Нащупала кончик ампулы, но едва решилась, запястье перехватили стальные пальцы. Резко подняв голову, уперлась взглядом в мертвенно-белый профиль. Анвар сжал мою руку сильнее, чуть дернув на себя, так что я была вынуждена привстать со стула. Огненный кокон вокруг меня медленно таял, подавленный холодом герцогской ауры.

На меня Анвар не смотрел. Мерился силой ненависти с императрицей.

— Этот дар я дать не могу, но я дам другой, лучше.

— Не хочу другой, хочу «благословение».

Но Анвар будто не услышал.

— Конечно же, ты хочешь другой дар, — его голос стал мягким, как масло, и ласковым, как бархат. — Ты хочешь силу императорской печати, что даст тебе возможность управлять самим императором. Теофас будет слушаться тебя, как домашний кот, а захочешь, свергнешь его и посадишь на престол Латан, верно? Ты ведь хочешь венчать короной младшую дочь… Протяни руку.

Звук его голоса набирал силу, воздух застыл, как стекло, занемело пространство, остановился бег ветра за окном. Казалось, остановилось само время. На миг я столкнулась глазами с герцогом и тут же снова уставилась на собственные коленки.

Меня защищали впервые в жизни. Человек, которого я когда-то любила, а потом ненавидела, рисковал своей жизнью и страной, чтобы спасти мне жизнь.

Делал ли для меня подобное кто-то другой? Кто-то, кто действительно был должен?

— Руку, — напомнил Анвар.

Императрица с застывшей улыбкой, как механическая кукла, протянула руку к Анвару. А потом герцог снова щелкнул пальцами и… Мир пришел в движение.

Только как-то странно пришел.

Императрица резко вздохнула, словно все это время находилась под водой. Упала на ближайшее кресло, любуясь на собственную пустую руку.

— Как это использовать?

Императрица с благоговением прижала ладони к груди и только что не трепетала от счастья. Слепая она, что ли.

— Очень просто, — герцог равнодушно пожал плечами. — Вложи этот огонек в печать, и она твоя. А теперь припомни свое обещание и убирайся.

Императрица вздрогнула и поднялась, все еще не отводя глаз от собственных рук, и пошатываясь двинулась к двери.

Долго шарила, как слепая, в поисках ручки, и, наконец, вышла. Но не успела я выдохнуть, как она вновь заглянула.

— Крови не дам, — сказала со злобой. — На кровь договора не было.

Громыхнула дверью и едва разошедшийся лед сросся снова, превратив комнату в подобие ледяной пещеры.

Едва прозвучал хлопок, Анвар качнулся. Хватка ослабла и если бы я не успела его подхватить, упал бы навзничь. А после мы шатнулись вместе, потому что Анвара вывернуло на пол кровью. Темной, венозной.

Драконы не болеют. Исключений из правил всего два. Потеря магии, влекущая за собой калечность магических жил, после которой становятся Пустыми, и предсмертие. Предсмертие переживает каждый драконир, разбудивший первородную ипостась, или же проживший жизнь до ее естественного исхода. Ну или неестественного, что совершенно нормально для всякого рода принцев.

Я была бесполезна в человеческой ипостаси. Поспешно отключила браслет-слежку на запястье и едва не оглохла. Драконица увидев кровь и белого, как бумага, Анвара тут же завыла на угрожающе низкой ноте. Я и сама застыла в первый миг, пытаясь унять словно сошедшее с ума сердце. Кровь, так много… крови. Я чувствовала боль герцогского дракона, словно свою.

Потом, преодолевая накатывающее оцепенение, заставила себя двигаться. Пока сердце подрагивало в накатившем ужасе, руки сами задрали подол платья, отрывая и от нижней юбки кусок полотна, стремясь стереть, уничтожить эту кровь.

Следом, уже взяв под контроль беснующуюся драконицу, попыталась приподнять герцога, но тот весил, как три меня.

— Подожди… Я сам.

Герцог с трудом разлепил глаза, после с видимым усилием поднялся, и едва не упал обратно. Я успела подхватить. Опыт по доставке пьяниц от порога и до кровати у меня был обширнейший, хотя малость и подзабытый. Тот едва был способен идти, а у софы снова отключился. Я почувствовала, как отяжелело тело, повиснув у меня на руках. Укладывала я его по старинке, частями, и, к своему удивлению, справилась довольно легко. Все же драконья ипостась очень облегчает жизнь.

