Вторым вышел Кастор Шиин и знакомо прихрамывающая фигура. Кастор помог ей опуститься на колено, а когда та скинула капюшон, я узнала Бертель.

Клятвы смешивались, накладывались друг на друга, кланы выходили один за другим, принося кровную клятву верности. Одиннадцать кланов, одиннадцать клятв опутывали меня невидимыми нитями. Наверное, так чувствует себя котенок, запутавшийся в клубке.

Двенадцатую клятву принесла уже я сама.

Голос меня не слушался, но отсутствие чувств помогало повторять слова, не имеющие для меня значения. Просто набор букв. Хотя сердце при этом нехорошо колотилось, а в висках начиналась головная боль.

Драконы смотрели на меня торжественными золотыми глазами. Даже на расстоянии на меня шла волна активированной драконьей магии. Это было приятно и страшно одновременно.

— Клятва отнимает силы, — тихо сказал Анвар, поймав меня за плечи, когда я пошатнулась. — А сейчас возвращайся домой. Ты пойдешь первой, без меня.

Уйти? Без Анвара?

Я бы обиделась, но… ладно. Зато высплюсь.

Кивнув, я с усилием освободилась из хватки Анвара, шагнула на ступень окна и вылетела в сад, полный предрассветного тумана.

Утро свадьбы встретило меня немыслимой суетой и бесконечными поздравлениями от знакомых и незнакомых мне вейр. Все началось с какой-то симпатичной юной вейры из дальней родни Фалашей.

— Золотых дней, вейра Фалаш, — пропела юная красавица, заглянув ко мне, и с веселым смехом умчалась прочь, недосягаемая для возмездия.

Недосягаемая, потому что я сидела в ванне, с ног до головы в розовой пене. Кто ее только пустил, хулиганку такую!

Следующее поздравление я принимала голой и с полотенцем на голове. Пока меня вытирали прислужницы, две симпатичные молоденькие драниры зависли перед окном и запустили в меня золотой пыльцой. Но основной бум жаждущих меня облагодетельствовать пришелся на завтрак и туалет. Мой полураздетый облик никого не смущал.

— Света, огня, золота! Веселых дней! — вопили мне едва ли не в ухо.

— И ночей! — взрыв хохота.

— Терпите, — увещевала меня одна из доверенных горничных. — Нельзя запрещать радость в такой день.

При этом сама она выглядела не особенно-то радостной. Прислужницы все поголовно были сосредоточенными и хмурыми.

Коробки с подарками росли. Ставились друг на друга, заталкивались под кровать и в шкафы, ввозились в соседние покои, но все равно не умещались. И примерно на этапе прически я заметила удивительную закономерность. Меня поздравляла молодежь. Ученики Академии, а то и вовсе дети. Никто из более зрелых вееров и вейр ко мне так и не пришел. Даже прислуга, и та…

Не гожусь в жены их герцогу, мелькнула мысль.

Мысль была неприятная, но терпимая. Больше меня удивил сам факт, что меня обеспокоила такая мелочь. Помниться, раньше я трепетно относилась к мнению окружающих. Всем хотелось нравиться, со всеми иметь добрые отношения…

Сомны желающих меня поздравить разогнала Милене. Зашла в покои, осмотрелась и скомандовала:

— А ну-ка запереть дверь! Задернуть шторы. Вы трое вон, только шум наводите, а вы двое у дверей. Чтобы караулили и отправляли празднующих восвояси. А ты… А ты улыбнись. Нечего делать похоронное лицо.

Последнее она сказала уже мне, и я послушно улыбнулась. Теперь, когда она всех разогнала, в комнате стало на удивление пусто, несмотря на свалку коробок, шкатулок и сундуков.

Милене строго прошла по покоям, пластично лавируя между раскиданных вещей, остановилась у окна и развернулась ко мне. Только сейчас я увидела, насколько у нее редкий цвет глаз — удивительно яркий и золотой.

— Я так и не сделала тебе подарок, — сказала медленно, махнув рукой горничным, чтобы те продолжали работу. — Проси у меня.

— Да ничего не…

— Проси сейчас, — сказала она с нажимом. — После храма я буду занята и не приду на церемонию дарения.

Да что я могу попросить?! У меня есть абсолютно все. Анвар исполнял мои желания с усердием феи-крестной.

