Вадим подзывает охранника и распоряжается, чтобы он привел того, кто стоит на входе.

Потянулись неприятные минуты ожидания. Вадим все еще держит дистанцию, Максим мрачно сидит на своем месте, Маша притихла, и только друга и его подружку, казалось, не трогает ситуация. Они продолжают болтать и обсуждать начавшееся представление.

– Ты помнишь эту девушку? – спрашивает хозяин, как только к нашему столику подходит охранник.

– Да.

– Ты досматривал ее?

– Да. У нее в сумке были только телефон и помада, – уверенно произносит мужчина.

– Ты уверен?

– Да! Мне показалось это странным, и потому я хорошо запомнил ее.

– Сейчас же посмотрите камеры и выясните, как наркотики попали в эту сумочку.

Он указывает на сумку, которую я держу в руках, и охранник, кивнув ,тут же уходит исполнять приказание.

Вадим поворачивается к Маше и, устремив на нее тяжелый взгляд, который еще пару минут назад предназначался мне, спрашивает:

– Это твоих рук дело?

Она начинает нервничать, но при этом отрицательно качает головой.

– Либо признаешься сама и просто уходишь и больше не появляешься в моем клубе, либо ждем подтверждения и тогда вызываем ментов.

Маша хлопает ресницами и пищит:

– Из-за нее ты на меня не обращаешь внимания…

Он грубо перебивает ее:

– Пошла вон.

Та покрывается пятнами, вскакивает с места и бежит прочь.

Вадим поворачивается и, смотря на меня прежним взглядом, произносит:

– Извини меня!

Все еще находясь в шоке от быстроты произошедших событий, киваю и пытаюсь улыбнуться.

– Поехали ко мне, – предлагает он, и я знаю, что должна согласиться, но как это сложно сделать, особенно на глазах у Макса. Боковым взглядом я замечаю, что он смотрит на меня и ждет моего ответа не меньше Вадима.

Киваю, и, попрощавшись со всеми, послушно иду к выходу, даже не взглянув на Максима. Сейчас я окончательно разрубила все ниточки, связывающие нас.

Сижу на большом кожаном диване в квартире Вадима. Он обнимает меня рукой. Настроение ниже плинтуса. Такое ощущение, что внутри меня действует маньяк-убийца, колющий и режущий все органы, и они, истекая кровью, причиняют жуткую боль. Я никогда не чувствовала подобного! Я медленно умираю от несовместимых с жизнью ран. А передо мной стоят серые глаза Макса...

Хорошо хоть мою тоскливость Вадим списывает на свой счет и пытается поднять мне настроение. Он даже примеряет на себя роль клоуна, желая рассмешить, рассказывая забавные истории, меняя интонацию и тембр голоса, и я иногда почти улыбаюсь.

Внезапно, импульсивно Вадим берет меня за подбородок и приподнимает лицо, чтобы я посмотрела в его глаза.

– Извини за мою грубость, но с наркотиками связаны личные неприятные воспоминания, и поэтому я не контролирую себя.

– Хорошо.

Он отпускает меня и, нахмурившись, смотрит куда-то перед собой. Эта тема очень волнует и интересует меня, поскольку может быть связана с сестрой, и я осторожно спрашиваю:

– Кто-то из твоих близких принимал наркотики?

На его лице начинают ходить желваки. Мне даже кажется, что мои слова расстраивают его еще больше. Может, все-таки кажется? Или он чувствует себя виноватым в смерти Веры? Я почти не дышу и, теряясь в догадках, жду его ответа.

– Я не хочу это обсуждать, – звучит сухо.

Он становится таким мрачным и потерянным, что я быстро проглатываю свое разочарование и неосознанно касаюсь его щеки, нежно проводя по ней пальцами.

Живя в Москве, я ненавидела Вадима всем своим сердцем и по логике вещей должна ненавидеть его и сейчас. Вот только познакомившись с ним, почему-то не получается испытывать к нему прежние чувства.

Каждый раз, забывшись, приходится напоминать себе, что он сделал, и заставлять себя желать отомстить.

Вадим кладет на мою руку свою и смотрит в глаза взглядом, к которому я еще не готова. Теряюсь, вытаскиваю пальцы из-под его ладони и опускаю глаза, не зная, как поступить, а когда поднимаю их снова, он практически возвращается в ту оболочку себя самого, к которой я привыкла.