Но вот что делать дальше, я уже не знала. Я не знала, что случилось с герцогом и какого рода помощь ему нужна. Нужно было позвать Милене, Вороша или хоть этого дивного Диана, с порочными наклонностями работорговца. Любой из них знал больше меня, но… Дверь все еще была заперта льдом. Изнутри.

Со вздохом уселась прямо на софу к Анвару, обдумывая, как бы подступиться к диагностике. Неловко осматривать герцогов без высочайшего позволения, но и тянуть нельзя. Время в таких случаях всегда работает против пациента.

Коснулась пуговиц на вороте рубашки, а потом зачем-то поправила золотую прядь, упавшую на лоб. Какое все-таки удивительное лицо, словно богом высеченное из белого мрамора. Волосы светлые, а брови темные. И губы еще в крови, и… ни одного изъяна.

— Нравлюсь?

Не открывая глаз, герцог усмехнулся, и я, не выдержав, засмеялась. Серьезно, беспрецедентная самоуверенность. Отдал дар, валяется в крови, Истинная, надо думать, тоже в восторг не придет. А он шутит.

— Мне нравятся здоровые драконы, — ответила мягче, чем хотела. На сердце у меня и впрямь стало легче. — И отоприте дверью, вам нужен лекарь.

Герцог сощурился, легли ресницы тяжелым веером, губы, еще не высохшие от крови, лукаво изогнулись в усмешке. Даже в груди что-то полузабытое екнуло.

— А разве ты не лекарь?

— Зельевар. Вылечить, конечно, могу, но диагностировать, что с вами, уже нет.

— Отдача, — коротко объяснил Анвар. — Это не лечится, поможет только сон, добрые новости и симпатичный лекарь.

На этот раз я не приняла шутку, потому что герцог откровенно побелел от потери крови, ему явно было больно.

Уже не думая, осторожно прошлась пальцами по значимым магическим жилам прямо через ткань. Потоки были в порядке, но вот магия… Магия скакала по жилам со скоростью среднестатистического гепарда, словно стремясь выбраться наружу. Нормальные драконы с такой бедой неделями лежат в лекарском крыле и даже до стакана с водой дотянуться не могут. Больно.

Я могла немногое.

— Не шевелитесь, — буркнула сердито герцогу, который немедленно приподнялся. — Я временно запечатаю центральный узел жил, чтобы снизить бег магии. Распечатать сможете сами, но раньше, чем через неделю, лучше не трогать.

Анвар заворочался, но, когда я взялась расстегивать рубашку, затих, даже глаза прикрыл.

Я уже видела его наполовину обнаженным. Тогда, в рабочей комнатушке Милене. Но почему-то именно сейчас все ощущалось особенно странно и остро. Неуверенно. Поколебавшись, коснулась гладкой горячей кожи груди и скользнула пальцами ниже, отыскивая сосредоточие магических жил.

Анвар резко распахнул глаза, словно его ударило током. Застыла на несколько секунд, окунувшись в темноту его глаз, но он молчал и не двигался, и я продолжила. Пробежавшись по значимым точкам, нашла узел в центре солнечного сплетения и надавила, потом прошлась по болевым точкам, блокируя боль.

Теперь, с активированной драконицей, на меня хлынула волна противоречивых эмоций. Ум судорожно фиксировал каждое мое действие и давал ему оценку. Гладкость кожи, тепло мужского тела, дыхание, отданный дар, желание защитить меня, императрица… Чувств было слишком много.

Я не выдержала и спросила:

— Вы действительно отдали дар?

Герцог повернул голову ко мне, обнаруживая знакомое противоречие между яркой улыбкой и трагичной теменью глаз.

— Отдал, если заключен договор, нельзя не отдать, — произнес он медленно. — Лучше скажи, что ты собиралась сделать? У тебя в платье спрятано зелье?

— Сонный газ… Нет, это неважно. Отдавать дар в обмен на постороннего человека, это нелогично! Нерационально, в конце концов!

Я склонилась над герцогом, запечатывая его в своеобразную ловушку между стеной и собой и уставилась на него с давно забытым чувством гнева: