Опустили прямо перед глазами злодеев, которые от подобной картины оцепенели и через мгновение бросились врассыпную, в ужасе вопя:

- Демон!!! Это демон! Девчонку из аптеки защищает исчадие ада!!!

Юлиан тяжело дышал, едва удерживая себя от жесткого кровопролития. На руках уже выросли острые когти, крылья рвались в воздух, чтобы нагнать неудавшихся разбойников и поквитаться с ними за их преступные намерения, но разум в конце концов возобладал над гневом, и Юлиан успел стремительно нырнуть в тень, когда на соседней улочке появись слегка испуганная Лиза с корзинкой в руке.

Кажется, она услышала крики и шум.

Убедившись, что рядом никого нет, девушка заторопилась дальше, желая поскорее вернуться в аптеку и обещая себе, что больше никогда не будет ходить с рынка таким путем. Есть дорога подлиннее, но безопаснее…

Когда она исчезла из виду, герцог выдохнул и почувствовал, как сердце аритмично дёргается в груди: приступ ярости зацепил его слишком сильно.

В последнее время такое повторялось довольно часто, хотя по всем правилам драконы вообще не должны были болеть. Но его сердце болело. Потому что не могло перенести своей вины…

***

К аптеке Лиза добралась благополучно, и Юлиан дежурил на крыше трактира напротив до самой ночи, наблюдая, как запирается дверь и как домочадцы старика-аптекаря разбредаются по своим комнатам. Дождался сладостного момента, когда девушка отдёрнула штору и, устремив взгляд в звёздное небо, начала молиться Богу. Она делала так каждый вечер, а он со своим острым драконьим зрением мог целых несколько минут любоваться её светлым одухотворённым лицом и испытывать при этом тихую, насквозь пропитанную тоской радость.

Юлиан нашел Лизу далеко не сразу. Ведь она действительно очень хорошо спряталась в этом небогатом квартале под покровительством успешного старика-аптекаря. Герцогу пришлось объехать весь Бровер, рассматривая прохожих, спрашивая о светловолосой девушке, недавно прибывшей в город. Так так блондинов тут было немало, то и поиски немного затянулись.

Но однажды, буквально случайно, он заметил ладную фигурку, выскользнувшую из двери аптеки, и сердце дракона едва не выпрыгнуло из груди.

На Юлиана навалились такие мощные чувства, что он едва удержал себя от порыва броситься ей наперерез, упасть прямо посреди улицы на колени и умолять простить его.

Нет, так нельзя. Он подставит и её, и себя. А еще Лиза могла испугаться, решив, что он собирается вернуть ее насильно. Нет, больше НИКАКОГО насилия, никогда!

Поэтому герцог к девушке не подошел. Только смотрел во все глаза, изумляясь тому, настолько они с Сюзанной на самом деле НЕ ПОХОЖИ!

Да, их лица и фигуры были совершенно одинаковы, идентичны, как две половинки одного яблока. Но всё остальное разительно отличалось. Одна была олицетворением порока и всякой мерзости, вторая же – лучиком света, сияющим во тьме. Собственная недалекость и слепота, которые герцог проявил в прошлом, до сих пор грызли Юлиана, словно трупный червь, заставляя испытывать к себе самому глубокую неприязнь.

Ведь он не просто не отличил Елизавету от Сюзанны. Он глубоко обидел и не раз оскорбил прелестное чистое создание, которое стало жертвой чужой лжи.

За это Юлиану не было прощения.

Поэтому он не смел показываться Лизе на глаза даже спустя столько недель. Только охранял ее, как посвященный, сутками не оставляя своего поста и возвращаясь домой крайне редко.

Арива и Маркус злились на него, уговаривали поговорить с женой и прекратить «глупую игру в молчанку», но Юлиан на это отвечал, что сам решит все свои вопросы и требовал оставить его в покое.

Ведь вина его самого, да и всего из дома перед Елизаветой была невыносимо огромной.

И даже гнусная домоправительница Ариадна умудрилась причинить девушке очень много зла. За что была сурово наказана. А помогла в разоблачении деяний Ариадны юная служанка Грета, которая единственная из всего поместья была поддержкой Лизе во дни ее испытаний…

Мысленно Юлиан возвратился в тот момент, когда испуганное лицо Греты появилось в проёме двери его кабинета.

