Походит официантка.

— Не желаете ли начать с напитков? — спрашивает она. — Вы позволите предложить вам бокал игристого? Оно из винодельни Нортфорка, его производят по методике провинции Шампань.

Я тупо киваю. Интересно, когда придет черед выбирать еду, официантка тоже будет лезть с советами? Есть я ничего не планирую, и потому мне совершенно все равно, что положат на тарелку.

— Вы часто тут бываете? — спрашиваю я Кайла.

— Обедал несколько раз, — отвечает он. — Ваш адвокат вроде тоже сюда заглядывала.

Он кивает в сторону Карлы, но при этом не улыбается.

— Она просто за мной приглядывает, — говорю я. — Я ей верю.

Он в ответ пожимает плечами.

Я оглядываюсь. Мы со всех сторон окружены лесом. За соснами виднеется речушка. Именно это мне так нравится в Лонг-Айленде. Здесь есть длинное песчаное побережье, настоящий пляжный рай. Но при этом имеются местечки, так густо поросшие зеленью, что они напоминают родную Ирландию.

Итак, ресторанчик находится в укромном местечке, и я понимаю, почему Кайл остановил свой выбор именно на нем.

Официантка возвращается с бокалами. Я делаю глоток и чувствую, как напряжение в плечах и спине начинает спадать.

Удивительно, но мне легче оттого, что я нахожусь в обществе малознакомого человека. Не надо старательно притворяться, что я справляюсь со своей болью. В ином состоянии Кайл меня никогда не видел.

— Зачем вы за мной следили? — первым делом спрашиваю я.

В ответ я слышу длинный скорбный вздох.

— Я решил, что за вами кто-то должен приглядеть, — произносит Кайл. — Я не знал, что вы наняли адвоката. Полагал, что вы оглушены, растеряны. Но я хочу, чтобы вы знали в случившемся нет вашей вины.

— Вам известно, что говорят о Дэнни?

— Не совсем, но могу догадаться. Я разговаривал с Дэнни незадолго до его гибели.

— Вы разговаривали с ним?

Кайл кивает.

— Как вы познакомились?

Кайл устремляет взгляд на речушку.

— Дэнни знал, что за ним придут, — он пропускает мой вопрос мимо ушей. — Позвольте высказать предположение: его сейчас пытаются извалять в грязи? — У меня отвисает челюсть. — У них якобы есть доказательства, что он состряпал против кого-то дело? Или, наоборот, развалил его, выпустив преступника на свободу? — продолжает Кайл. — Я читал, что группа «Справедливость» заинтересовалась одним инцидентом в Ньюпорте. Дело вел Дэнни, так? А уж если ввязалась «Справедливость», это означает, что кто-то в полиции слил им улики на Дэнни. «Справедливости» необходимы веские доказательства, одних жалоб осужденных им, разумеется, недостаточно.

Я киваю.

— Мы с Дэнни говорили, что такое может случиться, — говорит Кайл.

— Но почему он ничего не сказал мне?

Кайл отводит взгляд. Он не в силах объяснить, почему мой муж так старательно утаивал от меня правду.

— Я не верю, что про него говорят, — я опускаю взгляд. — Но при этом ума не приложу, кому понадобилось подставлять Дэнни. Его все любили, все уважали. Про него говорили, что он…

Я оглядываюсь. Соседние столики почти пусты. Ярко светит полуденное солнце. Жарко, поэтому подавляющая часть посетителей предпочитает сидеть за столиками внутри ресторанчика, где вовсю работает кондиционер. Карла потягивает из высокого бокала кофе со льдом и делает вид, что полностью поглощена своим телефоном.

— Его напарник уверяет, что Дэнни брал взятки, — шепчу я. — От наркоторговцев.

Кайл качает головой.

— Эрин, вы меня не знаете, но поверьте… Пусть с Дэнни мы и не были очень близки, я знаю, он был непримиримым врагом наркоторговли. Черт подери, да пару месяцев назад я повстречал его на благотворительной акции, где собирали средства на борьбу с наркотиками. Он бы ни за что…

— Вот и мне кажется, это бред какой то!

Кайл подносит руку к подбородку и с задумчивым видом его чешет.

— Знаете, что я вам скажу, Эрин? Его подставили. Это святая истина.

