— До свидания.

— До очень скорого, лейтенант, — пробубнила она, не поднимая глаз от экрана, и тут же добавила: — силу не теребите, вы на блокираторах долго были, результат может быть непредсказуемым.

Дверь закрылась и я ускорился. Стеклянные стены палат слились в сплошную линию, а коридор показался бесконечно длинным. Нафиг эту Елизавету Владимировну. Пугает она меня. Не хочу с ней встречаться.

Люк в другой отсек вызвал необыкновенную радость, которая тут же прошла, стоило покинуть больничный модуль.

И куда дальше? Я огляделся. Вокруг ни души. Указателей нет, а у меня нет инфопланшета.

Так, будем мыслить логически. Это боевой корабль, значит, где-то должна быть палуба с казармой. По любому нам с ребятами выделили кубрик (если, конечно же, они не сошли на Владивостоке). Что ж, на этом логическое мышление заканчивается. Проекта крейсера я не знаю, и где искать расположение морпехов мне неведомо. А, ладно, пойду наугад. Рано или поздно кого-нибудь встречу, спрошу точное направление.

Отсек сменялся отсеком. Одна пустота сменяла другую. Конечно же по пути я прикинул, что обычно медотсек располагается в хвосте корабля. Занимает одну или две палубы, и имеет выход к лётным ангарам. Даже приблизительно рассчитал, где должны находиться казармы. Около арсенала, естественно.

Но помогало это мало. Абсолютно все встреченные мною Гермодвери в помещения и переходы между палубами оказались задраены. Панель управления у каждой горела красным, а у меня не было кодов доступа. Хотел пройти по биометрии, но не вышло.

Блуждать надоело. В голове крутилось несколько вариантов, как выбраться из этого безлюдного лабиринта. Либо ждать, когда кто-то пройдёт мимо, либо попытаться взломать одну из панелей управления, чтобы по тревоге примчалась тревожная группа.

Отвлекать коллег не хотелось, но и возвращаться к сумасшедшей докторше не хотелось ещё больше. Что-то подсказывает, что она меня на опыты пустит скорее, чем поможет пройти куда надо. Да и вообще, может специально всех разогнала, сидит и поджидает, когда вернусь. Нет бы объяснила в чём соль с моим индексом, но нет. Навела тень на плетень и типа мы ещё встретимся. Брр.

Что ж, простите коллеги, но между вашим безмятежным дежурством и доступом к моему инфопланшету, и связью с Лирой, выбираю любимую. Пусть и не увижу её, но письмо прочту. Знаю, она его прислала, и надо написать в ответ, чтобы не беспокоилась. Да и вообще, я не просил везти меня в столицу. Я домой хочу!

Так, где здесь лучше ударить, чтобы микросхему выбило? Сперва продавим, стукнем… А если локтём? Блин, больно… Да чтоб её, лопина пошла…

— Лейтенант, вот вы где! — раздался крик из дальнего конца коридора, и я отдёрнул руку от электроники.

— Везде вас ищу, — морпех в таком же, как и у меня звании, только старше лет на десять, приблизился почти вплотную, — Елизавета Владимировна поздно сообщила что вы очнулись, вот и не успел вас перехватить.

Вот! А я говорил! Она специально. Что вообще здесь происходит? Почему людей нет?

— Ничего страшного, — я постарался заслонить от него треснувшую панель доступа. — После месяца комы прогулка оказалась полезной, а то, знаете ли, залежался, но уже не прочь и прилечь. Устал.

— Вот и славно, — улыбнулся летёха, так, лучше сказать Лейтенант, а то мне не нравится, если и меня так будут называть. — Тем более Вы в правильном направлении идёте, давайте открою.

Блин. Сейчас влетит за порчу казённого имущества. Отошёл в сторону, и морпех приложил ладонь к панели. Гермодверь открылась, и он сделал приглашающий жест на лестницу межпалубного перехода.

Насчёт трещины лейтенант не сказал ни слова. Может, не заметил? В молчании мы спустились вниз на два пролёта, и оказались в жилом отсеке. Он проводил меня до каюты и, попрощавшись, удалился.

Кубрик оказался стандартным, на целое отделение. Правда, большая часть коек так и не активированы. Неудивительно. Нас с бойцами всего восемь человек. Так, а кроватей семь. А, ясно, ребята расконсервировали для меня мичманскую комнату.

