Отмутузили они императорскую охрану на славу.

И пока стражи отволакивали охрану из камеры и приводили мою комнатушку в порядок, я заметила кое-что странное. На стражах императрицы живого места не осталось, а вот герцогские дракониры даже не запачкались, хотя я прекрасно видела, что им доставалось не меньше. Оба стража выглядели бодро и свежо.

— До суда вас никто не побеспокоит, вейра Анте.

— Откуда… все это? — спросила, поколебавшись.

В глубине души я знала ответ, и он мне не нравился. И если мне прямо скажут, что такова милость герцога, я буду вынуждена отказаться от нее. У меня и так неприятности от его повышенного внимания.

— Академия сочла нужным поддержать одного из лучших своих студентов до выяснения всех обстоятельств, — уклончиво ответил один из стражей.

Оба отвесили мне поклон, и я буквально заставила себя сложиться в ответном реверансе.

Оставшись одна, обошла свои маленькие владения, подвергшиеся глобальному улучшению. И ковер мягкий, и кровать большая, и даже стол мне выделили. На бытовой тумбе уже стыл травяной чай, который я затребовала в качестве проверки работы тумбы. Даже книгу открыла, но не читать не начала.

Устав метаться, уселась на кровать с ногами и взялась терпеливо собирать в голове рассыпающий ворох странностей. А потом решила, что одна голова хорошо, а две еще лучше, поэтому без всякого зазрения совести набрала детсадовский код на слежке, отключая блокировку магии.

— Моя мать работала химическим аналитиком, — сказала в тишину камеры. — Это такой специальный человек, который способен разобрать по косточкам любое сырье на свете. Ее любимой присказкой было: задавай только простые вопросы, потому что на них всегда простые ответы. Что делать, если вопрос сложный? Разбей его на несколько простых.

«Если мы хотим понять, что происходит, это очень сложный вопрос?» — тут же уточнила драконица.

Она уже размялась, растеклась магией по жилам, мгновенно согрев заледеневшие пальцы и ступни.

Верно. Знай я, что происходит, сидела бы сейчас на занятиях, а не в карцере.

— Если герцога отравила императрица, но почему пытаются устранить меня? Я с Анваром ничем не связана…

Ничем кроме метки.

Не бывает двух Истинных у одного драконира, а у Анвара их сразу две. Значит, одна из нас ненастоящая. Лале — ненастоящая. Поэтому я тут и сижу. Торопится Лале, боится, что Анвар узнает меня, и жива я, только потому что ладанка ей мешает.

Вытянув цепочку, я снова уставилась на странную ладанку. Действительно, очень странную. Она была со мной с рождения, но впервые магию проявила только сегодня. Но, может, она защищала меня и до этого? Анвар не смог прочитать меня и мою драконицу благодаря ее защите, быть может, я даже смогла выжить только благодаря ей?

«Я проснулась благодаря божественному сиянию, — тут же подтвердила драконица. — Божественное сияние внутри нас».

— Это не родовой артефакт? — спросила настороженно.

«Божественное сияние!»

Так… Вопрос снят. Божественное, так божественное, с кем не бывает? Со мной вот сколько угодно.

— Богиня Смеха, — сказала я неожиданно даже для самой себя. — Слышишь меня?

И ладанка в руках нагрелась. У меня только что волосы на голове не зашевелились от ужаса. Трясущимися пальцами убрала ладанку обратно в ворот, впервые за свою жизнь ощущая ее чужеродной и пугающей.

Насколько я помню, у герцога существенный такой конфликт с богиней… Насолил его предок богине крупно, но вот как ее божественная искра оказалась в моей ладанке?

Анвар с трудом разлепил глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Комната расплывалась в темное пятно, а в груди словно огненный гвоздь забили. Сказывались последствия отравления ядом Арахны.

— Очнулся, наконец-то, — сказал знакомый ворчливый голос.

Повернув голову, уткнулся взглядом в хмурую Милене в длинном кружевном чепце. Вид у нее был домашний и укоряющий.

— Что я здесь… делаю?

Он с трудом поднялся с кровати, пытаясь удержать равновесие, а когда схватился за лепной столик, нагруженный документами, тот разломился, как игрушка в руках злого ребенка. Драконье зрение выхватило далекое отражение в зеркале на том конце покоев. Бледное, потрясенное лицо, горящий взгляд, черная вертикаль зрачка, блеск чешуи и… когти

Анвар был наполовину проявлен.

