После ухода довольного нира водрузила потрепанные жизнью учебники на стол и в прикуску с обедом взялась учить. Мгновенно разнылась голова, и стало клонить в сон. Божественные сказы самый запутанный предмет на свете. Боги у них раньше ходили по земле, пили солнечную воду, но не могли войти в мир без приглашения. Дураков правда не было, поэтому богов никто не приглашал, но ты учи, учи, раз написано.

Вот была, например, очень глупая история одной веи, которая каждое утро ходила в храм Огнеса и доставала огнеликого на предмет личной встречи. Богу так это надоело, что он сошел и осчастливил вею сыном. На этом все хорошее в жизни веи закончилось. К концу беременности она сошла с ума, утверждая, что не было никакого бога, а понесла она от деревенского дурня, который взял ее силой. И что ребенок ее убивает. Но ребенок и впрямь родился солнцем поцелованный. Процесс изъятия удивительного дитя из крестьянской семьи был подробно задокументировал тремя веками ранее.

Раздраженно захлопнула книгу.

Где теперь бродит это странный чудесный ребенок? Кто он, зачем родился, был ли его отцом Огнес или же слабоумный пастух?

На этот раз в дверь стучать не стали. Сразу распахнули, и я порадовалась, что одета и чинно сижу за столом, а не валяюсь на кровати в ночнушке. Наряд мне несли трое горничных и еще пара незнакомых драдеров волокли какие-то сундуки.

Их сложили у дальней стены, и я заволновалась. Комнату мне выделили большую, но сундуки существенно отъели драгоценные метры.

В комнату тут же просочилось несколько любопытствующих. А я поймала за плечо последнего из драдеров, указав на сундук:

— Что это?

— Подарки Его Светлости, — он тут же согнулся вдвое и начал откидывать крышки.

В первом сундуке лежали какой-то волшебной красоты ткани нежнейших неброских оттенков, словно Анвар точно знал, какой цвет мне понравится. Во втором лежал только белый мех.

Рядом ахнули, а я, как под гипнозом, протянула руку, а после отдернула. Что я творю! Белый мех редок, даже хвостик на манто получить — счастливая редкость среди дракониц, а тут… Не хвостик. Тут манто из меха белой лисы.

Как зачарованная, закрыла сундук под радостные вопли своей драконицы, и та сразу же угомонилась.

«И правильно, это мое, — голосом полевой ромашки сообщила она. — Все-все мое. Нечего другим глазеть на наше чудесное добро».

К третьему сундуку я подходить не рискнула. Меня первые два чуть до инфаркта не довели.

— Я вижу, что подарки, — сказала холодно. — Но их не делают первой встречной. Уносите.

Толпа, скромно пробравшаяся в мои покои и рассредоточившаяся по углам, слаженно ахнула. Несчастный драдер замер с разинутым ртом.

— Как уносить?

— Руками, — я начала раздражаться.

У меня неприятностей по горло. Едва выбралась из одной, ухнула в новую.

— Вы отказываетесь от подарков герцога?

Драдер оказался морально устойчивым и верить мне на слово отказывался. Горничная смотрела волком.

— Отказываюсь, — голос звучал глухо. — Уносите. Уносите все.

Из толпы выскочила Минхе и в последнюю секунду удержала мою руку от отказной руны.

— Постой-постой, отказаться всегда успеешь, а пока удержись от публичного отказа, — зашипела она, а после повысила голос: — Оставьте здесь, вейра Анте обдумает доброту герцога Фалаш и сообщит о своем решении позже.

Драдер с облегчением выдохнул и тут же выскочил в дверь, а остальную толпу потихоньку выставила Минхе. Остались только она, горничные и сундуки.

Мрачная прислуга, беззаветно любящая своего герцога, разложила на кровати шкатулки, в одной из которых лежало какое-то сложное невесомое платье, в другой туфли в тон, а в третьей ювелирный гарнитур. На последнем я откровенно зависла. Тяжелое, старинной, явно ручной работы. Пожалуй, грубоватое. Кровавые рубины в черненом золоте, легшие тяжелым полукругом на грудь и тяжкой ношей на сердце.

