Вдруг он сейчас скажет, что сам же его туда и положил, а потом забыл. И теперь, всем нам придётся хранить молчание. Вечное.

По телу пробежал холод, а лицо защипало. Меня, словно в прорубь окунули. Навалилась просто вселенская тоска. Захотелось накрыться одеялом с головой и вжаться в кресло.

Мысли заметались в поисках решения проблемы. Исправить ситуацию уже нельзя — слово не воробей, но как-то сгладить….

Блин. Когда я уже начну думать, прежде чем говорить?

Хотя, это и так понятно — потом. Главное чтобы это потом было. А сейчас, что делать? Действовать на опережение? А что я могу? Только самому застрелиться?

— Где? — тихо спросил великий князь, когда молчание стало уже невыносимым, а моя рука вовсю шарила на бедре, только ни кобуры, ни пистолета там не оказалось. — Где именно нашли?

Хотел ответить, но не смог вынырнуть из омута мыслей. Голова стала тяжёлой. В неё напихали мокрой ваты. А тело словно жило само и отказывалось подчиняться.

— Ростислав Драгомирович. Ростислав. Туров!

Хотел сказать, что слышу, но это была лишь мысль. Разомкнуть губы не получалось.

Вдруг на плечо упала тяжесть, и меня развернуло к Меньшову.

Зазвенело в ушах. Из глаз посыпались искры. Голова дёрнулась в сторону. Затем в другую.

— Лучше? — Меньшов убрал руку с моего плеча и потряс другой, которой отвесил мне пощечины, а у меня, словно мозги на место встали. Ощущение безнадёги исчезло. Улетучились дурацкие мысли и желания.

— Да, — я кивнул с неимоверным наслаждением от власти над собственным телом. — Благодарю.

— Обращайся, — хмыкнул Валентин Севович, и сел в кресле ровно.

— Помнится, когда я был слабее, — Разумовский растёр себе щёки до красноты и похлопал по ним, — в первый раз тоже искал табельное.

— Прошу простить, господа, — громче, чем в прошлый раз сказал великий князь, — Я немного перенервничал. Новости уж слишком неожиданные. Оглушительные, как сказал Евгений Аскольдович.

Его слова заставили меня оглядеться.

Разумовский всё ещё страдал бледностью. Тяжело дышал и тянулся к карману с флягой, словно отжимал пудовую гирю в последнем подходе.

— Теперь я точно знаю, что такое гробовая тишина, — просипел он, заметив мой взгляд.

— Будем считать, что мы почтили память премьер-майора, — голос Меньшова оказался таким же, только с лёгкой, надрывной хрипотцой.

Он утёр со лба пот. Посмотрел на Михаила Владимировича красными от лопнувших капилляров глазами и спросил:

— У Вас есть догадки, кто это?

— Ни одной, — Михаил Владимирович облокотился о стол, и задумчиво покачал головой. — У нас за двенадцать лет ни одной потери.

Бодрость и веселье покинули его. На лице прорезались морщины, а кожа обвисла, будто в одно мгновение весь гелий исчез из воздушного шарика. Сейчас он походил на себя с корабля, после атаки по Сладкобаеву.

— Ты пришёл в себя, Ростислав Драгомирович? — великий князь посмотрел на меня взглядом полным вселенской усталости и, дождавшись ответа, повторил свой вопрос: — где именно нашли тело?

Взял инфопланшет. С третьей попытки попал по нужным кнопкам, и над гаджетом замерцала проекция подземных переходов.

— Здесь, — я ткнул дрожащей рукой в нужный туннель.

— Древнейшая секция, — оторвался от фляги Разумовский. — Если хотите, то я….

— Конечно, Женя, — прервал его великий князь и задал мне ещё один вопрос: — каким образом вы провернули всё так, что вас никто не заметил?

— В том и дело, что заметили, — вздохнул я, привёл мысли в порядок и рассказал о нашем маскараде.

— Гениально, — протянул Разумовский, — если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу.

Хотел сказать, что это не намеренно, а вышло случайно, но тут зазвонил телефон. Пронзительно так, как старые….

— Да, Ефим, — Михаил Владимирович выдвинул ящик и, натянув провод, прислонил к уху старинную трубку. — Конечно, можешь сходить на обед. Спасибо.

