Но игра в образ «скучающей аристократки» требовала иного.

— Она предлагала вам свою дочь, чтобы вы принесли ее в жертву, — заискивающим тоном ответил надзиратель, сгибаясь пополам, — а ей дали немного еды. Плодятся, как навозные мухи, прокормить не могут.

В Британии не практиковались особо жертвоприношения детей, слишком мало в них было магии, но инки исходили из другого. Чем моложе и невиннее, тем чище кровь, больше шансов, что достучится до Матери и в школе инков это работало.

— Разве подданные Инки голодают? — деланно удивилась Люсита.

Надзиратель резко вспотел, потому что подобное и правда не допускалось. Распределение товаров, помощь империи, плодитесь и размножайтесь, правда все это было на землях «метрополии», в Андах. Местные земли, отобранные у белых, были словно окраинной колонией, с соответствующим отношением.

— Ни в коем случае, просто ленивы и глупы, не понимают ничего. Просвещаем их, просвещаем, но ничего не помогает.

Расслабился на хлебной должности, зажрался, понял Сергей. То ли обирал местных, то ли еще что, вообразив себя местным царьком. Скорее всего, так оно и было, просто к инспекциям готовился или заносил им «на лапу» и его предупреждали заранее. А местные, забитые и запуганные, молчали, не смея жаловаться, зная, что вся власть у надзирателя.

Ненавидя в его лице всю империю.

— Аданта, спроси местных, — лениво бросила Люсита.

Надзиратель оказался глуп, решил, что если порежет телохранителя, то потом сможет выкрутиться. А то и поиметь тайком аристократку, мало ли. А может просто перепугался за свое хлебное место, мало ли. Сергей дал ему ударить заклинанием и только потом скрутил.

— Госпожа желает знать, что тут происходит, — обернулся он к старосте.

Местные говорили на каком-то «пиджин-испанише», с примесью своих языков, но Сергей обратился к нему просто на испанском.

— И не пытайся врать, госпожа сразу поймет!

Рассказ был прост и незамысловат, за это время вокруг собралось все племя, с ненавистью глядя на надзирателя, скрученного и подвешенного на дереве. Ка и предполагал Сергей, злоупотребление положением, сговор с вышестоящими и прочие дела.

— По завету великого Инки — подобное недопустимо! — провозгласила Люсита, взмахивая рукой.

Надзирателю перебили ноги и вырвали язык и бросили в яму к муравьям. Сергей призвал зверья, преумножил запасы еды, и племя принялось праздновать. С танцами, песнями, обжираловом и поклонением Люсите, словно та живая богиня.

Обойти пророчество, отсидеться на суше у доброжелательно настроенных местных.

— Я думал, он нам даст взятку, чтобы мы закрыли глаза и плыли дальше, — сказал он Люсите.

Гремели барабаны, индейцы танцевали и пили, восхваляли Инку, ночь освещали костры. Где-то там рыскала облава, но следовало признать — маскировка, предложенная Люситой, была хороша. Никому и в голову не приходила, что возможна подобная наглость, а может инки и не знали, кто спасся из Мачу-Пикчу вместе с Гарольдом Чоппером.

— Он бы донес на нас, — небрежно ответила Люсита, поглаживая рукой спину Дэбби.

Та смотрела завороженно, и Сергей ее понимал. Было в этом зрелище костров и танцев что-то завораживающее, первобытное, сюрреалистичное даже. Никак не верилось, что где-то там люди летают на самолетах, общаются по зеркальной связи и магофонам (Сергей соорудил себе один, но тот так и не заработал), вкушают нормальную пищу, смотрят телевизор и обсуждают состязания маботов.

Не приносят то и дело друг друга в жертву.

— А мы на него?

— Он бы выкрутился, подчистил хвосты, подбросил бы нам чего-нибудь, а то и соврал бы, мол, мы сами из него вымогали взятку. Шансы у него были, поднять шум, могли и нас, то есть меня, наказать, Инка не одобряет такого поведения.

Приблизился староста, в сопровождении еще двух пожилых индейцев, почтительно поднесли чашу с какой-то местной самогонкой.

— Госпожа, до конца своих дней мы будем прославлять тебя! Но мы убили надзирателя, теперь нас всех сожгут!