Прошёл в свой закуток и точно, вот мои вещи, а на тумбочке лежит инфопланшет.

Сердце забилось птицей. Кинулся к нему, схватил, уселся на кровать.

Идентификация личности. Системное приветствие. Почтовое приложение. Список входящих.

Пусто.

Да чтоб тебя! Как так?

Проверил настройки коммутатора. Залез в управление приложением, вывел системный отчёт. По экрану заскользили сухие строчки из команд и цифр. Ни одной ошибки подсвеченной красным. Гаджет работал как новенький, только на связь с почтовыми серверами не выходил.

Оказалось, внутренние службы корабля перешли на режим секретности, когда Грозный зашел на Владивосток. Все сигналы банально подавили.

Причина пустой почты ясна. Непонятно только, зачем такие меры? У кого бы спросить?

Только я начал прикидывать, что делать, как щёлкнул замок гермодвери и в кубрик ввалились мои бойцы. Лица уставшие, раскрасневшиеся, но в целом бодрые. Ребята молча подходили к своим койкам и падали на них. Только Гусаров полез в тумбочку, достал что-то и принялся жевать. Ну, как обычно.

Внутри как-то резко потеплело. Хандра и печаль отошли на второй план, а потом исчезли совсем. Пусть дом далеко, но здесь, там, где мои бойцы, у меня второй дом. И не важно, на самом деле, где именно. Хоть на корабле, хоть на планете, да, хоть на астероиде. Главное, друзья рядом.

— Смирно! Командир на палубе! — Гвоздь заметил меня и дал команду.

Парни вскочили, построились, устремили взгляд в переборку перед собой.

— Вольно! — улыбнулся я, выходя в кубрик, и на меня тут же навелись семь пар глаз.

Секунда, и каюта наполнилась смехом. Ребята кинулись ко мне обниматься, как будто не лежали только что усталыми тюленями на матрасах.

— Здоров, Тур, живой! — подкручивая ус, восклицал Пруха и прятал мокрые глаза, незаметно их утирая.

— А я знал, знал! — кружил вокруг меня Феймахер, забавно пританцовывая ногами.

— Не пугай так больше, у меня штанов запасных нет, — шутливо, пряча тревогу, приговаривал Бобёр.

— А связи нет, командир, — кивал на мой инфопланшет Чуватов. — Блокируют.

— Ты в столовой был? — обеспокоился Гусаров и кинулся к своей тумбочке, — момент, сейчас всё будет.

— Тур, — сохраняя спокойствие, кивнул мне Гвоздь, а в глазах такое облегчение, что словами не передать.

Кивнул ему в ответ, улыбнулся, и он не выдержал. Подшагнул, схватил за руку, хлопнул по плечу и рассмеялся:

— Здоров, чертяка! Здоров!

— Как новенький, — Гадел, вторя ему, приобнял меня за плечи с другой стороны, сжал в объятиях. — Даже шрамов не осталось!

Я засмеялся. Сгрёб всех руками в одну кучу. Стукнулись лбами, замерли на мгновение.

— Пацаны, я так вам рад!

— Пожалуйте к столу, господин Лейтенант, — Гусаров вклинился в нашу кучу, навалился на всех, растопырив руки, и тут же отскочил, указав в сторону: — господа!

Тумбочка застыла в проходе кубрика и манила к себе нехитрым, но обильным угощеньем. Нарезка сыра, кругляши копчёной колбасы, кусочки хлеба, паштеты и каши из сухпая — всё уместилось на небольшом пространстве столешницы вокруг графина с тёмным содержимым.

Рот тут же наполнился слюной. В животе заурчало, а в желудке образовалась пустота. Эта пустота скрутилась в комок, заставила шагнуть к тумбочке.

— Вино, коньяк? — кивнул я на графин, набрасывая себе бутерброд.

— Обижаешь, командир, — улыбнулся Миша Гусаров, — компот.

Он протянул мне стакан и поднял свой:

— За командира! За лейтенанта! За Тура!

— Ура! Ура! Ура! — прокричали остальные.

Выпили. Кислятина.

— Чувствуются нотки смородины и крыжовника, — с видом знатока причмокнул губами Фея и протянул: — а вот сахара пожалели, пожалели.

— Да ну тебя, — возмутился Миша, а мы рассмеялись.

— Сахар где? — надавил Фея шутливо, — Куда дел?

— Поговори мне ещё.