Я не сомневалась, что там, за дверью, если так можно назвать этот туман, стоит стража или кто-то из друзей Лале. И по-хорошему, сестра ведет себя идеально, как обиженная драконица, которую на глазах Сопределья отверг Истинный, отдав предпочтение другой женщине. Вее. Возможно, преступнице. Защитил, рискуя честью рода. Зато мне не позволено ничего. Стоит хоть полслова в свою защиту, как сестра меня растерзает, и будет в своем праве.

Покушение на Истинность каралось в Вальтарте жестко, вплоть до узаконенного убийства. А уж потом, постфактум, мне припишут приворотное зелье или артефакт, привлекающий мужчин, которым я оморочила герцога. Он пойдет под венец со своей ненаглядной, а мне будет уже все равно. Я буду мертвая.

Поэтому я со скучной физиономией слушала ее вопли и терпела. За этим она пришла? Спровоцировать меня, а после убить?

— Думаешь, я убить тебя пришла?

Лале оборвала свою тираду ровно на середине и щелчком открыла вход в камеру. За туманом стояла темнота. В коридоре не было ни души.

— Позвала в стражей, которые бы лжесвидетельствовали, что ты меня спровоцировала, а сама пришла, чтобы разбудить совесть в сопернице. Так ты подумала?

Дрогнув, подняла на нее глаза.

У Лале было множество неоспоримых достоинств вроде красоты или сложного характера, но мыслей она отродясь не читала.

Взгляд метался по ее лицу. Она сказала это в шутку? Всерьез? Ее кто-то надоумил попугать меня? Но на бесстрастном красивом лице сестры не отражалось ни единой мысли. Лоб гладкий, как яйцо, в глазах пустота, ни единой напряженной мышцы в теле.

— Чего ты хочешь? — спросила хрипло.

Лале сложила губы в подобие усмешки, хотя выглядело это отталкивающе и чужеродно.

— Вот это совсем другое дело. А ты поумнела с тех пор, как умерла, сестренка.

Сестренка?

Я буквально окаменела. Кровь застучала в висках.

— О чем ты говоришь?

— Перестань, — Лале равнодушно рассматривала мое лицо. — Надо меньше петь в зельеварных, я твои песни наперечет знаю, уж больно голос у тебя редкий. Отдай мне вещицу.

Но… это невозможно! На зельеварных стоит магический блок, там не то, что голоса, там брандспойта не расслышать.

— Какую вещицу?

Лале усмехнулась. Я смотрела на нее и не узнавала. Когда она стала… такой? Раньше она хотя бы была веселая, хоть и злая, а теперь ни смешочка, только губы кривит.

Мысли в голове метались, как мышки в пустом жбане. Я не могла. Просто не могла думать в присутствии сестры и не ошибаться.

— Вот эту, дура.

Лале резко выдернула меня вверх, прижав к каменной кладке и сжала горло цепкими пальцами, шаря свободной рукой где-то в вороте моей рубашки. Уставилась в лицо холодными, прозрачными глазами:

Между нами вспыхнуло белизной, и я застыла от боли, с такой силой полыхнуло где-то в груди. Лале отшатнулась и затрясла пальцами, словно обожглась.

— Дай сюда, сними и дай мне!

Трясущимися руками я вытянула из ворота раскаленную, как металл в кузне, маленькую ладанку. Она горела, переливаясь меловыми бликами, словно текла меж пальцев.

Анвар тоже ее почувствовал, назвал родовым артефактом с невероятно сильной защитой, а теперь ее чувствует Лале. Разве не странно?

Несколько страшных секунд я чувствовала огромное желание отдать ее сестре, пальцы сами сжались вокруг ладанки, готовясь сдернуть ее с шеи. Спасла детская привычка считать до десяти, прежде чем решиться на важный поступок. Очнулась на пятом счете, словно морок сняло.

— Не отдам, — с силой оттолкнула Лале, но ей хоть бы что.

Обычная вея бессильна против наполовину проявленной драконицы. Зато слова герцога о том, что артефакт не снять силой, я прекрасно запомнила.

— Ах вот ты как запела! — зашипела по-змеиному сестра, кроша рукой камень стены — Не хочешь по-хорошему, по-плохому будет!

