— Вы… об императрице?
Вместо ответа Кастор искренне рассмеялся.
— Об императрице? Ферхе жестока и обижена на весь мир, но она гораздо, гораздо хуже.
От теплого дыхания, от ледяных пальцев, больно сжавших мне плечи, меня вдруг пробила дрожь. Давно забытый страх одиночного противостояния враждебному миру. Страх, требующий найти покровителя, который защитит меня от беды. Анвара. Кастора. Любого, кто будет сильнее.
Каким-то немыслимым усилием воли, оттолкнула Кастора снова.
— Не переходите границы, вейр Шиин. А с остальным я разберусь сама.
— Кастор, — подняла взгляд, но было по-прежнему слишком темно, даже для драконьего зрения. — Я много раз просил называть меня Кастором.
В ответ я только плечами пожала. Кастора называли Кастором вся Академия, и я не была исключением. Разумеется, мы делали это про себя, чтобы не доводить ректора до ручки. Но назвать его по имени в лицо желания — совсем другое дело. Умея различать мир вокруг на тысячи оттенков, я по-прежнему оставалась сторонницей черно-белых тонов, и Кастор был для меня черным. Стал им в день экзамена.
С удивившей меня саму силой, я выпихнула Кастора из зельеварной и захлопнула за ним дверь, а после без сил опустилась за стол, уткнулась лбом в сомкнутые ладони. Кто такая она? Какую угрозу я для нее представляю? Лале?
С усилием заставила себя встать и взяться за работу: отмерять, взвешивать, соединять, кипятить и выжимать. Семь гран вельш-камня, щепотка белого мха, три листа сонной травы, две капли драконей крови. Редкие ингредиенты, но зато быстродействующие. Кому-то другому я бы варила более простой настой, но это ведь целый герцог.
Настойку убрала в самый дальний темный угол лекарского шкафа, пропахшего травами и зельями, и с чистой совестью отправилась к стейку и ванне. А то мысли мыслями, а друг без друга нам грустно.
«Мяса побольше, травы поменьше», — согласилась драконица.
Я выбралась из зельеварных, а потом решила пойти в жилое крыло через сад. Входов туда штуки три, но так называемый «садовый» — самый приятный из всех. Там всегда безлюдно в середине учебного дня, а мне не хотелось внимания.
Особенно мне нравилось гулять в зарослях манкулы, вымахавшей в человеческий рост. Здесь бывало безлюдно даже в воскресный полдень, когда драконы высыпают в садовые кущи. У манкулы резкий запах, да и густая она вымахала, чтобы пройти, надо знать тайные лекарские тропки.
Вот и сейчас я шла по такой тропке, пока слух не поймал знакомый манерный голосок Лале.
— Очень глупый поступок, — выговаривала она кому-то.
— Анвар сдержал свое слово и дал мне дар, а когда бы ты выполнила свое слово?
Голос был искажен голосовым артефактом, но и без того было ясно, что это императрица. Вряд ли Анвар раскидывается дарами налево и направо.
— Ты глупа. Вы все необыкновенно глупы. Суетитесь, мешаете.
Голос Лале звучало устало и небрежно. Слишком взросло для моей капризной сестры. Я напрягла слух так, что у меня разнылось в висках от головной боли.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, дерзкая девчонка! Не моя вина, что ты не смогла принудить Анвара к свадьбе за эти пять лет. Я сделала все, как мы договаривались! Признала твою метку, хотя от нее за милю разило фальшью, разорвала герцогскую помолвку с твоей сестрой — этой уродицей, дала за тобой приданое, которое деньгами не измерить, и что взамен? Пять лет жду обещанного дара, а его нет, как нет! С Анваром договориться проще, он дал мне дар…
Лале невежливо засмеялась.
— Ты глупа, — сказала она грубо. Ее голос неуловимо изменился, стал ниже, тише, в тоне появились певучие нотки. — Твои глаза слепы, твой нюх слаб, твой голос не слышен в рокоте дракона императора. У тебя был всего один шанс выжить, и ты его потеряла.
Я оступилась в траве и под ногой хрустнул один из стеблей. Разговор затих.
— Кто здесь?
Резкий оклик пронесся по саду, и я замерла, подавив дыхание.
