Выслушав мою маленькую речь, Бен оглядывается через плечо, переступает порог, выходит на крыльцо, затворяет за собой дверь и кивает на мою машину.

— Ты, я так понял, не желаешь сдаваться? — спрашивает он.

— Я никуда отсюда не уйду. — упрямо говорю я.

— Я и не прошу. Просто… давай не здесь.

Бен бос, на нем футболка и шорты. Не исключено, он сегодня решил поработать в саду. Собрать листья, нападавшие в пруд, заготовить мясо для барбекю.

Мы идем по лужайке.

— Приехала сюда одна? — спрашивает он.

Я киваю.

— Надо кого-нибудь найти, кто смог бы отвезти тебя домой.

— Бен, скажи честно, ты и вправду думаешь, что после всей херни, что случилась со мной на этой неделе, я не смогу самостоятельно довести машину до Ньюпорта? Тут ехать — десять минут!

— Надену кроссовки и отвезу тебя. Домой вернусь на такси.

— Да мне на хер не надо, чтобы ты меня отвозил. Бен, что происходит? Зачем ты приперся к нам домой в то утро и еще двух полицейских с собой приволок?

Он кидает взгляд на утреннее солнце, щурится и моргает от яркого света. Кожа у него бледная-бледная, почти прозрачная.

— Когда Дэнни взяли в оборот из-за дела Дуэйна Миллера, выяснилось еще кое-что.

— Что именно?

Бен морщится.

— Ты слышала о проблемах с наркотиками в округе Суффолк? Ну, разговоры, что полиция закрывает глаза на наркодельцов.

Сперва я киваю, а потом начинаю мотать головой.

— Да кто об этом не слышал, Бэн? Но Дэнни не занимался наркотиками.

— Эрин, этим ребятам нужны не только полицейские из отдела борьбы с наркотиками. Думаешь, они не убивают? Думаешь, копы из убойного отдела им вообще без надобности?

— Что… что ты такое говоришь?… — у меня дрожит голос.

— Слушай, сейчас в полицейском управлении серьезные проблемы. В некоторых районах, вроде Ньюпорта, подозрительно мало задержаний. В коррупции уже обвиняют не только отдел по борьбе с наркотиками, но и другие. Говорили… В общем, произошло несколько убийств, а дела на удивление быстро закрыли. Одно из них — несколько месяцев назад, вел Дэнни. Один. Я был в отпуске. У него в руках был главный подозреваемый, а Дэнни его отпустил. Решил, что он не причастен к убийству.

— Что-то ты подозрительно часто для напарника отсутствуешь в самые ответственные моменты, — резко бросаю я.

Бен стискивает зубы.

— Полагаешь, Эрин, я его подвел? — ворчит он. — Ладно. Хорошо, допустим. А теперь давай посмотрим на ситуацию под другим углом. Может, Дэнни хотел, чтобы я, да и все остальные держались от него подальше? В тот раз с Дуэйном Миллером он не имел права в одиночку продолжать допрос. Я-то тут при чем? Он рассказал мне о деле, которое вел, пока я был в отпуске, но объяснять, почему отпустил подозреваемого, не стал. Не счел нужным.

— И с чего так?

— Думаешь, я не задавался этим вопросом? Сам голову ломал, пока не пришел к выводу: Дэнни не обмануло чутье — вот что было у него, то было. Потом я узнал: тот тип, подозреваемый, был связан с бандой, а убийство было наказанием. Он был виновен, это знал любой, даже самый мелкий уличный хулиган.

— И что? Дэнни его просто отпустил? Закрыл дело? Ты же знаешь, Дэнни был очень хорошим детективом.

— Именно. В этом-то, Эрин, вся проблема. Решение отпустить подозреваемого стало тревожным звоночком. Начальству к тому моменту велели хорошенько присмотреться к кадровому составу — дескать, а нет ли среди подчиненных паршивой овцы. А Дэнни и без того засветился с делом Миллера. А потом… — Бен закрывает глаза, не смея глядеть на меня. — Потом выяснилось, что подозрения не безосновательны…

— В каком смысле?

— Выяснилось, что он брал взятки. Взятки, понимаешь, Эрин? В то утро я приехал к вам, чтобы арестовать его.

— Не может быть… — я всем своим естеством не желаю верить в услышанное. — У кого он брал взятки?

