Всего спустя три часа и короткий перекус из хлеба и воды, что принесли к делянке чумазые мальчишки — его дерево с грохотом обрушилось на землю. Первое на делянке за этот день.

— Ой, ой. — Посетовал Димитрий. — Я же говорил тебе отдохнуть… Вдруг заметит?

— Кто заметит?

— Надсмотрщик.

Это показалось Лену странным, но когда надсмотрщик прибыл — все стало еще страннее. Его жирная туша в обхват была с трех худосочных лесорубов, а сам он передвигался на повозке, запряженной быком. Вместе с ним не было охраны, даже Лен мог бы в любой момент зарубить эту свинью, но… Лесорубы все как один побросали свои пилы, топоры и опустились на колени. Над делянкой сгустился страх.

— Чей это подопечный? — Указал на Лена надсмотрщик.

Димитрий нерешительно поднял руку.

— Удар кнутом за то, что не растолковал все как следует.

— А тебя… — Обратился он к пленнику, что продолжал работать несмотря ни на что. — Звать как?

— Лен. — Коротко ответил он.

— Значит так, объясняю один раз, как у нас тут все работает. Повторять не буду, поэтому мотай на ус. Я в безмерной своей доброте не просто позволяю вам не выполнять норму, я даже кормлю тех, кто ее не выполняет, целой половиной положенного вам пайка. При любом другом управляющем вы бы все уже подохли с голоду, поэтому будьте благодарны и не лезьте не в свое дело. Поэтому то, куда уходит другая половина пайка — это дело вовсе не ваше, ясно? Свали ты хоть десять деревьев, ты не получишь моего особого расположения или полноценной пайки, они предназначены для других. Склони голову. Не высовывайся. Не мешай большим людям вроде меня, делать свои дела и мы поладим. Ты не лезешь ко мне — я не лезу к вам. Я понятно объяснил?

Лен оглянулся, но не увидев в глазах собравшихся ничего, кроме равнодушия и страха — кивнул. Пока еще было рано выступать против борова.

— Хорошо, теперь простой вопрос. Тебя привезли сюда с семьей… сколько в ней человек?

— Кажется, это ошибка… — Вопрос сбил Лена с толку.

— Запомни, раб. Я никогда не ошибаюсь. Итак, сколько?

И тут он все понял. Понял, как это работает.

— Моя семья очень большая, в ней целых шесть человек… и все в ней малые дети, что еще не могут г’аботать.

Надсмотрщик сипло рассмеялся, его смех походил на хрюканье кабана.

— Молодец, кажется ты довольно умен, а до каждого из этих дурней полчаса доходило. Но шесть — это слишком много, возникнут подозрения. Пусть будет пять. Запомни накрепко, пять! Придумай им имена… И запомни еще вот что — не доставляй мне проблем, и я не доставлю проблем тебе. А пока иди, отдохни. Твой рабочий день на сегодня окончен, срубленное тобой дерево доставят другие. — Ласково произнес надсмотрщик. Казалось, будто он восхищен догадливостью крепостного и готов ему благоволить.

Вот только Лен мгновенно раскрыл его план. Высказывая одобрение, жирный искуситель предлагал ему привилегию. Привилегию переложить часть своей работы на других, ведь он даже не закончил обрубать сучья, а дерево нужно было еще доставить на склад, чтобы выполнить хотя бы половину нормы. Стоит ли говорить, обрадуются ли эти люди дополнительной работе? Под видом одобрения он пытается настроить коллектив против него!

— Благодаг’ю вас. — Коротко произнес он и надсмотрщик, посмеиваясь, уехал.

Лен вновь поднял топор и продолжил свою работу. Даже когда он закончил со своим деревом, он пошел к едва ли наполовину срубленному дереву товарища.

— Зачем? — Удивился Димитрий действиям подопечного.

— Вместе мы сп’гавимся быстг’ее. — Просто ответил Лен.

Димитрий покачал головой, но не стал возражать. Напротив, он стал взмахивать топором гораздо шустрее, словно помощь другого человека воскресила в нем остатки дремлющей совести. И когда второе дерево рухнуло, он даже не удивился, что Лен не собирался останавливаться, взял топор наперевес и отправился помогать другому.