— Да кошки тут шныряют, — буркнула императрица. — Других аур кроме наших здесь нет.
— Отныне любые соглашения со мной расторгнуты. Ты мне больше не нужна. У меня есть она, и она меня защищает.
Голос Лале звучал уверенно и сильно. Шорох травы прошел в опасной близости от меня, и мне пришлось на страх и риск нырнуть с тропинки в густую зелень.
Розовое платье остановилось прямо у меня под носом, кружева скользнули по густой траве. Подняв взгляд, я увидела ее легкомысленное улыбающееся лицо, и меня вдруг продрало запоздалой жутью. Сердце забилось, как птица, попавшая в сеть. Я зажмурилась. Если Лале опустит взгляд…
Но в это секунду по тропке промчалась императрица, и Лале отвлеклась, прошла мимо, только ленты задели тропку. Они ушли, но я выбралась из травы только когда в саду зазвучали веселые голоса: ученики выбрались в сад после занятий.
Я буквально заставила себя встать. Встряхнуться. Пройти под прицелом сотен глаз к своей комнате, как ни в чем ни бывало, отвечая на приветствия. Иногда шутливые, иногда колкие.
Заперлась в комнате, набрала заказ на бытовой тумбе, а после плюнула на важные дела и рухнула в постель. Ванну вечером приму. Я вообще полуночница.
Ум медленно сортировал события последних часов.
Похоже, я все-таки зацепила герцога. Красивая, талантлива, свободная, не желающая угождать и выбирать выражения. Выходят, такие ему нравятся.
Но и слова Кастора не давали покоя. Теперь, когда я услышала разговор Лале с императрицей, стало очевидно, что некая «она, которая видит во мне угрозу» не относится ни к одной из них. Больше того, «она» покровительствует Лале. И ее власть ее столь велика, что Лале не глядя отвергла помощь императрицы.
И кто же это? Пока я могла с уверенность сказать об этой персоне только одно — она женского пола. В Академии полно девиц. Но ни одна из них не кажется мне хоть сколько-нибудь враждебно настроенной.
«Самая опасная девица в Академии — это ты, — буркнула драконица. — Бестолковая только. Такой мужик! Весь наш, собственный, а ты взяла и ударила в самое сердце. Ему было больно».
— Когда я с обрыва падала, мне тоже было больно, — сказала хмуро.
Драконица надулась и замолчала. Обычно между нами царили мир и согласие, но стоило появиться Анвару и жизнь покатилась под откос.
Но теперь у меня есть драконица, любимое дело и… ладанка. Которой я боюсь еще больше, чем любви и императрицы.
Я судорожно сглотнула. А ведь есть на свете та, чья власть превыше земной власти императрицы. Богиня. Богиня Смеха. Та, что ненавидит род Фалаш и, не в силах добраться, до герцога, берет залог — его Истинную.
Так вот имел в виду Анвар, сказав, что Лале получила метку иначе. Эту метку ей дала богиня. Поэтому Лале так легко отвергла императрицу и так свободно ведет себя в Сопределье, богиня покровительствует ей, совершая маленькие чудеса для своей подопечной. Но тогда возникают новые вопросы: почему, она покровительствует моей сестре, почему до сих пор не убила меня, как божественная искра оказалась в моей ладанке?!
Не в силах усидеть, я вскочила, меря нервными шагами комнату.
В дверь постучали. На пороге стояла одна из горничных-драдер. В Сопределье редко брали прислугой веев, даже кухарка была драдерой, но в Академии они обычно находились в зоне для прислуги.
— Его Светлость будет ожидать вас этим вечером в своем замке, — взгляд горничной оценивающе прошелся по мне. — Наряд принесут позже.
Остаток дня я потратила на обустройство комнаты и препирательства с ниром Сталешем. Он не поленился, лично дошел до моих комнат с радостной вестью о своей доброте.
— Я простил вам зачет по Божественным сказам, учитывая все произошедшее, — а когда я взялась его благодарить, добавил: — Но нас ждет повторный зачет в следующем месяце, так что вы повторите пройденное, повторите.
Я едва язык себе не прикусила от злости. Только-только размякла в окружении друзей и герцогской заботы, как опять. Драконья доброта это такое качество, от которого только несварение и минус в карму.
