Прошло десять дней Вот уже десять дней мы были отрезаны от остального мира. Его Величество пришёл в ярость, узнав, что дерзкое решение Хайдена активировать защитный купол не было согласовано с его сиятельной персоной, и грозил нашему ректору серьёзными последствиями. Даже уговоры де Ареона и Альсара не смогли хоть немного смягчить гнев короля.

Адепты не расставались с кристаллами связи даже ночью. Возможности выделить каждому отдельную комнату не было, поэтому артефактор Эдвин с помощниками не спали несколько ночей кряду, изготавливая сигнальные артефакты. Теперь при любом, даже самом незначительном всплеске отрицательных эмоций, будь то агрессия, обида или даже просто повысили голос, оповещение уходило сразу же ректору и декану соответствующего факультета. Учитывая, что каждый из адептов пребывал в стрессе, подозревая своего соседа в том, что он может быть заразен, артефакты срабатывали десятки раз за сутки, и о тихом, спокойном сне Хайдену пришлось забыть надолго.

Нервы преподавателей были на пределе. Лишённые возможности возвращаться домой, к своим семьям, а проживающие на территории академии — свободного выхода в город, они срывались на адептов, ссорились между собой, и каждое утро в преподавательской столовой превращалось в настоящее поле боя. И с каждым днём оставаться в ясном уме и рассудке было всё сложнее.

За десять дней в кому впали ещё три адепта, тихо, без лишнего шума. Один упал у доски, прямо на середине фразы, другой — в коридоре, третьего нашли в одном лишь полотенце на пороге ванной комнаты. Но таких же буйных, как адептов декана Альсара, пока не наблюдалось.

Каждый день я возвращалась в свою комнату за полночь со сбитыми в кровь ногами. С раннего утра я непрерывно носилась по академии, выполняя поручения ректора и помогая деканам. Моим ежевечерним ритуалом стала травяная ванночка для ног и чашка успокоительного чая, после которого я падала на подушку без сил, чтобы с рассветом начать всё сначала.

Кристиан де Ареон, чья супруга взяла отпуск в академии в ожидании второго дитя, отправил Диянику со своими родителями как можно дальше от столицы, после чего смог хоть немного вздохнуть спокойно. Аллен окончательно раскис в разлуке с молодой женой и даже перестал ссориться с Леоном. Сам же Хайден держался лишь на морально-волевых, выслушивая каждый день угрозы и оскорбления в свой адрес, но не сомневался в том, что его решение было единственно верным.

Ситуация круто изменилась на одиннадцатый день. А началось всё после отбоя…

Мы сидели в кабинете ректора, ожидая прибытия Кристиана из лекарского крыла, где он проводил всё своё время за исключением занятий у спецкурса. Хайден молча рвал на мелкие части бумагу с очередным требованием Беллы немедленно выпустить её хотя бы до ближайшего салона красоты, что находился через дорогу от ворот в Торговом Квартале. Разумные доводы о том, что декан бытового факультета обязана знать в совершенстве все нужные для женщины заклинания, разбились как волны о прибрежные камни. Бытовичка заявила, что мы все — чёрствые скоты, и ничего не понимаем. Досталось даже мне, “предательнице, которая променяла настоящую женскую дружбу на виляние филейной частью перед ректором Леоном”.

Аллен мрачный, как грозовая туча, лениво закручивал бумажки в маленькое торнадо и переносил их в мусорное ведро. Я сортировала табели посещаемости лекарского крыла, но все они расплывались в одно большое туманное пятно.

Из царства скуки и уныния нас вырвал грохот хлопнувшей двери и громкий крик де Ареона:

— Я понял, что случилось с двумя адептами Аллена, и почему другие впали в кому на ровном месте!

Хайден выронил обрывки листа на письменный стол. Мини-торнадо Аллена рассеялось на полпути к мусорной корзине, отчего десятки крошечных клочков щедро усеяли пол кабинета, а я от неожиданности порезала палец бумагой.

Кристиан бросил на стол ректора пачку исписанных мелким почерком тетрадных листов. Лицо декана спецкурса впервые за время нашего вынужденного карантина светилось радостью и надеждой.