Ведь он не собирался отступать. Ему нужно было завоевать доверие этих людей. Такова была задача, что ему поставил лорд Кондор.

Все ради революции.

Лен постепенно осваивался в безумных порядках Первого Герцогства.

Признаться, не того он ожидал, когда соглашался на это задание.

В Королевстве довольно часто встречались правители, что относились к крестьянам, как к своим игрушкам. Внешне соблюдая пристойный вид, втайне они убивали их ради развлечения.

Магия позволяла сберечь зерно от засух, увеличить плодородие почвы и в целом не беспокоиться за урожай, посему из всех жителей королевства крестьяне… Казались самыми ненужными, особенно если их расплодится слишком много. Всего лишь основа для реально нужных людей — ремесленников, наемников, стражников, а изредка даже рыцарей… Хотя куда чаще одаренные просто исчезали, а их тела использовали в тайных ритуалах либо и вовсе в алхимических зельях.

Конечно, многие из властителей, кому повезло иметь в своих землях ресурсы — эксплуатировали своих поданных, загоняя их до смерти. Однако, даже они старались использовать преступников, зачастую вводя все более и более безумные законы, чтобы этих самых преступников становилось достаточно. Впрочем, в большинстве владений, крестьяне жили достаточно свободно, чтобы уйти к другому лорду… Вот только Первое Герцогство было не из таких. Крепостным запрещалось покидать приписанную деревню под страхом смерти, посему не так уж и много людей было, кто сбегал из него.

Лен ожидал увидеть чахлый, забитый народ, которые угнетали эксплуататоры. Апофеоз всего, с чем он поклялся бороться. Апофеоз того, как аристократия унижает рабочих.

Однако, к его удивлению, народ… адаптировался. Он не считал аристократию своим врагом, а сформировал извращенный симбиоз, словно заимствовав у них худшие черты.

Народ, без сомнения, страдал, но страдал в меру.

Там, где он ожидал увидеть тлеющие угли, что вспыхнули бы от щепотки пороха — булькало болото. Вязкое, вонючее, едва теплое.

Апатия.

Он почувствовал, как она одолевает и его, когда вернулся со смены, сдав норму. Солнце было еще высоко, а работа была закончена. Скудные порции солоноватой каши и полная свобода до следующего утра. Признаться, ему казалось, что это даже мучительнее, чем если бы его заставили работать сутки напролет. Лень убивает разум.

Лень и алкоголь.

Забившись в отдельный барак, мужики достали самодельные фляжки из бересты. Собиралась отметить появление нового жителя в их деревне, но Лену показалось… Что они в любом случае нашли какой-нибудь повод.

Для приличия угостившись странной бурдой, он чуть было не выплюнул ее на земляной пол. Как такое вообще можно пить?

Серая, почти черная мутная гадость на вкус напоминала заспиртованных тараканов. В резком запахе даже спирт чувствовался с трудом.

— Что это за д’гянь? — Прокашлявшись, сипло спросил Лен.

— Ха, ты привыкнешь, как и все мы. — Рассмеялся Димитрий. Его смех подхватили другие лесорубы.

— А нельзя купить что-нибудь получше? От чего не тянет блевать?

— Купить?

— Да. Г’азве нельзя г’аздобыть денег и купить?

— Ну как тебе сказать, раздобыть что-то всегда… — Начал было один из рабочих, но его перебил Димитрий.

— Нет. — Резко ответил он, отхлебнул пойла и добавил. — У нас тут денег никто не видит… но есть кое-что получше денег. Эль — жидкая медь, самогон — жидкое серебро, а золото… Золото я отродясь не видал, но, видимо — это вино. Напиток богачей.

Он мечтательно чмокнул губами, а Лен отметил на полях, что его куратор не так прост. Он одним словом заткнул рабочего, а тот даже не попытался возражать, пока его передали на поруки не последнему по авторитету человеку в деревне.

— Никогда не пил вина. — Посетовал рабочий.

— И хорошо, иначе будешь кровью ссать, как все наши лорды. То-то потому они злые.

Лен недоуменно посмотрел на рабочего. Кровью от вина? Что?

— Чернеет от браги нашей… А вино красное — ну ты дотумкал, да? — Шепнул на ухо Димитрий.