Сергей едва не предложил оставить им зачарованное оружие, а то и соорудить нового. Пылкое воображение уже дорисовало ему, как эта нищая деревушка становится центром восстания, и затем поднявшиеся индейцы сносят всю империю и вешают всех кровавых магов на каменных фонарях.

— Не сожгут, — лениво бросила Люсита, доставая что-то из-за пазухи.

Насколько же они тут изголодали, вдруг подумал Сергей, что не разбежались даже зная, что их сожгут? Или отложили на завтра? А как же облава? Не нападут ли они теперь на след?

— Здесь магическая печать и рассказ о случившемся, — небрежно добавила она. — Вам поставят нового надзирателя, не забывшего заветы Инки, да и всех вокруг перетряхнут.

Три индейца едва не пробили головами землю, оставили чашу с самогоном, отползли почтительно.

— Воистину нам никогда не отблагодарить вас, госпожа. Мы поставим вам…

— Пришли мне ту беременную красотку, что я видела идущей к ручью.

— Это моя дочь, госпожа, я немедленно пришлю ее вам, — заверил ее староста.

Они отползли, а Люсита, не прекращая гладить Дэбби по спине, спросила:

— Доводилось тебе принимать ласки беременной?

— Нет, — ответила та и слегка покраснела, метнула быстрый взгляд в сторону Сергея.

Тот лишь вздохнул мысленно, извращения, повсюду извращения.

— Садишься на нее, лицом к животу и гладишь его в процессе, ощущаешь биение жизни внутри, толчки, молоко в груди, о, нет ничего лучше этого ощущения, словно сама заряжаешься жизнью.

Да кому-то просто жениться пора, мысленно хохотнул Сергей, магия уже намекает. Появилась дочка старосты, лет двадцати, с изрядно оттопыренным животом, в юбочке из листьев и такой же нагрудной повязке, не скрывающей толком ничего. Взгляд ее был направлен на Сергея, похоже, она знала, зачем ее призвали, только спутала, кому служить придется.

— Пойду проверю корабль, — поднялся Сергей.

Люсита не стала его останавливать, жестом подозвала дочку старосты к себе, сразу бесцеремонно начала гладить живот, грудь, впилась в губы поцелуем.

— Велик Инка, да славится его имя вечно, — приблизился к нему староста. — Господин маг желает чего-нибудь? Травы? Женщину? Мужчину? Тапира?

— Как же он велик, если его люди творят такое! — воскликнул Сергей в сердцах.

Заранее поставил глушащее заклинание, так как звуки над водой разносились слишком далеко. Староста отшатнулся, Сергей сбросил иллюзию.

— Ты… ты… ты тот шпион белых, которого ищут! — прохрипел староста, поняв, все не так.

— Хочешь пойти под руку Британии? — спросил Сергей.

Внутри кипела и бурлила злость и вовсе не из-за Люситы и ее пристрастий. Из-за империи инков, в которой творилось подобное, из-за того, что недостаточно им отомстил, из-за мыслей, что и в Британии возможно творится точно такое же, вспомнить хотя бы историю самой Дэбби!

Хотелось что-то сделать, как-то наплевать в колодец — увести поселение, например, или дать им оружия, зачарованные автоматы, которые прослужат минимум год. Минометы и пулеметы, броню, да мало ли!

— Мы не предадим Инку! — воскликнул староста, горделиво выпрямляясь.

Затем сообразил, метнул встревоженный взгляд в ту сторону, где его дочь служила Люсите.

— Не волнуйся, она — дочь Инки, — махнул рукой Сергей.

Староста растерялся, ощутив, что Сергей говорит правду. Конечно, в этих местах никто и не слышал о поимке Любимца и бурлении из-за него, чуть ли не расколе среди верхушки империи. Облава, снова подумал Сергей, мы тут казнили надзирателя, оставили след, не кинутся ли за нами в погоню? Или Люсита потому и предъявляла печать, чтобы потянуть время?

Он отбросил сомнения, Люсита же тоже слышала пророчество, также хотела сбежать.

— Так что, пойдешь под руку Британии? — спросил Сергей. — В моих силах устроить вам переезд и принятие там, дальше по реке.

Ударил его заклинанием правдивости и староста, к его удивлению, отказался.