Предпоследними фразами он явно припоминает мне Мишу, которого я оставила в неведении, когда уехала в Санкт-Петербург, но я спокойно воспринимаю это – в моем сердце звучат другие слова: «Я люблю тебя, и я не буду изменять тебе».

– Я не буду ничего скрывать от тебя, а тем более обманывать, – обещаю ему и, пробормотав свое «я люблю тебя», утыкаюсь в его джинсовую куртку.

МММ начинает гладить меня по голове, как маленькую девочку, а потом берет в руки мое лицо, заставляя меня смотреть на него. Пытаюсь сопротивляться, но он не дает мне спрятать глаза и замечает мои слезы. Мало кто видел меня плачущей. Я всегда считала, что это признак слабости, и всегда прятала слезы от окружающих, но с ним все не так, как я привыкла.

Макс вытирает мои щеки ладонями и целует их.

– Что ты плачешь? Ты же сказала, что мы будем исключением из правил.

– Будем, – выдавливаю из себя.

– Ну вот и хорошо. Успокойся.

Он обнимает меня за плечи и, указав глазами в небо на светящийся блин луны, говорит:

– Как бы далеко мы ни были друг от друга, всегда, смотря в небо, мы будем видеть одну луну. Смотри на нее и думай обо мне, и я буду смотреть на нее и думать о тебе, и мы будем ближе друг к другу.

Я чувствую, что сейчас просто захлебнусь. Захлебнусь от слез, переполнивших мои глаза, захлебнусь от чувств, выплескивающихся из моего сердца, захлебнусь от грусти, преследующей меня, от мысли о неминуемом расставании с любимым человеком...

Я просыпаюсь от его поцелуев, они мгновенно будят мое сонное тело и разжигают огонь внутри меня, о котором до недавнего времени я даже не подозревала.

Позволяю себя подмять и сама раздвигаю ноги, чтобы ему было удобнее. Завораживающе смотрю на эрегированный член, покачивающийся от движений Максима. Раньше мне казалось, что эта часть мужского тела не может привлекать, сейчас же в открытую любуюсь. Красивый мускулистый мужчина в боевой готовности – это невероятно восхитительное и возбуждающее зрелище.

Он медленно входит в меня, и мы начинаем двигаться в одном темпе, подстраиваясь и даря друг другу наслаждение. Как здорово, когда мужчина знает, где нужно касаться, где целовать, чтобы тело дрожало и горело от возбуждения. Как здорово, что Макс дарит мне невероятные ощущения, гораздо более яркие, чем были у меня в моих первых сексуальных познаниях с Мишей, и я хочу бесконечно утопать в них.

За завтраком мы оба молчаливы и не желаем затевать никаких разговоров, поскольку любой из них непременно приведет нас к теме, о которой не хочется говорить.

Часы, отсчитывая свои минуты, уже давно начали для нас обратный отсчет, и время перед разлукой летит стремительно.

Попрощавшись глазами с номером, который стал для нас нашим домом, молча идем вниз.

Макс находит каршеринговую машину недалеко от отеля, и мы, погрузив свои вещи, садимся в нее.

– Я отвезу тебя домой, – произносит он, не спрашивая меня.

Возмущаюсь:

– Я поеду провожать тебя!

– Не надо. Давай попрощаемся в тишине, а не в толпе вокзала.

– Нет! – я смотрю на него самым умоляющим взглядом. – Пожалуйста. Не лишай меня возможности до конца побыть с тобой.

Вздыхает. Ему не очень нравится моя идея, но он уступает мне.

– Хорошо. Отвезем твой чемодан и поедем на вокзал.

Я безумно благодарна ему за то, что он не настаивает на своем, хотя прекрасно понимаю, что, выигрывая эти последние минуты вместе, я не стану счастливее, ведь каждая из них кричит о том, что мы расстаемся.

Припарковав машину у моего подъезда и, вытащив чемодан, Макс идет за мной. Знаю, бабушка, открыв дверь и увидев меня с ним, точно не обрадуется, но сейчас это меня мало волнует.

Поднимаемся к моей квартире, но пока я копаюсь в сумке в поисках ключа, соседняя дверь отворяется и из нее выходит Миша.

– Привет! Ты вернулась, – звучит он радостно.

