оплошность никак не шла у меня из головы. Я все праздники корила себя, что просто не отдала вам подарок.

— Я все никак не могу понять, почему в коробочке не было письма…

— Может, он не мог выразить свои чувства словами. Может, просто хотел, чтобы вы знали, как он вас любит.

Я сглатываю комок в горле.

Лесли смотрит на бокал с вином, а потом поднимает на меня взгляд:

— Позвольте спросить вас о проблемах у него на работе. Он сам был в них виноват?

Я не спешу с ответом.

— Ну… Я не знаю, — наконец говорю я. — Один человек, которому я доверяю, утверждает, что Дэнни подставили из-за дела, которое он расследовал. Беда в том, что у полиции есть доказательства, что Дэнни брал взятки. Я попросила друзей помочь мне докопаться до сути, но вы сами знаете, как это сложно, когда замешана полиция.

Доктор Кляйн ставит бокал на стол.

— Дэнни не был идеальным, — говорит она. — Ему доводилось совершать поступки, о которых он очень сожалел. Я это поняла практически сразу. При этом он так и не решился поделиться со мной, что это были за поступки, — даже после всех наших сеансов терапии. Но я вам могу сказать точно — его мучило чувство вины, и ему очень хотелось ее искупить. Но я также уверена, что он не был способен на подлинную подлость и низость.

— Можно я вам кое-что скажу, но это должно остаться строго между нами, — я смотрю Лесли прямо в глаза.

Она несколько секунд думает, а потом кивает.

— Дэнни пытался помочь одной семье. Довести до конца расследование дела о девушке, покончившей с собой, — говорю я. — За несколько месяцев до гибели Дэнни она бросилась в реку с моста. Дэнни выпрыгнул из окна. Он перестал ходить к вам на сеансы вскоре после гибели девушки. Эти события должны быть как-то связаны, вы не находите?

— На совпадение не очень похоже, — хмурится доктор Кляйн.

— Вот и я о том же.

— Почему девушка покончила с собой?

— Она была жертвой изнасилования и, я думаю, просто не смогла с этим дальше жить. Или же ей кто-то угрожал, когда она попыталась добиться правосудия. Но, если честно, я не знаю. После всего того, что вы сказали, я понимаю, что нам никогда не узнать, что у нее в тот момент творилось в голове. Так что вопрос, почему она свела счеты с жизнью, остается открытым.

— Ситуации бывают разные, — качает головой доктор Кляйн. — Вы можете поговорить с кем-нибудь из родственников девушки?

— Это не так-то просто. Я обо всем узнала только благодаря тому, что ее брат попросил

Дэнни заняться этим делом. Он сам до сих пор не может смириться с ее смертью, а еще его терзает чувство вины, что он втянул в эту историю Дэнни. Мы с этим мужчиной стараемся не говорить о его сестре. А про других ее родственников я ничего не знаю.

— Понятно. А как же ее друзья?

— Я не знаю, как их разыскать.

Что вам известно о ней? О ее жизни?

Я рассказываю ей то немногое, что удалось разузнать о Лорин Грегори. Упоминаю и о том, что девушка училась в Гарварде.

Хм-м… — доктор Кляйн чуть сводит брови. — ^Гарвард и моя альма-матер. Могу попытаться выйти на кого-нибудь из ее преподавателей. Узнать ее оценки и посещаемость.

— Вы и правда можете это ради меня сделать? — Дэнни крепко подвели. Все. И я в том числе. Я помогу, чем смогу, Эрин. За мной перед вами должок, и не один. Достаточно вспомнить,

как некрасиво получилось с этим подарком.

— Я… Спасибо вам огромное.

Лесли в ответ кивает.

— Можно вас спросить, Дэнни давно начал к вам ходить на сеансы?

На несколько мгновений повисает молчание.

— Вскоре после того, как вы познакомились, — наконец следует ответ.

Господи Иисусе.

Я делаю глубокий вдох.

— Будь он сейчас жив, я бы его, блядь, убила.

Больше мне добавить нечего.

С самого начала становится ясно, что свидетельница обвинения Беверли Форд для меня опасна. Уж очень убедительно звучат ее ответы.