Если мне кто-нибудь скажет, что Анвар заказал такое колье у столичного ювелира в прошлый вторник, я этому кому-то шкатулку на голову надену. Этому колье не одна сотня лет.

— Верну его после ужина, — сказала мрачно, но горничная сердито качнула головой.

— Это дар. Нельзя отказываться.

Ну какой это дар. Это ярмо. И как бы не брачное.

На выход я шла с тяжелым сердцем. До меня стала доходить причина, по которой «Она» мной недовольна. Мало того, что я выжившая Истинная, так еще и отбираю у божьей подопечной герцога. Они так старались, метку подделали, а Анвар сошел с ума и обхаживает безродную иномирянку, одаривая белым свадебным мехом и драгоценностями. Словно почуял истинность через дар, перекрывающий доступ к моей драконице.

Даже тот факт, что меня вышла провожать чуть ли не вся Академия меня никак не задел. Пустыми глазами скользила по лицам, но среди них не было ни одного завистливого или обозленного. Что студенты, что ниры выглядели, как дружная родня, выдающая замуж единственную кровиночку. Меня даже останавливали пару раз. Поправить сетку на платье и протереть туфельки у кареты.

Анвар занимался любимым делом. Готовил ловушку, и я шагала в нее, просто потому что не могла не шагнуть.

Обмен дарами у драконов был важным и очень нервным делом. Не принять дар значило оскорбить дарителя до глубины души. Я читала историю Вальтарты. Невиданное количество драконов полегло в магических дуэлях, наказывая своего обидчика лишь за то, что тот отказался от их дара.

Но принять дар значило остаться должным. Драконы обычно отдаривались равной по ценности вещью или… услугой. Сколько стоит услуга, за которую мне пытаются подарить мех белой лисицы и старинный, явно фамильный гарнитур, даже думать было боязно. За такое положено звезду с неба достать. А я даже не космонавт.

Поездка превратилась для меня в мучение. Пока нас трясло по узким тропкам на вершину герцогского Гнезда, я успела передумать все мысли, какие только были в моей голове, но ни к чему не пришла.

Все казалось страшным детским сном. Этот вечер, прозрачный и терпкий, расцвеченный первыми звездами, платье, сравнимое по красоте с волшебством фей, даже колье, холодившее кожу золотом и кровавой историй, спрятанной за каждым из этих камушков.

— Прошу, вейра.

Едва карета остановилась, и я сошла на первую ступень, передо мной уважительно склонился сопровождающий рыцарь. Кажется, тоже из драдеров.

Окинув коротким взглядом сумрачное Гнездо, я поглубже вздохнула и подала ему руку.

— Ведите.

Меня провели сумрачными залами, освещенными лишь редкими магическими огнями, в столовую. Залу, которую я помнила по прошлой жизни, мы миновали, и я невольно выдохнула с облегчением. Там мне… было бы несладко.

Двери, высотой в три человеческих роста открылись с негромким клацанием, и я шагнула на порог. Столовая была размером с институтскую аудиторию. Сумрачная, полная тишины, с высокими окнами, в которые падал золотой отблеск умирающего дня.

Стоило сделать шаг, и рядом всплыли десятки магических огней, один из которых вырвался вперед, словно приглашая за собой. Я качнула его пальцем, и он обиженно помчался к столу, который едва можно было разглядеть в вечернем полумраке.

Каждое мое движение сопровождал ювелирно сплетенный букетик огня, а стоило взглянуть в сторону, как пространство озаряла мимолетная вспышка, выхватывая из темноты кружок старинных кресел или кофейный островок у камина. Это действительно было красиво. Я шла, и рядом вспыхивали огни.

Будь я на несколько лет доверчивее, чувствовала бы себя принцессой. Сказочной красоты платье, волшебство, созданное для меня одной, и прекрасный принц, ждущий в конце пути. Вот только слишком многое стояло этом пути между мной и хорошим финалом. Слишком много боли и слишком много зла.

«Его дракон чист перед богами, мне ли не знать, — хмуро сказал драконица. — А мех весь беленький, как снег… А в третьем сундуке денежки были, в четвертом…»

«Сейчас поругаемся», — пригрозила я, и драконица обиженно замолчала.