– Спасибо, – буркнул он, смирившись с собственным бессилием. Чертова сломанная рука. – Сам бы я не справился.

Сирша кивнула и протянула ему клок рыжей шерсти. Эрик вздохнул и сжег его в печке. Затем натянул чистую рубаху и хотел было попрощаться с Сиршей, как вдруг она положила руки ему на плечи. Ее лицо, рябое от веснушек, приняло озабоченное выражение.

– Ммм, – замычала она, силясь что-то сказать. – Ы-ы-ы!

– Что? – Эрик нахмурился. По правде говоря, он чувствовал себя неловко.

– Ы-ы-ы… ры-ы-ы… ррр! – вновь выговорила Сирша, но вдруг отпустила руки и, вся красная от стыда, выбежала из его комнаты. А с ней-то что такое?!

– Эй, стой! – Эрик выглянул в коридор. Убежала. – Сирша!

Никого. Ну и черт с ней. Почему Эрик вообще должен за ними бегать?

Хотя с Эйлит он все-таки хотел кое-что прояснить.

Одеяло и яблоки остались нетронутыми. Девчонка сидела на прежнем месте, дрожа от холода и сырости. До Эрика ей не было никакого дела.

– Мы в расчете? – произнес Циглер, подходя к решетке.

– Что?.. – нахмурилась она.

– Я спросил, в расчете ли мы. Или так и будешь на меня злиться?

– Я злюсь не потому, что вы сделали мне больно, – Она встала со своего места. – Как видите, боль я могу пережить. Я разозлилась, потому что все вокруг думают, что я уже убийца. Просто из-за того, что амат!

– Граф так не считает.

– Это не мешает ему держать меня в клетке, – отмахнулась Эйлит.

– Он держит тебя в клетке потому, что не знает, чего от тебя ждать.

– А спросить он не может?

– И что ты ответишь?

– Пошлю его к черту, – призналась Эйлит.

Некоторое время они молчали, стоя по разные стороны решетки. За стеной шумел ветер и мерно капал дождь.

– Все же возьми одеяло, замерзнешь. Я еще кое-что тебе принес, – Эрик показал два пирожка с яйцом, которые стащил с графского стола. – Сирша сама делала. Она не говорит, но все слышит и понимает, – пояснил Эрик и с грустью подумал, как, наверное, тяжело, когда ты слышишь всех, но не можешь ответить. – А еще она отлично готовит. Так что ешь, пока горячие.

Эйлит недоверчиво подползла к решетке и приоткрыла сверток:

– С чего вы вдруг решили мне помочь?

– Не знаю, – пожал плечами Эрик. – Нужна причина?

– Всегда есть причины.

– Просто представил себя на твоем месте. И подумал, что было бы здорово, если бы кто-то так заботился и обо мне, – отозвался он честно.

– А можете принести чего-нибудь еще? Ключ от камеры, например?

– Тебя освободят, как только граф убедится, что ты не представляешь для всех угрозы.

– То есть никогда, – усмехнулась Эйлит. На мгновение ее лицо разгладилось, но затем вновь помрачнело. – Я знаю, что такое смерть, господин маг. И желать ее остальным я не стану. Так и передайте своему графу.

– Передам, – пообещал он Эйлит и с тяжелым сердцем ушел.

Теодора он нашел в мастерской, сосредоточенно читающего какое-то письмо.

– Дела набирают интересный оборот. – Граф показательно потряс письмом. – Скоро сюда прибудет минейр Варан.

Альхор воздел перст, указуя на небеса, и произнес:

– Приведите ко мне самого лучшего прорицателя, и я докажу, что дар его никчемен, а сам он великий лжец.

– Что же вы сделаете, ваше божественное всесвятейшество?

– Заставлю предсказать погоду в Северной светлице.

А погода в Северной светлице, то есть в Дильхейме, и вправду была как капризная женщина. Голову еще пару часов назад припекало солнце, а к полудню Атис не знал, куда деться от ливня. Дождь в горах сопровождался грязевыми ручьями, мощно текущими вниз и сносящими все на своем пути. Наместник, и без того измотанный бессонной ночью, тут же безнадежно промок. Он оглядел тропу в поисках хоть какого-то укрытия, но вокруг простирались лишь камни да заросли можжевельника. Придется терпеть, если он хочет достигнуть Марого острога до захода солнца.

Атис поднял руки и попытался создать вокруг завесу, чтобы укрыть себя и Айру. Черт! Нет, сил не хватало даже на простенькое заклинание – проклятый холод! Что ж, хвост он все равно уже подмочил, так что терять нечего. Придется идти так.

Копыта Айры застревали в грязи, оставшейся после сошедшего селя, и с всадником на спине он шел тяжело. Наместник спешился, взял коня под уздцы и повел за собой. Скакун возмущенно ржал и упирался, не желая тащиться в гору по такой раскисшей дороге, но спорить было бесполезно. Они поднялись слишком высоко, чтобы отступать: идти до графского замка оставалось несколько часов. Путь от Вильмара до Дильхейма, на который обычно уходило больше двух недель, они проделали за десять дней, спеша на встречу к Теодору фон Байлю, единственному человеку, кто мог разгадать природу странного артефакта.

Выше на дороге валялись принесенные ветром ветки, и под копытами они хрустели, как ломающиеся кости. Звук этот отзывался ноющей болью в правой руке. Словно впервые за столько времени (десять лет, кто бы мог подумать) Атис вспомнил о случившемся. Тот ужасный день. И тот кошмарный месяц после.

«Ответь мне, маг, – в голове отчетливо, как и тогда, раздался голос Теодора фон Байля, – ответь мне честно, что такое милосердие для чудовищ? Подаренная жизнь или подаренная смерть?»

О, уважаемый граф, если бы только знать наверняка.

Вершины гор Джит и Грет окутали темные облака, отчего их верхушки таяли в небесах. Ветер здесь дул сухо и порывисто, резко набирая силу, выбивая слезы из глаз, и так же неожиданно затухал. Лес, которым обрастало подножие, карабкался вверх и обрывался у отвесного серого камня. Несмотря на усталость, Атис и Айра упрямо двигались вперед, на запад, к Марому острогу, где его ожидала судьба.

Одна радость – дождь кончился.

Наконец среди верхушек сосен, красных от закатного солнца, Атис разглядел Марый острог и его причудливые башни, вырезанные прямо из скал. Дошли!

Когда они спустились к каменной дороге, ведущей к крепостным стенам, солнце окончательно село и воцарилась кромешная тьма, какая может быть только в горах. Во мраке замок почти слился с темнотой – на ночь окна закрывали деревянными ставнями, не давая свету проникнуть за их пределы. Единственным маяком служила горящая точка – огонь в башне.

Выйдя на каменный мост, Атис прибавил шаг. Айра, почуяв скорое завершение их утомительного пути, пронзительно заржал и поднял морду.

– Тише, – наместник похлопал его по напряженной шее. – Я рад не меньше тебя.

Подъемный мост заскрипел, закрутил шестерни глубоко в своем чреве и с грохотом распахнул пасть. Где-то вдалеке в небо бросились разбуженные птицы.

У цепи в сумрачной дымке стоял граф Теодор фон Байль.

– Как всегда, не везет вам с погодой, уважаемый наместник, – усмехнулся хозяин Марого острога, и от этой улыбки у Атиса по спине пробежал холодок. Пламя фонаря отбрасывало на лицо графа причудливые тени, превращая его в мертвеца. – Ждал вас еще вчера вечером.

Его глаза навсегда сохранили безумие того дня, когда он потерял свою единственную дочь, и ничто не сотрет его. Ничто, даже время.

– Где ваш обережник?

– Оберегает огонь в башне. – Теодор снова призрачно улыбнулся.

– Что здесь делают черти? – Атис указал на кибитку, едва видимую в полумраке.

– Долгая история, – скривился граф. – Вы же здесь не за этим, минейр. Вас сюда привело что-то иное.

– Кое-что, что вам понравится.

– Тогда прошу за мной.

Наместник отдал поводья конюху, хлопнул Айру по крупу на прощание и последовал за графом. Тот все еще немного хромал – прыжок со второго этажа оставил на нем свой след.

Они миновали крыльцо с каменными медведями и очутились в гостиной, где Атис с наслаждением снял мокрый плащ, стянул сапоги и поставил их сушиться к камину, от которого исходил плотный кирпичный жар. Теодор разворошил угли кочергой, поднимая снопы искр.