Она одета с иголочки в дорогой свитер из шерсти и кашемира от модельного дома Дианы фон Фюрстенберг и черные, сшитые на заказ брюки. Ответы Беверли короткие, четкие и точные.

Я знаю, у Карлы есть козыри, которые она непременно пустит в ход, но пока от показаний Беверли я ерзаю, как на иголках, а по спине бегут мурашки. Я нервничаю, и сильно.

Обвинитель Робертс сегодня тоже на коне. Робертс и Форд — два сапога пара, подлинные мастера своего дела, производящие ошеломляющее впечатление на жюри своим профессионализмом.

— Поведайте нам в двух словах о том, как выглядело место преступления в момент вашего приезда, — просит Робертс.

Беверли кивает. Ее шевелюра собрана в идеальный шиньон на затылке — ни одного волосика из него не торчит. Сразу видно: эта женщина — настоящий педант.

— Когда я приехала, — отвечает она с мягким говорком, выдающим в ней уроженку Алабамы, — следственная бригада уже провела внутренний осмотр по спирали.

— Не могли бы вы пояснить для нас, простых смертных, что это значит?

— Разумеется. Эксперты сперва проводят осмотр комнаты по периметру, а потом постепенно начинают сдвигаться к центру. Была проведена фотографическая съемка и сняты отпечатки пальцев.

— В каком качестве вас вызвали на место преступления?

В качестве судебного эксперта, специализирующегося на характере разлета пятен крови. — Не могли бы вы уточнить, в чем именно заключаются ваши обязанности?

— Я делаю заборы и анализ образцов крови на месте преступления и даю заключение, как именно эта кровь выделилась из тела.

— Потрясающе! — с чувством произносит обвинитель Робертс, как будто никто из присутствующих не смотрел детективных сериалов на «Нетфликсе». — Таким образом, если я правильно понимаю, вам отводится весьма немаловажная роль, — говорит он.

— Совершенно верно, — соглашается Беверли. — Пятна крови, например, могут рассказать о том, каким именно оружием воспользовался преступник. Позвольте я поясню. Возьмем, к примеру, множество мелких капель. Они свидетельствуют о высокоэнергетическом воздействии на тело, вроде огнестрельного ранения. Трансферные брызги образуются в том случае, когда некий предмет, например винная бутылка, входит в соприкосновение с источником крови, а потом эту бутылку резко отводят назад. В этом случае капли, как правило, крупнее и по форме напоминают слезинки.

— Вам удалось проанализировать характер следов крови в квартире Эрин Кеннеди?

— Да. Должна сказать, этих следов было очень много.

— И что же вам удалось почерпнуть? Ваша честь, вам не кажется, что для удобства присяжных сейчас будет уместно продемонстрировать слайды с фотографиями, сделанными на месте преступления?

Судья глядит на обвинителя, выгнув бровь в знак того, что не Робертсу решать, когда показывать фотографии.

В зале гасят свет, и теперь единственным его источником становится луч проектора, который привозят на тележке и ставят рядом с Беверли Форд.

Когда появляется первая фотография моей квартиры, я отвожу взгляд — на ней запечатлен царивший там хаос, который полиция застала пять месяцев назад.

Когда я снова поднимаю глаза, то замечаю, что внимание всех присяжных — и мужчин, и женщин — приковано к экрану.

На фотографии обведены пятна крови — на полу, журнальном столике, буфетной стойке, стенах, потолке.

Беверли вручили в руки пульт, позволяющий переключаться между слайдами, пока она говорит.

— В ходе осмотра пятен крови мною был выявлен их трансферный характер. Видите капли, напоминающие слезы? Я говорила как раз о таких.

Беверли отыскивает слайд, где фотография сделана крупным планом, и все в зале кивают ей, за исключением Карлы и меня.

— Трансферный характер брызг, как правило, указывает на многочисленные удары, нанесенные жертве тупым предметом.

— Почему именно многочисленные? — спрашивает Робертс.

— Потому что обычно первый удар не приводит к внешнему кровоизлиянию. Чтобы пошла кровь, жертве надо нанести тупым предметом много ударов.