Смотрю на него, чувствуя неловкость, которой раньше не было.

– Привет! Да.

Вижу, как Миша и Макс таращатся друг на друга, и думаю: «Ну почему по закону подлости Мише понадобилось выйти из квартиры выносить мусор именно сейчас!».

Понимая, что мне придется их познакомить, произношу стандартную фразу:

– Миша, это Макс. Макс, это Миша.

Они молча пожимают друг другу руки, а я, наконец, нащупываю ключ на дне сумки. Поспешно открыв дверь квартиры, вхожу и утягиваю за собой Макса, чтобы прервать эту неловкую встречу.

Не успеваем мы переступить порог, как в коридоре появляется бабушка и бросается ко мне.

– Никуся!

Мне безумно не нравится, когда она, расчувствовавшись, называет меня так, и я, сделав хмурую гримасу, недовольно смотрю на нее. Она замечает, что я не одна, приостанавливается и бросает на Макса совсем не доброжелательный взгляд.

– Здравствуйте. Я Максим, – улыбается он ей, но она, плотно сжав губы, ничего не отвечает. Удивительно, что на нее не действует его волшебная улыбка.

– Бабушка, вообще-то с тобой здороваются! – укоряю я, испытывая неловкость за ее поведение.

– Здравствуйте, – сквозь зубы цедит она.

Понимая, что любезного приема нам не окажут, я оборачиваюсь к Максу и шепчу, виновато смотря на него:

– Пойдем.

Кивает, и мы выходим из квартиры.

– Ника, когда ты придешь? – испугавшись, наверное, что я опять пропаду на неопределенное время, кричит вслед она.

– Скоро.

Ленинградский вокзал, как всегда, наводнен людьми. Встречающие, провожающие, слезы, улыбки… – он словно собирает в себе человеческие эмоции, чтобы коллекционировать их.

Прижимаюсь к груди Макса и остро ощущаю тоску, душащую меня подступающими слезами. Готовясь к этой минуте, я говорила себе не плакать, убеждала, что это ненадолго, скорее всего, до выходных, что это только сделает наши чувства сильнее, но слезы предательски стоят в глазах и норовят хлынуть в любую секунду.

Вспоминаю, как полтора месяца назад, уезжая из Москвы, так же стояла в объятиях молодого человека, но в моем сердце не было такого бескрайнего моря чувств и боли от предстоящей разлуки.

Макс, погладив меня по волосам, тихонько отстраняет от себя.

– Мне надо идти.

Смотрим в глаза друг друга долгим пронзительным взглядом, словно повторяя обещание, сделанное на мосту, что будем любить и хранить верность друг другу. Я, не выдержав, бросаюсь ему на шею, и наши губы сливаются в отчаянном поцелуе, но он длится всего несколько секунд. Макс опять осторожно отстраняет меня от себя и, не оглядываясь, направляется к проводнице.

Я мужественно стою, смотря, как он заходит в поезд, продвигается по вагону. Когда МММ занимает свое место, подхожу к его окну, и, как тогда Миша, кладу свою ладонь на стекло. Он кладет свою ладонь по ту сторону окна. Мы смотрим друг на друга, оба чувствуя ужасную тяжесть от этого прощания. Секунды длятся бесконечно, мучая нас агонией разлуки. Именно этого не хотел Максим, но я готова пройти через все это, лишь бы как можно позже расстаться с ним.

Поезд дергается и медленно катится, увозя от меня мое счастье, и я, уже не в силах сдерживать слез, реву, потерянно смотря ему вслед.

Я вхожу в квартиру, скидываю туфли и бреду в свою комнату. Ощущение, будто это все кругом мое и не мое. После полутора месяцев отсутствия я чувствую себя в своей комнате, как в гостях.

Не успеваю я сесть на кровать, как в проеме двери появляется бабушка.

– Никуся, хочешь блинчиков? Я напекла.

– Нет, ба, – отзываюсь и тут же возмущаюсь: – И не называй меня так!

– Может, тебе погреть супчику?

– Я ничего не хочу, – стону и падаю на кровать. Внутри меня пустота, я остро ощущаю отсутствие Макса. Я так приросла к нему, что сейчас будто часть меня без наркоза оторвали…

Она садится на кровать рядом и заглядывает в глаза.