было единственное утешение и то, что позволяло им хоть как-то держаться.

Прошло три недели.

Руки работников тряслись, даже подготовленный организм не мог жить на одном лишь спирте без последствий. Говорят, без еды можно прожить месяц… Но вряд ли имелся в виду месяц, когда ты батрачишь, как вшивый кобольд!

Проклятый Рик хоть и снизил норму до одиннадцати деревьев, выполнять ее становилось попросту невозможно. У работников просто не было на это сил.

— В стор’ону! — Крикнул Лен и в прыжке сшиб засевавшегося лесоруба.

Спустя миг на его место с грохотом свалился ствол дерева.

Несчастных случаев становилось все больше, люди больше не могли поддерживать темп. Более того, с каждым днем их становилось все меньше и меньше.

Сегодня Лен недосчитался еще одно.

— Димитг’ий, а куда делся Вал? — Спросил он у своего товарища, поднимаясь с земли и отряхивая снег.

Его куратор тоже серьезно сдал. Мешки под глазами, рыбий взгляд.

— Он мертв. — Мрачно ответил Димитрий. — Украл немного зерна, сварил и…

— Я понял. Бездна! — Выругался Лен. Голод тоже не обошел его стороной, он и раньше не был жирным или мускулистым, но за время жизни в Герцогстве все больше и больше походил на скелета.

Сегодня был последний день надежды. Суббота. Из города должна прибыть телега с зерном. Если Димитрий прав, то… Ничего съедобного там не будет, но вдруг он ошибся?

На это надеялись все. Даже Лен немного надеялся несмотря на то… Что ситуация была ему выгодной. Даже Глашатай побоялся приезжать, на прошлой неделе его чуть не закидали камнями, когда он начал рассказывать про временные трудности с едой.

Он оказался довольно умен, а вот Рик…

— Ну что встали, бараны? За работу, мать вашу! За работу! Вы нихрена не выполняете мою норму! Совсем осмелели что ли? — Кричал на них надсмотрщик, но его крики уже мало помогали. У людей просто не было сил на тяжелую работу.