— У преступников. Наркоторговцев.

— Бред. Нелепица какая-то. Дэнни их ненавидел. Он никогда бы не…

— Это правда, Эрин.

— А я тебе говорю, что нет! — по моим щекам струятся слезы.

Бен с опаской оборачивается и смотрит на свой дом, а потом переводит взгляд на меня.

— Перестань! — шипит он. — Прекрати немедленно.

— Не перестану, пока не скажешь правду. Я знала Дэнни.

— Эрин, — шепчет Бен. — Ты его не…

Он умолкает.

Дэнни сдружился с Беном в полицейской академии. Они знали друг друга тринадцать лет.

И сейчас по липу Бена я понимаю, что за эти тринадцать лет у Дэнни накопилось много секретов. Это ведь целая жизнь, о которой я ничего не знаю.

— На что был способен Дэнни? — спрашиваю я.

Бен в ответ лишь качает головой.

Сейчас

Теперь в качестве свидетеля вызывают начальника Дэнни. Капитана Салливана.

Лично мне всегда нравился Салли. Именно так называл его Дэнни с коллегами. В прошлом году капитан отпраздновал свое шестидесятилетие, но из-за манер выглядел старым аристократом — неизменно тихий и спокойный, он всегда выдерживал паузу и думал, прежде чем ответить на любой вопрос. Лично я таким отношением к делу только восхищаюсь. Он не спешит делать выводы, понимая, что сперва нужно хорошенько пораскинуть мозгами. Он был хорошим начальником и никогда не придирался по мелочам — лишь следил, чтоб его подопечные исправно выполняли свои обязанности, оставаясь в рамках закона.

Когда полтора года назад полицейский департамент Ньюпорта оказался под таким давлением, я очень ему сочувствовала.

Пока не поняла: ему было совершенно плевать на мою поломанную жизнь.

Сегодня он свидетель обвинения.

Но мы к этому готовы.

— Капитан Салливан, — Карла принимается кружить над жертвой, — вы познакомились с Эрин Кеннеди три года назад, так?

— Да, это так.

Салли аккуратно трогает ухо. У него там слуховой аппарат. Мне это известно, судьям — нет. Со стороны кажется, что капитан полиции словно подает кому-то тайный знак.

— Вы являлись непосредственным начальником Дэнни Райана, так?

— Да.

— Вы были у него на свадьбе?

— Да, хотя и не без задних мыслей.

— Что вы имеете в виду?

— Мне казалось, что с ней поторопились. Со свадьбой.

Я сжимаю зубы и вижу, как Карла каменеет, но быстро берет себя в руки и продолжает.

— За все то время, с момента вашего знакомства с Эрин Кеннеди и вплоть до вечера того дня пять месяцев назад, события которого рассматривает суд, вы можете назвать хотя бы один случай, когда моя подзащитная продемонстрировала бы свою склонность к насилию?

Салли некоторое время размышляет.

— Нет.

— Вы подтверждаете, что Эрин до известных нам событий не привлекалась к суду и не состояла на учете в полиции?

— Подтверждаю. Однако семнадцать месяцев назад она получила сильнейшую психологическая травму. Подобные травмы порой провоцирует серьезные личностные изменения.

— Простите, капитан, вы получили профильное образование психолога?

— Нет, мэм. Я просто своими глазами видел, что порой происходит с людьми.

— Я тоже много чего повидала, капитан. Однако, в силу того, что у меня нет соответствующего образования, я стараюсь воздерживаться от оценочных суждений о психическом состоянии того или иного человека. Особенно во время судебных слушаний.

Салли склоняет голову в знак, того, что он все понял.

Судья Палмер вздыхает.

В зале топят вовсю, и все присутствующие мучаются от жары. Меня терзает пульсирующая головная боль, начавшаяся сегодня утром где-то в затылке. Постепенно она становится настолько сильной, что я еле соображаю. За завтраком я сумела заставить себя съесть лишь яблоко, и теперь голод усиливает боль.

— Вы упомянули о психологической травме, полученной подзащитной семнадцать месяцев назад, — обращается Карла к Салли. — Дэнни Райан выпрыгнул из окна на глазах своей супруги и нескольких ваших подчиненных. Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из вашего департамента, включая вас, предложил после всего случившегося помощь Эрин Кеннеди?