— Очень хочется вам верить, Кайл. Но пока это пустые слова. И они требуют подтверждения. Серьезного подтверждения.

Кайл устремляет взгляд на стол, его шея багровеет.

— Ваш муж пытался узнать правду. Пролить свет на одно дело. Это было под силу лишь ему, а теперь вот его не стало… Вы должны это знать, чтобы спокойно жить дальше.

Мужчина, сидящий рядом со мной за столиком, мне никто. Мы познакомились на прошлой неделе.

И при этом я нутром чувствую, что он говорит правду.

Может, дело в том, что в глубине души я просто отчаянно хочу поверить в услышанное? Однако в манере Кайла есть нечто такое, что вызывает у меня доверие к нему — куда большее, чем к Бену Митчеллу. Я цепляюсь за его слова, словно утопающий за спасательный круг. И несмотря на все это, меня терзает жуткий, гадкий, мерзкий голосок сомнения, который никак не удается унять.

— Если Дэнни ничего предосудительного не совершал и его подставили, зачем ему было кончать с собой? — спрашиваю я. — Вы ведь знаете, что говорят. Мол, он это сделал, потому что был виновен и не мог допустить разоблачения.

— Люди сводят счеты с жизнью по куче самых разных, порой идиотских причин, — говорит Кайл, — Могу только вообразить, что происходит у человека в голове, когда люди, которых ты считал своими друзьями, готовы поверить в нелепые обвинения против тебя. Да ладно там поверить! Они готовы подставить тебя! Тут, Эрин, и крепкий человек может сломаться.

— Но что он такое мог расследовать, что восстановил против себя своих друзей? — в отчаянии спрашиваю я. — И как вам стало обо всем известно?

Лицо Кайла становится напряженным.

— Он… кое-кому помогал.

Я свожу брови.

— Вам? — спрашиваю я. — Он помогал вам?

Кайл косится на Карлу. Может, мне-то он и доверяет, а вот Карле? Но вот Кайл снова переводит взгляд на меня и вздыхает.

— Он помогал Лорин, — шепчет мой собеседник.

— Лорин? Что за Лорин? Кто она вам?

— Она моя сестра, — отвечает Кайл. — Он пытался добиться для нее справедливости.

Сейчас

Квартира мистера Новака располагалась аккурат напротив моей. Мы прожили соседями не один год и все это время ограничивались лишь дежурными «здрасьте», поздравлениями с праздниками и ничего не значащими разговорами, вроде «ой, а у вас тоже труба подтекает?».

Мы с Дэнни любили шутить о нем — в те времена, когда я полагала, что мы с Дэнни совершенно одинаково смотрим на мир.

Господи боже, как же я, оказывается, плохо знала собственного мужа!

Мы с Дэнни считали мистера Новака слегка придурковатым. Живет один, немного косит, из-за чего непонятно, куда он на самом деле смотрит, а говорит уголком рта. Впрочем, все это не имело никакого значения. Важно было другое. В мистере Новаке было нечто такое, что инстинктивно чувствует каждая женщина. Что мистер Новак относится к тому типу мужчин, у которых в квартире есть подзорная труба, но направленная вовсе не в небо.

— Скажите, пожалуйста, вас удивило решение Эрин Кеннеди остаться жить в своей квартире после того, как Дэнни Райан выпрыгнул из окна? — обращается обвинитель Робертс к мистеру Новаку.

— Не то слово, — отвечает мистер Новак. — Я вам больше скажу: я бы после такой трагедии не смог жить в этой квартире.

Ненавижу. Ненавижу эти вопросы, ставящие под сомнение оправданность моих решений, словно люди, что отвечают на них, способны влезть в мою шкуру.

Само собой, мне хотелось съехать. Карла даже договорилась о разрыве договора о рассрочке на приобретение той квартиры. Надо сказать, управляющая компания проявила человечность и выдвинула вполне себе приемлемые условия. Но когда дело дошло до переезда, я вдруг поняла, что не могу расстаться с квартирой. С ней было связано слишком много приятный воспоминаний, и далеко не все из них стер приключившийся со мной кошмар. И вот теперь меня за это собираются распять.

— Вернемся к событиям того вечера пять месяцев назад, — продолжает обвинитель Робертс. — Какие звуки доносились из квартиры Эрин Кеннеди?