Вадим начинает приближаться к моему лицу, и я ощущаю его горячее дыхание на своих губах. Понимаю, что рано или поздно для осуществления моих планов это должно будет произойти, но так хочется оттянуть этот неприятный момент.

Пока я размышляю, что делать, его губы касаются моих, и я смиряюсь, что это произойдет сегодня. Пытаюсь представить, что буду целовать Мишу, но не успеваю закрыть глаза, как передо мной возникает лицо Макса.

Язык мужчины проникает в рот и вроде бы так же пытается ласкать меня, но я чувствую все иначе. А еще сравниваю я его не с робкими поцелуями своего парня, оставшегося в Москве, а со страстным, будоражащим, сносящим разум и подкашивающим ноги поцелуем Максима.

Вадим пробует меня, приноровляется, Макс просто брал жадно, яростно, словно это последний поцелуй в наших жизнях. Хотя так и есть. Больше он меня не поцелует.

Вадим кладет свою ладонь на мое бедро, решительно ведет по нему вверх, задирая тонкую ткань платья, но я останавливаю его руку, накрыв своей.

Он отрывается от меня и вопросительно смотрит, а я лепечу ту же фразу:

– Давай не будем торопиться!

Мой ответ обескураживает его. Думаю, он привык встречаться с девицами, позволяющими все при первой встрече, но я изначально планировала быть для него особенной и неприступной, ведь недаром же мы ценим больше всего то, что нам сложнее всего достается.

– Разве мы торопимся? – звучит его удивленный голос.

– Да, – твердо отвечаю я. – Мы только позавчера познакомились.

– Хорошо, – говорит, по-прежнему ошарашенно.

Понимая, что целовать себя я уже разрешу, я больше не в состоянии этим заниматься, а Вадим сейчас захочет вернуться к этому процессу, поспешно встаю с дивана.

– Отвези меня домой.

Он вообще выпадает в осадок, и я смягчаю свою просьбу:

– Я сегодня жутко перенервничала и устала.

Вадим не в восторге от моей неприступности, но, чувствуя свою вину, послушно встает с дивана и направляется в коридор.

Ночной город, объятья чужого мужчины и чувство, что я запуталась. Нет, я не пытаюсь слиться и не ищу для этого причины. Я по-прежнему желаю отомстить виновнику смерти моей сестры, но все как-то стало иначе, сложнее, чем я рассчитывала.

Из машины выбегаю первая, чмокнув Вадима в щеку и не давая ему шанса проводить меня. Знаю, этим я не добьюсь себе баллов, но сегодня не могу иначе. В душе раздрай.

Как только вхожу в комнату, падаю на кровать, и, закрыв глаза, представляю Макса. Пипец! Не Вадима, который должен сейчас занимать все мысли, не Мишу, с котором формально состою в отношениях, а МММ. Несмотря на то что мы ругались при каждой встрече, он бесит и раздражает меня, он не выходит из моей головы. Максим мое наваждение. От воспоминаний об украденном им поцелуе у меня все переворачивается и кипит внутри.

Все! Стоп! Остановись! Какой к черту Макс! Какие чувства! Тебя дома ждет Миша, и ты приехала сюда с определенной целью.

Зарываюсь в подушку, будто она как-то может помочь избавить мою голову от мыслей о преследующих серых глазах, и в этот момент телефон напоминает о своем существовании. Смотрю на экран. Миша. Нет. Это что, голос свыше, чтобы я одумалась?

Отмахиваюсь от подобных мыслей и отдаю себе отчет, что сейчас я не в состоянии общаться со своим парнем. Сейчас мне особенно стыдно посмотреть ему в глаза.

Беру телефон и начинаю строчить огромное сообщение о том, что я ужасно выгляжу и не хочу, чтобы он меня видел такой. Миша начинает убеждать, что я всегда для него красивая, но я настаиваю на своем и, переменив тему, пишу целое сочинение о том, какой красивый Санкт-Петербург и сколько я уже увидела. Но, набирая эти строчки, я невольно вспоминаю экскурсию Максима и поцелуй на колоннаде Исаакиевского собора, и сколько я ни прогоняю эти воспоминания, они все равно возвращаются…