— Просто подумай, чего хочешь? — нетерпеливо поторопила Милене.

Смотрела она на часы, но я, к своему удивлению, и правда задумалась. Чего я хочу?

— Радости, — сказала с тоской. — Хочу радости. Хочу обратно свою жизнь. Подаришь?

Милене только вздохнула:

— Ну что за вздорная девчонка. Жизнь ей обратно… На вот, держи. Используешь, когда станет совсем плохо.

Протянула мне маленькую бутылочку, полную до краев какой-то золотой жидкостью. Я легонько встряхнула ее, а после спрятала в маленькую сумочку, крепившуюся к поясу на цепочке.

Милене славилась качеством лечебных зелий, так что подарок я взяла с благодарностью.

— На ерунду не трать, — сказала строго. — Или пеняй на себя. Второй подарок не дам, ясно?

Почувствовать нормальной благодарности за такой хороший дар я не могла, а если бы могла, то обняла бы Милене крепко-крепко. Поэтому именно так я и сделала. И плевать, что она не переносит обнимашек.

Милене от моих объятий совершенно заледенела, но мне было все равно. Она заменила мне обеих матерей, поэтому пусть просто немножко потерпит.

Милене мягко похлопала меня по плечу и тут же отстранилась.

— Радости, — сказала она прохладно. — Добрых дней, моя девочка.

Когда она ушла, на меня надели то воздушное алое платье, но не успела я порадоваться простоте и легкости наряда, как следом на корсет опустили юбку, тяжелую, как доспех. В зеркале отражалось кроваво-алое платье простого кроя, но стоило ему поймать отблеск света, как оно вспыхнуло миллионами мелких камней, раскиданных по полотну.

Таким же огнем вспыхнул взгляд Анвара, когда я спустилась вниз по лестнице в залу, полную гостей.

— Ты невероятная, Аль, — шепнул он. — Рядом с тобой меркнет солнце.

Прямо-таки меркнет? С подобием иронии я покосилась на Анвара, но тот смотрел с обезоруживающий прямотой. Кажется, он искренне мной любовался.

Взгляд скользнул по задумчивым и едва ли не мрачным лицам гостей с редкими вскраплениями по-настоящему счастливых лиц юных дракониров и их партнерш. На меня же в ответ смотрели изучающе. Но при этом ритуальность свадебных действий соблюдалась с механической четкостью. Нам пожелали долгих лет, заставили съесть какой-то фрукт и выпить нечто солоновато-пряное, осыпали блестками, цветами и монетками.

В какой-то момент я увидела в толпе Ротокана. На фоне пестрой блестящей массовки празднующих он выделялся, как ворона среди цветника. Весь в черном, с гадкой усмешкой на губах, он отсалютовал мне бокалом с жутковато-алой жидкостью в бокале.

— Что он здесь делает? — прошипела я герцогу, но тот не удостоил Ротокана даже взглядом.

Прошел мимо, как если бы перед ним был кто-то из слуг. Блестящий молодой принц, словно дающий понять, насколько смешен сам факт соперничества с ним в чем бы то ни было. В глазах Ротокана мелькнуло откровенное бешенство, а после сменилось… радостью? Даже больше. Чем-то вроде блаженства.

— Императрица прислала его вместо себя, — с некоторой иронией уронил герцог.

— Звучит, оскорбительно.

Анвар быстро взглянул на меня.

— Грязь липнет к грязи, а ты просто смотри поверх. Мы оба выше его ростом.

Герцог заразительно расхохотался, да и я сама с трудом подавила рефлекторный смешок. Неудивительно, что Ротокан его ненавидит.

Мы прошли сквозь бесконечную вереницу гостей, осыпающих нас тонкими золотыми монетками и жемчугом. Спорю, половина бусин осела у меня в волосах. Волосы мне забрали в низкий пучок, и я прямо-таки чувствовала, что тот изрядно потяжелел.

— Потерпи, — шепнул Анвар. — Церемония будет долгой. Нужно все сделать правильно.

Разучившись чувствовать радость, я, к сожалению, продолжала чувствовать усталость, боль и дрожь в ногах. Мой бедные ножки волокли все это великолепие сначала в подземный храм матери-драконицы, потом обратно, после снова вниз и еще раз наверх. Четыре раза по сто двадцать шесть ступеней.