— Прошу меня простить, господин профессор, — мягко проговорила она. — Я устала, у меня был тяжелый день. Как успехи у Лорин?

— Сдать-то она, конечно, сдала, но еле-еле. Я ожидал от нее гораздо большего. Не знаю, что там у вас происходит, но вам надо хорошенько приструнить свою подопечную.

Сдала! Это главное. Элли с облегчением выдохнула. Подавляющее большинство людей вообще бы на сессию забило, если б с ними случилось то же, что и с Лорин.

Распрощавшись с профессором, Элли поспешила дальше. Когда она огибала Тайер-Холл, в кармане прогудел мобильник, оповещая о новом сообщении.

Девушка стянула перчатки и достала телефон, полагая, что эсэмэс от Люси, желающей убедиться, что Элли без приключений добралась до дома.

Номер оказался незнакомым. Сообщение состояло из двух строчек.

Мы следим за тобой.

Согласись, здесь довольно безлюдно.

Элли прерывисто вздохнула. Сердце бешено забилось в груди. Она в тот же миг крутанулась вокруг себя. Стрельнула глазами в сторону университетского парка с вековыми деревьями, окинула взглядом дома вокруг. Кто за ней следит? Откуда?

Никого не было видно.

Это чья-то шутка, подумала Элли. Просто рассылают сообщения наобум, набирая номера наугад, и волей случая эта дурацкая эсэмэс досталась именно ей, когда она шла через пустынный университетский кампус.

Едва эти мысли успели пронестись в ее голове, как телефон прогудел снова.

Перестань лезть к Лорин Грегори.

Новый гудок. Новое сообщение.

Преподаватели знают, что Марки-Марк торгует в общаге анашой?

Новое эсэмэс.

Кто-нибудь кроме Люси Миллер знает про аборт, который ты сделала в двадцать один год?

Элли выронила мобильник.

Быстрыми, коротким вздохами она силилась набрать в грудь воздух.

Поняв, что телефон ей еще пригодится, девушка нагнулась и схватила его с такой поспешностью, что царапнула ногтями присыпанный снегом замерзший гравий, что покрывал дорожку.

А потом она пустилась со всех ног и бежала, не останавливаясь, пока не оказалась в своей комнате.

Тогда

Воскресенье

Эти выходные мы должны были провести с Дэнни в Коннектикуте.

По дороге мы бы заехали куда-нибудь пообедать. Я бы заказала себе суп клэм-чаудер[21] — на мой взглад, лучшее блюдо во всей кухне Новой Англии. В последнее время я твердила Дэнни, что мне надо чуть похудеть, а для этого лучше всего подходят морепродукты. И слышала в ответ, что, во-первых, в чаудер добавляют жирные сливки, а во-вторых, я само воплощение совершенства и волноваться о фигуре причин нет. Тогда я в шутку пеняла, что на чаудер подсадил меня именно он.

А на сладкое я взяла бы пирожное со взбитыми сливками.

В машине мы бы подпевали Джо Кокеру, а потом остановились у пляжа, чтобы я прогулялась по песку и растратила полученные за обедом калории.

А потом мы бы заселились в какой-нибудь но-воанглийский старинный отель.

Я взяла бы с собой как минимум три книги (только начинающие путешественники берут в дорогу одну) — две бумажных и рукопись, требующую редактуры, но закачала бы ее на «киндл»[22], и Дэнни, не разобравшись, решил бы, что это не имеет отношения к работе. И не стал бы журить меня, что я не могу позабыть о своих обязанностях даже на отдыхе. Естественно, за все выходные я бы и пальцем к книгам не притронулась.

Все воскресное утро мы провалялись бы в постели.

И вот ничего из этого не случилось.

Дэнни лежит в холодильнике морга, а я стою на пороге дома Бена Митчелла и жму на кнопку звонка. Дом построен в голландском колониальном стиле. Часы показывают девять утра.

Мне открывает Кристина, жена Бена. Рыжие волосы стянуты в аккуратный хвост. Лицо дышит свежестью. Никаких следов макияжа.

Несколько мгновений я молча смотрю на нее, силясь понять, какие чувства она испытывает при виде меня. На лице Кристины целая гамма эмоций.

— Эрин, — произносит она, и по ее тону я догадываюсь, что Кристина не очень одобряет, как Бен относится ко мне. А как, собственно, он относится? Сама толком сказать не могу. Но Кристине это явно не нравится.