- Милорд, - нервно сглотнула она. – Мне нужно… я должна… вам рассказать.

Герцог в тот момент чувствовал себя крайне скверно и меньше всего хотел о чём-либо болтать со служанкой, но девчонку, которая постоянно крутилась около Лизы, вспомнил без труда, поэтому всё-таки утвердительно кивнул.

Грета вошла в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Она выглядела крайне бледной, глаза же были припухшими от слез.

«Значит, тоже скучает по хозяйке…» – подумалось Юлиану, и тоска с новой силой затопила его сердце.

- Милорд, я просто обязана рассказать вам правду о том, что сделала… Ариадна, наша управляющая. Она виновна перед моей госпожой, и я не имею права скрывать от вас этого...

Юлиан насторожился и нахмурился.

- Я слушаю... – бросил он нетерпеливо, и Грета начала свой сбивчивый рассказ.

С ужасом Юлиан услышал подробности того случая, когда рука Елизаветы оказалась опухшей. В то время герцог считал, что «Сюзанна» поранила себя сама, чтобы сыграть на его жалости, но оказалась, что это Ариадна посмела поднять руку на госпожу. Более того, буквально за пару дней до побега девушки управляющая самым наглым образом приходила к ней и плевалась ядом.

- Ариадна сказала, что вы обязательно изгоните госпожу в ближайшее время и что той нужно срочно искать себе покровителя среди слуг, чтобы не остаться без гроша в кармане… Я подслушивала, милорд, и не рассказала вам сразу только потому, что очень боялась… - Грета виновато опустила глаза, но тут же вздрогнула, услышав скрежет чужих зубов. Юлиан и сам не заметил, как так сильно стиснул челюсти, однако тот огонь, та буря негодования и ярости, что рвались изнутри, обещали стереть с лица земли… эту наглую девку, с которой он имел неосторожность в прошлом делить постель!

Грета, наверное, решила, что сейчас прилетит и в её адрес, потому что побледнела и начала отступать к двери, но герцог сквозь зубы сумел-таки процедить:

- Иди в свою комнату, девочка, и ничего не бойся…

Грета выскользнула из кабинета с запредельной скоростью, а дракон медленно поднялся на ноги.

Нет, он должен успокоиться, иначе действительно убьёт Ариадну. Но как только он представлял, что эта женщина заявилась к Елизавете, толкая ее в чужую постель, его начинало колотить от ярости.

Остановила его только одна спасительная мысль: насколько он поступал лучше, чем Ариадна? Разве не он отправил Лизу на конюшни и заставил чистить навоз голыми руками? Разве не он бросал ей в лицо оскорбительные обвинения и отказывался слушать?

Ярость потухла, чувство вины резануло по сердцу с новой силой. Но это не отменило того факта, что Ариадна перешла все границы. И она будет наказана за то, что посмела поднять свою гордыню против госпожи…

Когда Юлиан ввалился в комнату бывший любовницы, та посмотрела на него с недоумением. Потом расплылась в завлекающей улыбке, решив, что он соскучился по ее услугам, но, когда разглядела зверское выражение на породистом лице, то отчетливо побледнела.

- М-милорд? – прошептала она и невольно попятилась, натыкаясь на мебель. – Что… случилось?

- С этого дня… твоё место в конюшнях: будешь ежедневно чистить их с утра до ночи. Без права возвращения на нормальную должность. Любая собака в этом поместье будет выше тебя по статусу, Ариадна! Если ты настолько любишь власть, что пошла против моей госпожи и меня, то ты однозначно заслужила такой исход. Или же убирайся прочь из моих владений, но учти, что клятва верности и неразглашения, которую ты провозгласила однажды, выжжет тебе мозг, как только ты попытаешься рассказать о тайнах нашего рода. Ты свободна, Ариадна, и благодари Бога за то, что я оставляю тебя в живых…

С этими словами Юлиан развернулся и вышел, а Ариадна, хватая ртом воздух, осталась одиноко стоять посреди комнаты.