Я невольно улыбаюсь.

— У меня будет две квартиры. Буду заглядывать к тебе на огонек, — продолжает Кайл. — С отцом, наконец, станем видеться реже. Буду просиживать штаны в баре у Бада… Одним словом, тебе станет куда сложнее избегать меня.

— То есть не мытьем, так катаньем, но ты все же хочешь быть моим другом. Так, что ли? — спрашиваю я.

Кайл застенчиво склоняет голову.

Я вздыхаю.

В его словах, действительно, есть зерно здравого смысла.

Кайл принимается бежать задом наперед, его лицо по-прежнему обращено ко мне.

— Эрин, а помнишь, в самом начале мне просто хотелось узнать, что тебе Дэвид рассказал о Лорин.

Он поворачивается спиной и через плечо кричит:

— Но сейчас дело другое. Ты мне нравишься, Эрин!

На краткий миг я теряю дар речи.

— Гляди, не спейся в баре у Бада! — кричу я ему вслед.

По дороге домой я размышляю о разговоре с Кайлом. Мне не дают покоя его слова, равно как и перспектива, что он не собирается исчезать из моей жизни.

Я не дура. Прекрасно понимаю, что насыщенность наших с ним отношений во многом связана с тем, что мы оба пережили, и она может быть напускной. Нет, само собой, все то время, что прошло с момента гибели Дэнни, мы говорили не только о тех, кого потеряли, однако пережитые обоими трагедии существенно повлияли на содержание всех наших самых важных разговоров.

И что же останется, убери эти трагедии? И останется ли вообще хоть что-нибудь?

А может, Кайл прав? Нашу дружбу делает особенной именно то, что нас с ним объединяет?

Я настолько поглощена этой мыслительной эквилибристикой, что даже не слышу тихий шум мотора машины, которая медленно едет вдоль тротуара. Я обращаю на нее внимание, только когда в поле зрения вплывает ее капот.

«Лексус», продолжая урчать мотором, останавливается. Сид ящий за рулем Бен опускает окно.

— Привет, Эрин. Садись.

Я хмурю брови и кидаю взгляд в сторону своего дома, до которого уже, в принципе, рукой подать.

— Да нет, спасибо, — отвечаю ему.

Я отдаю себе отчет, что последние семь месяцев были для меня очень тяжелыми, но чисто внешне я почти не изменилась — разве что похудела да появилось несколько седых волос.

А вот Бена не узнать. Его облик вызывает у меня состояние шока. Он небрит, костюм мятый. От уголков глаз расходятся морщинки, которых раньше там не было, а в волосах заметно проступает седина.

Вот и прекрасно.

— Я тут приглядывал за тобой, — говорит он.

Сказано это таким тоном, что у меня мурашки начинают бегать по спине.

— Ну и молодец, — я стараюсь говорить как ни в чем не бывало. — Это ты по собственному почину или по заданию департамента полиции Ньюпорта?

— Дэнни бы хотел…

— Нет-нет, не надо, даже не начинай.

Бен вцепляется в руль и стискивает челюсти.

— Что ты затеяла? Что ты рядом с этим парнем ошиваешься?

— Рядом с кем? — спрашиваю я за секунду до того, как понимаю, о ком говорит Бен. — С Кайлом?

Бен кивает. Один раз.

— Ты вообще знаешь, кто он? — спрашиваю я, — Знаешь, что его связывает с Дэнни?

— Эрин, я не знаю, что он тебе наболтал о Дэнни, но к тебе это не имеет никакого отношения.

— Мы с ним дружим.

Бен фыркает.

— Ну да, — он снова кивает. — Ведь у вас столько общего.

— Вообще-то да, — тихо отвечаю я.

— Еще года не прошло, как твой муж погиб. Внутрь живота словно залезает змея и обвивает кольцами желудок.

О подобном я слышала от Дэнни. Мол, полиция — это одна большая семья и сослуживцы приглядывают за женами и мужьями погибших товарищей. Покуда они снова кого-нибудь не встретят. После чего это странное шефство прекращается.

Похоже, один из этапов в моем случае решили пропустить.

Никто из участка Дэнни не проявил обо мне ни капли заботы.

Да и не только обо мне — о нем тоже.

И тем не менее Бен тут же примчался, чтобы вызвать у меня чувство вины, что я посмела находиться в обществе другого мужчины.

Первые несколько секунд мои щеки полыхают от стыда, а вот дальше — уже от ярости.

