- Милорд, - проговорила дрогнувшим голосом. – Я знаю способ остановить болезнь. Пожалуйста, разрешите мне хотя бы приготовить лекарство!

Юлиан снова повернулся ко мне, словно высматривая в лице признаки притворства и насмешки, но я смотрела на него столь трепетно и умоляюще, что он... сдался.

- Что за способ? – нахмурился для вида.

- Целебная настойка из трав, которой мы успешно победили чуму в монастыре…

- Но эпидемия чумы в районе Обители была не меньше десяти лет назад… - возразил герцог, всё ещё не доверяя мне… - А вы, насколько я знаю, находились там меньше года…

Я громко сглотнула. Снова попытаться сказать правду? Страшно! Не хочу опять слышать обвинения во лжи…

- Поверьте, это лекарство эффективно! Да и разве у вас есть альтернатива?

И Юлиан понуро опустил взгляд. Схватил с комода лист бумаги, перо, чернила и приказал:

- Диктуйте рецепт…

Я начала называть по памяти ингредиенты лекарства, но потом добавила, что варить его нужно особенным образом, и не всякий справится с этим.

- Я умею готовить его... - отметила твердо и с лёгким вызовом посмотрела Юлиану в глаза.

Герцог скрипнул зубами. Неужели он не хочет меня впутывать? Что это? Неужто забота? Бред, да и только! Но с другой стороны… голодом, как оказалось, он меня не морил, на конюшню отослал скорее для перевоспитания, разве что угрожал всеми карами мира, да и только…

А потом вскрылось, что Сюзанну он когда-то даже любил...

Неужели в его сердце действительно всё ещё остались чувства?

- Господин! Генрих... умер! – в помещение ворвалась молоденькая помощница кухарки, и Юлиан переменился в лице.

Кажется, время для споров закончилось.

- Скорее, отправьте кого-то в город за травами! – выкрикнула я. – А я побегу готовить посуду…

- Все эти травы должны быть у нашего лекаря... – остановил меня Юлиан. – Если сумеете убедить старика, что ваше лекарство эффективно, я допущу вас к приготовлению…

Я посмотрела на герцога благодарно. Это была маленькая победа…

***

Двор поместья семьи де Армье…

Настоящая паника сменилась мрачной тишиной.

Все жители поместья разбрелись по выделенным им комнатам. Стража закрыла ворота, чтобы не впускать и не выпускать ни одну душу. На первом этаже развернулся лазарет, где стонали в лихорадке уже два десятка человек.

Юлиан устало посмотрел в небо, ощущая себя морально разбитым. Хвори он не боялся: драконы не болели человеческой чумой. Разве что могли на короткий срок утратить возможность трансформироваться в рептилий. А вот потерять в одночасье всех своих людей ему было откровенно страшно.

За много лет, проведенных на этом месте, он успел привязаться ко многим из них. Тот же почивший Генрих был ему дорог, и сердце герцога болезненно сжалось.

Не успел он отойти от смерти бывшего зятя – мужа сестры - как теперь в его жизнь ворвалась чума.

А тут ещё собственное сердце…

Наверное, последнее бедствие слишком размягчило его, но именно сегодня Юлиан впервые не почувствовал ослепляющей ненависти к Сюзанне. Он вообще её не узнал. Она показалась ему настолько чистой, невинной, прекрасной…

Хотя… не на этом ли он пал в прошлый раз? Разве её притворство не было совершенным и в прошлые годы? Неужели он настолько ослеплён своими дурацкими чувствами, что готов допустить мысль… об её искренности?

От этого в душе начинала подниматься безотчётная злость.

Больше всего на свете герцог ненавидел быть слабым. Как горько он корил себя однажды, что посмел влюбиться в человеческую деву! А сердце истинного дракона не сумеет забыть, если однажды познало сладость настоящих чувств.

Он клялся себе, что никогда больше не поверит этой лживой развратнице. Он мечтал, что накажет её сполна и… сможет успокоить свою душу, удовлетворив себя местью. Но вместо этого чувства начали возвращаться вновь…

Юлиан зарычал, хватая себя за волосы. Хотел в бессильной ярости выдернуть не один клок, чтобы отрезвиться, но разве это могло помочь?