При этом я бы не сказала, что мы с Кристиной дружим. На личном уровне я ничего не имен» против нее. Просто у нас слишком мало общего. Я работаю, она предпочитает сидеть дома с детьми. Я не осуждаю ее, а вот она явно не одобряет, что я не стала увольняться. Супруги полицейских часто уходят с работы и становятся домохозяйками — слишком многого требует служба от их вторых половинок. Ну а если есть дети, тогда точно все домашние дела ложатся на плечи того, кто не обременен службой в полиции.

Я слышу где-то в доме ребячьи голоса. Если я правильно понимаю, дети играют в приставки и обсуждают друг с другом, кто на каком уровне.

У нас с Дэнни не было детей, и потому нам не приходилось выяснять, кому придется пожертвовать работой. Мы говорили о ребенке и хотели его, а то и двоих, но всякий раз находили причину повременить. Меня не прельщала мысль покинуть издательство, а у Дэнни не получалось урезать нагрузку. Альтернативой для Дэнни мог бы стать переход на административную должность, но он терпеть не мог канцелярщины. Нам хотелось, чтобы у нас был свой дом. Нам хотелось больше путешествовать. Всякий раз мы соглашались, что сейчас для детей не самое подходящее время.

Впрочем, зачем я себе лгу? Мы с Кристиной не дружим не потому, что она домохозяйка, а потому, что у меня с ее мужем всегда были холодные отношения.

— Я тебе так сочувствую… — вздыхает Кристина. — Я собиралась позвонить, но…

Она замолкает, потому что понимает — никакого оправдания этому быть не может.

— Я думаю, все собирались, — не без ехидства отвечаю я. — Бен дома?

Я знаю, что он дома. Рядом припаркован его «Лексус — Эл — Си».

Ума не приложу, откуда у Бена взялись деньги на такую дорогущую машину, ведь они с Кристиной владели навороченным внедорожником, в котором возили детей. Получал Бен столько же, сколько и Дэнни, а мы о покупке «Лексуса» не могли и мечтать. Контраст представлялся особенно разительным, когда рядом с роскошным автомобилем Бена Дэнни парковал свою «Хонду-Аккорд». Дэнни говорил, что машины — страсть его напарника, а еще у него с Кристиной трое детей и они не тратятся на путешествия.

«Неужели они не копят деньги на колледж для детей? А медицинская страховка у них что, бесплатная?» — все эти вопросы так и вертелись у меня на языке, но я помалкивала, решив не наезжать на друга родного мужа.

— Может, зайдешь? — говорит Кристина. — Я как раз кофе сварила, если хочешь, омлет сделаю. Эрин, мы всегда тебе рады. Всегда.

Вот только этой патоки с елеем от Митчеллов не доставало.

— Нет, спасибо, я лучше тут постою, — отвечаю я. — Ты не могла бы его позвать?

— Ну… Да, конечно.

Кристина колеблется.

Нутром чую, она хочет меня обнять.

Я скрещиваю руки на груди — нормальная защитная реакция. Опоздала ты с объятьями. Обнимать меня было нужно в тот день, когда погиб Дэнни. Или в ту ночь, которую я провела одна в гостиничном номере в Патчоге.

Где тебя, черт подери, тогда носило, Кристина?

Она скрывается за дверью.

Я окидываю взглядом улицу. По американским стандартам дома тут большие, но по местным — выглядят все же скромно. Двухэтажные, с подвалами, мансардными крышами, садами и безукоризненно подстриженными живыми изгородями. Таких домов тут полно, особенно здесь, в Беллпорте, где проживает Бен.

Сперва смолкают дети — им явно велели вести себя тише. Потом я слышу, как Бен с Кристиной напряженными приглушенными голосами о чем-то переговариваются друг с другом. Наконец, на пороге появляется напарник моего мужа.

— Привет, Эрин, — говорит он.

— Что он сделал? — я сразу срываюсь с места в карьер. Выставляю перед собой ладонь, не позволяя Бену меня перебить. — Не вешай мне лапшу на уши. Я уже сыта ею по горло. Если бы Дэнни просто отделал подозреваемого на допросе, вы бы все не вели себя так, словно я зачумленная. Я его жена. Я имею право знать.