Так выглядят падшие драконы, не способные вернуться в человеческую ипостась.

— Нагляделся? — иронично уточнил Кастор. — Даже не пытайся уйти, на тебе кровная Привязка семи родов.

Анвар быстрым сканирующим взглядом прошел по покоям, после усилил восприятие и словно бы обнял мысленно замок целиком. Гнездо служило ему верой и правдой, выкладывая новости про каждую из находящихся в нем персон.

Императорские стражи, тупые и ленивые, играли в карты и задирали его дракониров, Лале под ручку с императрицей гуляла по саду, нежно воркуя не то с резедой, не то с кашкой, потому что в дальнем саду росли одни сорняки.

Ротокан сидел с документами. Доверенная фрейлина императрицы обшаривала замок, а за ней крался угрюмый нир Сталеш, жалуясь на подагру и отвлекая наглую особу от скрытых тайников. Ворош пытался обуздать его кайрана, отбившегося от рук без хозяина…

Но взгляд упорно стремился к юному тонкому огоньку в сердцевине Гнезда. Анте угадывалась как солнечный блик, упавший в темноту. В груди оттаяло и потеплело.

Он должен идти к ней. Заглянуть в ее глаза, коснуться губ, щек, рук, втянуть земной и тревожащий запах кожи.

Жажда увидеть Анте была так сильна, что одна из Привязок лопнула, ударив ответной болевой реакцией.

— Привязка меня не удержит, — сообщил он Кастору и, скрипнув зубами, рванулся из сети кровяных нитей, сдерживающих его дракона.

Дракон глухо рыкнул и снова затих. Анвар едва не вживую видел, как наглое животное повернулось на другой бок и захрапело, отмахнувшись от хозяина, как от надоевшего кредитора.

Какого ифрита с ним происходит?

— Я распорядился, напоить тебя настойкой огнецвета, — нир Диан сидел в самом углу, почти спрятавшись в тяжелой ткани балдахина, поэтому Анвар не сразу его заметил.

А когда заметил, едва не завыл по-волчьи.

Диан имел обманчивую внешность юноши двадцати лет отроду, а особо впечатлительные девы давали ему не больше восемнадцати. К сожалению, все они ошибались лет на сто, а то и на двести. Анвар получил его в наследство от прадеда и лет с десяти тайком молился, чтобы отец-дракон прибрал его поскорее.

— Я должен пойти к ней! Ты не понимаешь! Мне… нужно.

Он повернулся к Диану, и кровная сетка впилась в грудь железными щупами. Тот равнодушно пожал плечами:

— Эта девочка не для тебя. Мы отдадим ее императрице вместо одного из твоих даров, а взамен получим кровь для ритуала.

— Нет! Она останется со мной!

Бешенство, полыхнувшее в груди, было настолько сильным, что он разорвал еще две Привязки. Тут же накатили дурнота и темень. Он закусил губу, пытаясь удержаться от очередного приступа.

— Нам нужна добровольно отданная кровь коронованной драконицы, — мягко сказал Диан. — Либо эту кровь нам даст императрица в обмен на один из даров, либо ты коронуешь на Сопределье Лале из рода Фьорре и опять же отдашь ей один из даров, согласно традиции Фалашей. Мы ведь оба знаем, что это вовсе не традиция, а настоятельная потребность.

Анвар усмехнулся. Дары…

Дары — проклятье его рода.

Боги дают дар каждому правителю Вальтарты. Не только императору, но и владетелю Сопределья, клану Винзо, старинному и давно отошедшему от дел клану Варх и клану Леяш. А может и еще кому-то. Кто знает, не живет ли в глуши очередной одаренный, обласканный кем-то из богов.

Конечно, дары только называются дарами, потому что боги их вовсе не дарят. Они их дают взаймы. Умирающий владетель возвращает свой дар богам, а уж новый глава сам с богами договаривается о новом даре и плате за него.

И только герцоги Сопределья, умирая, передают свои дары потомкам. Когда-то это был один дар, а сейчас их уже одиннадцать. Один страшнее другого.