— Да как ты смеешь? — севшим от бешенства голосом спрашиваю я. — Совсем охерел?

— Дэнни тебя очень любил, — говорит он.

— Он и тебя очень любил, — парирую я.

Бен дергается, словно от удара током.

— Скажи-ка, — я наклоняюсь к окну машины, так чтобы мое лицо было вровень с лицом Бена. — Тебе доводилось встречаться с девушкой по имени Лорин Грегори?

Бена словно отшвыривает в глубину салона.

Я все вижу. Я замечаю, как на его лице на миг появляется виноватое выражение.

Ублюдок.

Какая же ты конченая сволочь.

— Так это ты, — шиплю я. — Ты это сделал! Ты изнасиловал ее и убил Дэнни.

Бен тянет руку, чтобы схватить меня за запястье. Несмотря на состояние шока, я успеваю отпрыгнуть.

Выхватываю из сумочке на поясе телефон и выставляю его перед собой.

Мимо едут машины.

Из столовой чуть дальше по улице вышел человек.

Если Бен рискнет на меня напасть при всем честном народе, я успею набрать номер Кайла, прежде чем он выберется из машины.

Бен это прекрасно понимает.

— Ты сама не понимаешь, что ты несешь, — резко бросает коп.

— А вот я так не считаю, — говорю ему в ответ. — Хорошенько заруби себе на носу, Бен Митчелл. Я накопала на тебя порядочно всякой дряни. Если со мной что-то случится, все узнают какой ты говнюк.

Я ухожу прочь с гордо поднятой ГОЛОВОЙ, а внутри все так и трясется.

Я собиралась порвать с Кайлом.

Но во мне с рождения живет бесёнок.

Попробуй что-нибудь запретить, и я непременно пойду наперекор, хотя бы из принципа. А тут дело не только в нем. Сейчас мне нужно, чтобы вокруг было как можно больше людей.

Пока я поднимаюсь по лестнице на свой этаж, набираю сообщение в «Ватсапе»: «Ладно. Твоя взяла. Давай сегодня поужинаем». И отправляю Кайлу.

Утром ко мне в камеру, расположенную в подвале здания суда, приходит Карла. Она приносит с собой завтрак: стаканчик кофе и коробку оладий, перемазанных сиропом.

Я до предела измотана и понимаю, что никогда не была так рада завтраку, купленному на скорую руку в уличном ларьке.

По большому счету Карла не имеет права проносить ничего горячего и жидкого — одним словом, того, чем я могла бы обварить охранницу, чтобы совершить побег. Однако, с другой стороны, она вправе прихватить с собой в суд еду и для меня, да и с охранницей сегодня повезло. Слышатся пожелания счастливого Рождества, а затем щелкает замок. Стаканчик кофе благополучно попадает в камеру.

— Узнаю этот кофе, — говорю я Карле, делая глоток.

Я помирилась с Боем, — отвечает она.

— Ему снова потребовалась твоя профессиональная помощь?

— Ага. Он сейчас разводится, и кафе остается за ним. Ты же сама знаешь, он пендехо, но его кафе буквально в соседнем доме.

— От такого кофе отказываться нельзя, — соглашаюсь я.

Некоторое время мы сидим в молчании.

— Ну что ж, сегодня придет наш черед, — говорит Карла.

Речь идет о том, что настала пора вызывать в суд наших свидетелей.

— Да, наш, — соглашаюсь я.

— Что-то ты какая-то подавленная.

— Свидетели обвинения выступали очень убедительно.

— Ну еще бы. Робертс не зря ест свой хлеб. Но ты не переживай. Сейчас ход за нами.

— Ты говорила, что мы в отчаянном положении.

— В тот момент так и было. Мне очень хотелось, чтобы Робертс, наконец, заткнулся. Пойми, Эрин, если внимательно присмотреться, позиции обвинения очень слабые. А у нас на руках козыри, которые запросто побьют все их карты.

— Но… тут ведь мое слово против их слова…

Карла несколько секунд молчит.

— Эрин, не забывай, из-за чего все это закрутилось. Ты ведь хочешь, чтобы все узнали, что случилось с Дэнни. Так?

Я смотрю на стаканчик кофе — пар поднимается до сих пор, хотя крышку сняла еще Карла. Если я проиграю и меня признают виновной, придется пить дерьмовый чуть теплый кофе до конца своих дней.