- Брат… - позади раздался испуганный женский голос, и резко обернувшись, Юлиан увидел Ариву – бледную, дрожащую, с глазами полными слез.

Ужаснулся, кинулся к сестре, хватая её за плечи.

- Что случилось? – выдохнул ей в лицо.

- Лидия… умирает, – прошептала девушка дрожащими губами. – Кажется, у неё чума…

***

Юлиан ворвался на кухню в тот момент, когда оттуда повалил густой горячий пар. Но замер на пороге, увидев невероятную картину.

Сюзанна – та самая избалованная принцесса, в прошлом кривившая губы просто при виде слуг – стояла на хлипкой табуретке, помешивая в огромном котле парящее варево. Капельки пота стекли по её лицу, и она довольно неизящно вытирала их рваной тряпкой. Девушка была настолько сосредоточена, что не замечала никого вокруг.

Рядом стоял старик лекарь, весьма восторженно наблюдая за процессом.

Юлиан нахмурился и подошел ближе.

- Что у вас? – спросил у лекаря, а тот посмотрел на герцога счастливыми глазами и произнес:

- Леди знает рецепт «спа́сенки»: давно утерянного в веках лекарства от чумы и многих других недугов. Это уникально! Мы спасены, милорд!

Лекарь прослезился, а Юлиан реально не поверил услышанному.

- Сперва нужно опробовать это на больных, а потом уже петь дифирамбы… Когда лекарство будет готово?

- Через два часа можно раздавать... – ответил лекарь уже менее эмоционально. Кажется, смутился.

Герцог кивнул и поспешил на выход, но уже у двери замер и, развернувшись, снова посмотрел на Сюзанну. Девушка была похожа на редкой красоты цветок. Да, да, вся такая взмыленная, потная, сосредоточенная. Но она готовила спасение для десятков людей и делала это весьма самоотверженно.

«Меня зовут Елизавета... – прозвучали в памяти недавние слова девушки. – Вы хотите жениться не на той!»

Сердце екнуло.

«Или она решила разыграть невероятный по масштабам спектакль, чтобы выпорхнуть из приготовленной для нее клетки, или… это действительно не Сюзанна» - подумал Юлиан и предпочел сбежать, чтобы сердце прекратило колотиться, как сумасшедшее…

***

В последующие три дня поместье познало ликование истинного небесного спасения. Лекарство действительно начало успешно поднимать больных на ноги. Из целой сотни слуг погибли всего трое: Генрих, который просто заболел одним из первых, старушка Пиппа, у которой просто не выдержало сердце, и один упрямый мужчина, который отказался пить лекарство из-за каких-то глупых суеверий.

Остальные же уверенно шли на поправку, и лекарство перекочевало в близлежащие деревни.

Я очень устала за эти дни. Несмотря на то, что Юлиан запретил мне ухаживать за больными, я тайно прибегала на первый этаж и помогала лекарю поить людей. Охотно меняла постели, делилась приветливым словом абсолютно с каждым, и люди с восторгом называли меня «святой». Даже те, кто прежде смеялся за моей спиной, теперь стыдливо опускали глаза и благодарили, а одна измученная служанка даже попросила прощения за то, что думала обо мне плохо. Я радовалась, что мнение окружающих изменилось. Пусть называют, как угодно, лишь бы это помогло герцогу осознать, что я говорю правду...

На третий день уже поздно вечером всё же произошла неприятность: Юлиан совершенно неожиданно застукал меня в комнате у постели тяжело больной женщины. Её сильно тошнило, напоить несчастную отваром было непросто, поэтому я уговаривала ее выпить вновь. Женщина была в том возрасте, когда уже со слухом возникали проблемы, и она определенно не могла разобрать моих слов. Я решила на пару мгновений снять ткань с лица, чтобы она услышала меня. Но в этот момент открылась дверь, и в комнате появился Юлиан.

Увидев, что я стою над больной с чашкой в руке и с полностью открытым лицом, он... пришел в настоящую ярость.

- Миледи! – гаркнул так громко, что у меня задрожали колени. – Я запретил вам приближаться к больным!!!

После чего, не дожидаясь ответа, подскочил, схватил меня за руку и грубо потащил прочь, вытолкнув в коридор.