— Что ж, — Михаил Владимирович закончил разговор и посмотрел на нас, — если, кому-нибудь надо, то Ефим Гораздович вызвал на этаж медиков, — мы дружно покачали головами, и он продолжил: — тогда о главном, Женя — это дело обрело первостепенный приоритет. Скажу сразу, меня уже несколько лет во дворце мучали плохие предчувствия, и я никак не мог понять, в чём дело, а сейчас, как отрезало. Так что, если ты решишь отказаться, то я пойму.

— Понимаю, — удивление на лице Разумовского сменилось хищной решимостью, — умру, но сделаю.

— Постарайся выжить, — кивнул великий князь, — если нужна какая-то помощь, то говори?

— Своих агентов во дворце у меня нет, а дело скользкое, действовать надо тайно, — Евгений Аскольдович посмотрел на великого князя, дождался кивка и продолжил утвердительно, — если дадите в помощь Альберта Викторовича, то вдвоём справимся.

— Конечно, — кивнул великий князь.

Эм….

— Ростислав Драгомирович, видимо, не ознакомился с данными, что скопировал, — хмыкнул Меньшов.

— За что ему честь и хвала, — улыбнулся великий князь и посмотрел на меня, — ты уж прости, Ростислав Драгомирович, за этот маскарад, Альберт у меня бывший глава родовой контрразведки.

И что ответить? Понимаю? Не в претензии? Нет, я, правда, понимаю. Кого ещё отправить общаться с группой вооружённых морпехов во дворце? Это я сглупил, думал, что Альберт Викторович обычный слуга. Но что мне ответить?

— Думаю, Ростислав Драгомирович всё понял, просто не знает, как выразить словами, — улыбнулся Разумовский.

— Так точно, — кивнул я, решив воспользоваться подсказкой старшего товарища по клубу.

— Славно, — кивнул великий князь, и мне показалось, что ему действительно важны мои чувства, — от ловли на живца не будем отказываться, — он посмотрел на Разумовского, — справишься сразу с двумя направлениями?

— Да, — голос Евгения Аскольдовича переполняла уверенность, — начнём с самого простого. Вяземский хочет устроить приём в честь спасения своего сына, и сегодня пригласит всю команду морпехов. Нам подходит место, жаль, только, время подкачало в свете последних событий: сегодня вечером с ночевкой.

— Я так понимаю, праздновать он хочет не в своей усадьбе? — уточнил Михаил Владимирович.

— Так точно, — кивнул Разумовский, — на горнолыжном курорте «Красный пик».

— Что ж, могло быть и хуже, — кивнул Михаил Владимирович, и посмотрел на Меньшова, — подстрахуемся. Валентин, прикроешь ребят, и учти, это ещё не наказание, только его часть.

— Так точно, — Меньшов подобрался, как на параде. От прошлой слабости не осталось и следа. Даже глаза пришли в норму.

Эх, мне бы такую регенерацию, или, как это называется?

— Если Валентин Севович приедет на курорт, то ни о какой скрытности не может быть и речи, — задумчиво протянул Разумовский.

— А с этим вопросом мы обратимся к Ростиславу Драгомировичу, — хмыкнул великий князь и посмотрел на Меньшова, — Валентин, пришли потом своё селфи.

— Так точно, — лицо Меньшова можно было сравнить с кирпичом. Ноль эмоций.

— И расскажи лейтенанту, почему орден двуликого открыл на него охоту.

— Валентин Севович, мои люди уже забронировали для вас номер в отеле курорта на подставную личность, — обратился к Меньшову Разумовский, стоило нам покинуть кабинет великого князя. — Ростислав Драгомирович, дело за Вами, пришлите фотографию генерал-адмирала в гриме для документов. За два часа справитесь?

— Да.

— Тогда, честь имею, — расплылся в улыбке Разумовский, пожал нам руки и стремительно пошёл к выходу из Дворца.

Мы с Меньшовым проводили его взглядами, и, когда глава тайной канцелярии скрылся за углом, Валентин Севович нарушил молчание:

— Никогда не пытайся впечатлить этого человека, всё чего он жаждет — это знаний, информации о людях и событиях.

— Хорошо, — растерянно кивнул я.

— Есть, — поморщился Меньшов.

— Есть, — повторил я за ним.

— Это к тому, лейтенант, — Валентин Севович зашагал вперёд, не глядя на меня, — что ни обо мне, ни о нашей части, ни о каких-либо делах, что нас с тобой связывают или будут связывать, ты не должен говорить никому. Не повторяй сегодняшних ошибок.