С размаху пнула скамью и выскочила из камеры, даже туман за собой не подняла. Я осталась у стены с глухо колотящимся сердцем и подгибающимися коленями, а после и вовсе сползла на пол.

Около меня тут же глухо брякнулся камень, и я заторможенно огляделась. Половина стены искромсана, словно ее тигры драли, скамья сломана, а от тюфяка дымок идет, как от курительной трубки. На подрагивающих ногах заползла наверх и вовремя. В проем заглянул давешний страж, рассказывавший, где драконицам самое место.

Выглядел он, правда, хуже моего. Дул щуки, задыхался, весь покраснел с натуги, глаза едва на пол не выкатились, так он ими вращал. Я его даже в чем-то понимала, камера была похожа на дачный домик после апокалипсиса — все разбито, раскрошено, горелым пахнет.

— Что вы здесь устроили?! Как это понимать! Вы! Вы…

— Это вопросы к Лале Фьорре, — отрезала подрагивающим голосом.

Способность трезво мыслить вернулась, но вот физиологические реакции запаздывали. Так я и стояла на дрожащих ногах, поскольку сидеть теперь было не на чем.

— Не придумывайте, ни на одном следящем артефакте нет присутствия в Нижнем отделе посторонних!

Это они тюрьму называют Нижним отделом? Мило, со вкусом. Так, погодите-ка… Что значит, никого не было, если было? Лале совершенно точно стояла несколько минут назад передо мной и требовала артефакт. Даже если предположить наличие проблем с головой, стену-то искромсанную они видят, скамью разбитую тоже.

Страж, наконец, взял себя в руки и прошел по камере, фиксируя артефактом ущерб и глухо бормоча под нос ругательства, а после замахал рукой.

— Обыскать, вейру, все магические вещи изъять, одежду проверить на наличие зачарованных нитей.

В камеру сунулись еще два стража, но едва протянули ко мне руки, их отбросило знакомой уже белой волной магии артефакта.

Страж выглядел так, словно его Кондратий хватит с минуты на минуту, а вот взгляды двух его подельников мне не понравились. Оценивающие, липкие. Так драконы смотрят на легкую добычу.

— Вот что, вейра, — сказал один из них, — если не хотите неприятностей, снимайте все магические вещи, оружие, зелья и зачарованные ткани, и кладите их вон в тот угол.

Я намертво вцепилась в свою ладанку. Неизвестно откуда мне привалило такое счастье, но кажется, это мой единственный способ остаться в живых. Еще неизвестно, что они со мной сделают, если я с ней расстанусь.

Стражи надвинулись на меня, но в этот момент в камеру вошли еще двое. По отличительной белой форме с синими нашивками — стражи Сопределья.

— Что здесь происходит? — спросил первый, бросив короткий взгляд на поле боя.

Для меня действительно поле боя. Я чувствовала себя измотанной и уставшей, хотя еще даже вечер не наступил. За какие-то несколько часов моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я даже не понимала почему.

Зачем и как Лале затащила меня в ловушку? Откуда она знает про ладанку и почему так сильно хочет ее забрать? И… что это?

В камеру поочередно занесли: кровать, стопку постельного белья из тонкого льна, два стула из черного дерева, письменный стол, бытовую тумбу, два обслуживающих артефакта, ковер, коробку со сменным бельем и несколько книг. В том числе и ту самую, недочитанную.

Один из стражей встал между мной и охраной императрицы:

— Общение с подозреваемой запрещено. Запрещено входить в камеру, запрещено разговаривать, запрещено прикасаться и принуждать к чему-либо.

— Это распоряжение Ее императорского Величества!

— Мы в Сопределье, — отрезал герцогский страж с непримиримыми глазами и повернулся ко мне: — Они что-то сделали?

Разум вернулся ко мне полностью, да и руки больше не тряслись, так что я собиралась воспользоваться распрями между императрицей и Сопределье по полной программе.

— Требовали, чтобы я разделась, — сказала голосом бедном сиротки и даже глаза опустила.

В основном, от стыда за некоторое преувеличение. Но во мне все больше зрела уверенность, что сними я артефакт, ничего хорошего со мной бы не случилось. При мысли, что один из этих мерзких дракониров прикоснется ко мне, нутро выворачивало от бешенства, так что на самоуправство герцогских стражей я взирала благосклонно. Несколько секунд в камере слышалось только харканье, кхеканье, и глухие удары.