— Рассказывай, — велел Хайден и обратился ко мне. — Розалин, сделай чаю, и умоляю тебя…

— …хоть раз сделай так, чтобы я тут же не выплюнул его обратно, — вздохнув, закончила я речь за бывшего жениха.

Аллен подавил смешок, а Кристиан в это время вытер начисто грифельную доску, встал слева от неё и указал нам на диван. Я поспешила с подносом, на котором стояли три чашки чая. В чашку Леона в этот раз добавила щепотку жгучего перца. Кто знает, может, он у нас заядлый любитель специй и любит поострее?

Де Ареон не стал начинать до того, как я поставлю поднос с чашками на журнальный столик. Предусмотрительно заняв место поближе к двери, я с наслаждением наблюдала как ректор, делает большой глоток и… Как ни в чём ни бывало ставит чашку обратно. Даже не поморщился! Воистину, в аду, которым он мне постоянно угрожает, его примут за своего!

— Недостаточно стараешься, цветочек, — хмыкнул он и выжидательно посмотрел на Кристиана, который терпеливо ожидал, пока мы обратим на него внимание.

— Аллен, какова сила дара у тех двух парней? — спросил декан у своего коллеги. Тот, не раздумывая, ответил:

— За последние несколько лет это мои сильнейшие адепты. Эри в расчёт не беру: её дар вышел из-под контроля, у спецкурса другие критерии силы дара. А так, разве что Том…

При упоминании имени некоего Тома лицо боевого мага исказила злобная гримаса, а глаза потемнели. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы совладать с эмоциями, затем спокойным голосом он продолжил:

— Вступительные экзамены сдали блестяще, по всем дисциплинам лучшие баллы, на боевом поле им нет равных.

— Вот именно! — взволнованно воскликнул Кристиан и написал на самом верху доски имена двух подопечных Альсара. — Я изучил личные дела всех пострадавших и выявил закономерность, которую подтвердили последние два случая. Те студенты, кто впал в кому без происшествий, обладали умеренным по силе даром. Чуть выше среднего, но до резерва адептов Аллена им далеко. Какой из этого следует вывод?

— Чем сильнее дар, тем больше вероятность, что они потеряют контроль над собой? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс ректор Леон.

Кристиан хлопнул в ладоши:

— В точку!

В самом низу доски он написал фамилии впавших в кому адептов. Желая задать вопрос, я подняла руку. Дождалась кивка декана спецкурса и спросила:

— А библиотекарь? Следуя вашей логике, он является сильным магом?

— Он работает здесь на протяжении нескольких десятилетий, его магическое поле слилось с энергетикой академии. Говоря простым языком, у него есть сила, но он ей не владеет. Это как дышать воздухом: вдыхаем его все, но управлять им могут лишь единицы. То же касается и ректора де Форнама.

— Получается, наибольшую опасность для окружающих представляют собой маги с большим магическим резервом и сильным даром? — невесело усмехнулся Аллен.

— Да, — ответил де Ареон. — Нам надо изолировать от общей массы всех адептов, чей дар выходит за рамки средних значений. Они могут быть опасны как для себя, так и для окружающих.

— Почему же только адепты? — смерил коллегу тяжёлым взглядом Альсар. — Если твои догадки верны, значит, самая большая опасность исходит от меня. Делайте всё, что потребуется, я не буду сопротивляться: можете запереть меня в подвале, надеть блокирующие магию браслеты, да даже разрезать на части.

Декан Альсар, будучи сильнейшим боевым магом Сейдании, держался на удивление хладнокровно для вспыльчивого и резкого мужчины, каким его привыкла видеть я за свою недолгую карьеру главного ассистента ректора Академии Дальстад.

— Я могу и ошибаться, — замялся де Ареон, но Аллен мрачно рассмеялся:

— Тогда что ты нам здесь пытаешься объяснить на протяжении пятнадцати минут? Брось, Крис, не умеешь лгать — не берись. Неожиданно я стал слабым звеном.

Кристиан задумчиво смотрел перед собой, его губы беззвучно шевелились, а руки сжимали исписанные листы бумаги. Всеобщее молчание прервал Хайден Леон: