Лезвие вспыхнуло пронзительно-синим, чистым огнем божьей кары.

– Не смейте! – кинулась к нему Эйлит.

– Вам нечего здесь делать. Возвращайтесь к себе.

– Не делайте этого, минейр, – произнесла она тихо и посмотрела таким диким взглядом, будто сама готова была наброситься на наместника. – Если вы это сделаете, я не буду больше помогать вам.

– Эйлит, не глупите!

Пряный запах ее кожи, гладкой плоти сводил его с ума. Вонзить зубы, когти, разорвать на куски! Боже! Нет, только не сейчас!

– Или я, или она, – упрямо отозвалась Эйлит. – Решать вам!

– Если я этого не сделаю, погибнут люди. Одна жизнь против множества других, Эйлит. Я думал, вам не нужно это объяснять.

– Но ведь она еще человек, разве вы не видите?! Она никому не причинила вреда! – не унималась девчонка. – Как вы можете так поступать?!

– Теодор, будьте добры, уведите ее, – из последних сил прошипел наместник. – У меня нет времени на пустые разговоры.

– Идем, дорогая, – граф мягко взял девчонку за плечи. – Тебе правда нечего здесь делать.

– Я никуда не пойду! – Она дернулась, да с такой силой, что Теодор отшатнулся и чуть не упал. – Ответьте мне на один вопрос, минейр. Вы бы хотели, чтобы вас так убили? Чтобы обвинили в том, что вы еще не совершали и безжалостно казнили у всех на глазах!

Однако Атис уже не слушал. Нужно было скорее со всем кончать. Он повернулся к вдове, чья спина дергалась от непрерывного плача, и убрал с шеи волосы. Один удар, четкий и быстрый. Всего один удар. Как учил отец.

Наместник собрал в кулак всю свою волю и замахнулся. Запела сталь. Эйлит закричала и набросилась на него.

Она сама не знала, на что способна. Никто не знал, даже граф мог лишь предполагать. Ей хватило сил сломать Циглеру руку, как он мог про это забыть? Тогда она перепугалась и не контролировала свои способности.

А сейчас она была в ярости.

Атиса легко, словно щенка, подхватило и… Летел он всего пару мгновений, а казалось – вечность. Ствол дерева. Удар, ровно под ребра, выбил из легких весь воздух.

Перед глазами разошлись красные круги. В полной темноте наместник рухнул на спину, угодив на острый корень. Как ни странно, боль мгновенно отрезвила. Он, пошатываясь, встал на ноги. Хотя дышать все еще не мог – мышцы живота сжались в тугой узел, – зрение медленно возвращалось.

Сама не понимая, что только что сделала, Эйлит уставилась на свои руки. Руки, которые только что подняли в воздух мага, весом в три раза больше ее самой, словно тот ничего не весил.

В воздухе стояла напряженная тишина. Люди графа хотели было рвануть к девчонке, но побоялись, еще бы! Атис-то маг, а они простые смертные.

– Минейр… – проговорила она тихо, будто собиралась извиниться. – Я не хотела, я…

Атис поднял упавший шамшир, чтобы закончить начатое. Но слишком поздно.

Она облажалась. По-настоящему облажалась.

О чем она думала?! Она ведь всего лишь хотела спасти жизнь, а сделала только хуже! Это из-за нее погиб человек. Если бы она не вмешалась, ничего бы не произошло. Наместник казнил бы вдову, да, но ничего бы не произошло! Тот странный паренек остался бы жив! В чем он провинился, чтобы так умереть по вине какой-то глупой девчонки?

Ни в чем. Ему просто не повезло оказаться во дворе в тот самый момент. Он всего лишь чистил конюшню. Делал свою работу. Видел все, что происходило там, но был слишком туп, чтобы что-то понять. Будь он умнее, возможно, тоже бы вмешался, попытавшись предотвратить казнь, учиненную наместником, а возможно, убежал бы. Если бы Эйлит не сделала глупость, он бы остался жив.

Однако мертвых не вернуть, а живых не сберечь, и никакая магия не в силах этого изменить. Хотя чего-чего, а силы у Эйлит хватало. Она не ожидала, что сломает Циглеру руку или что отбросит наместника так далеко. Даже не понимала, как это вышло. Она хотела всего лишь остановить его! А вместо этого они потеряли драгоценное время до превращения амата в чудовище.

Он бы убил ее! И Эйлит, сама не понимая, что делает, подбежала к Варану и с силой толкнула его, будто отбивала мяч. Она думала, что просто заставит выронить оружие, но… Силы, вложенной в удар, оказалось достаточно, чтобы наместник оказался в воздухе и ударился о ствол дерева, растущего в нескольких шагах.

Господи! Она только что ударила мага! И не просто мага, а самого наместника!

– Минейр… Я не хотела, я…

Да кого она обманывает? Конечно, она хотела! Она хотела остановить его! Хотела, чтобы он понял, как несправедливо, когда тебя ненавидят просто за то, кто ты есть. Почему он ее не услышал? Почему не захотел понять?

Варан тяжело поднялся. Он ведь ничего себе не сломал?.. В его взгляде читалось удивление, смешанное с недовольством. Еще бы, такого он точно не ожидал! В любой другой ситуации Эйлит могла бы этим гордиться.

Все происходило в злой, тревожной тишине. Даже вдовушка перестала всхлипывать и трястись от ужаса, только прильнула к земле, словно надеясь, что все про нее забыли. Почему Эйлит решила спасти ее, совершенно незнакомую женщину? Наверное, потому, что та напомнила ей мать. А еще потому, что она тоже оказалась аматом, а значит, их связывали почти что кровные узы. Эйлит чувствовала себя ответственной за ее судьбу, хотя, в сущности, просто не до конца понимала всю серьезность положения. Она смотрела на все исключительно со стороны жертвы, вот и вдова была всего лишь жертвой несправедливости магов. И за это детское, однобокое виденье пришлось поплатиться.

Наместник, ни слова не говоря, поднял свой кривой меч. В это же мгновение двор гостевого дома заполнил ослепительный голубой свет. Вырвавшаяся магия обожгла лицо, и Эйлит невольно закрылась руками. Закричали люди.

– Эйлит, беги оттуда! – донеслись до нее слова графа словно из-под толщи воды. – Эйлит!

Тут же где-то совсем рядом раздался утробный рык. Эйлит, едва управляя собственным телом, медленно убрала от лица руки. Женщина исчезла, и на ее месте появилось чудовище. Жертва превратилась в хищника.

И хищник собирался убивать.

Монстр не был похож на ее мать. Вместо перьев его тело покрывала плотная иглоподобная шерсть, перерастающая в длинные красные колючки на позвоночнике. Вместо клюва – уродливая пасть, похожая на бутон отвратительного цветка, лепестки которого покрывали зубы. Когда тварь открывала ее, лепестки расходились в стороны, обнажая лиловое нутро с длинным цепким языком. Лапы твари в количестве шести штук были одинаковой длины, только почему-то росли в разные стороны.

Тварь сперва непонимающе пялилась на окружавших ее людей маленькими, налитыми кровью глазками, а затем издала странный стон, похожий на плач.

Из конюшни выбежал ничего не понимающий Маркуша. Увидев чудовище, парень удивленно на него уставился. Тварь же, вдруг осознав себя, в один прыжок кривых лап оказалась рядом и накрыла его своей отвратительной пастью. Эйлит успела разглядеть лишь ноги в обмотках и деревянных башмаках, исчезающие в нутре новорожденного монстра.

Господи, господи, господи, господи!..

– Эйлит, бегите! – прогремел по двору голос наместника. В его руке пылал меч. Варан снял с пальца перстень и бросил его графу. – Теодор, уводите людей! Я его отвлеку!

– Все в укрытие, живо! – велел тот, и солдаты бросились врассыпную. – Эйлит, не стой столбом! Давай, шевелись!

Он схватил ее за плечо и потащил за собой в амбар. Последнее, что она видела, – это как Варан ловко уворачивается от взмаха уродливой лапы с кривыми когтями и тут же наносит первый удар.

– Это я виновата… – проговорила Эйлит, когда оказалась на стоге соломы. – Я не…

– Сейчас не время для раскаяния, – резко оборвал ее граф, подпирая хлипкую дверь бочками. – Потом будешь убиваться, а сейчас нам надо как-то продержаться до прибытия чертей!