– И Циглер, – позвал Варан, когда двор опустел.

– Да, минейр, – Эрик подошел ближе.

– Без глупостей, – на этих словах он потянул узду. Айра тихо заржал, попятился, замотал головой. Эйлит невольно прижалась к шее коня.

– Вы тоже.

Зрачки наместника сузились, однако он промолчал.

– Шу, Айра, – больше не глядя на Эрика, велел Варан и звонко хлопнул по крупу. Конь, возмущенный таким обращением, пронзительно заржал, развернулся и рысцой пошел прочь. Эйлит обернулась и помахала Эрику рукой.

Они уехали, и Эрик Циглер словно провалился в пропасть одиночества. Решетка опустилась, как пасть чудовища. Лошади оставили за собой кучи испражнений, которые уже начал разгребать конюх.

Капрал сразу же принялся проверять кибитку и собирать припасы к их будущему путешествию. Циглер помог с мешками и водой, после чего Шакал отпустил его со словами: «Пока нет хозяина, займи себя чем-нибудь полезным», – а сам уселся точить топор.

После отъезда графа замок выдохнул с облегчением и притих. Теодор, который обычно сам за всем следил, оставил старшим пожилого смотрителя Орина, а тот не любил нагружать слуг лишней работой.

Сиршу долго искать не пришлось – она стояла посреди его комнаты, нервно сминая ткань фартука. Ее волнистые волосы струились по плечам, а глаза блестели странным, влажным блеском, словно она недавно плакала.

Эрику вдруг стало неловко: он впервые видел ее вот так, совсем беспомощную и как будто несчастную.

– С тобой… что-то случилось?

Она кивнула и сжала губы, словно снова вот-вот разрыдается. Да что с ней не так?.. Ему ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Сирша, сгорбившись, замерла у окна. Под плотной тканью черного платья было видно, как вздымаются ее лопатки.

– Сирша…

Она развернулась, набрала в грудь побольше воздуха, скомкала ткань платья, зажмурилась и с усилием выдавила:

– Ы-ы-ыры-ык…

Голос у нее походил на грудной клич лебедя. Это был голос человека, который никогда в своей жизни не говорил. Внутри Эрика все сжалось от жалости и стыда.

– Послушай, не надо…

Но Сирша не собиралась сдаваться:

– Ыр-р-рык… – вдох. – Ырык. Ны ходы…

– Сирша…

– Ырык! Ны ходы! – Ее лицо раскраснелось от усилия, глаза гневно блестели. – Ны! Ходы!

– Я здесь, здесь.

Сирша издала разочарованный возглас и ударила его в грудь кулаками. Удар показался ему ненастоящим. Вряд ли хрупкая девушка могла всерьез навредить.

– Рык! – снова требовательно выговорила она.

– Сирша, я не понимаю. Что тебя так расстроило?

– Ны! – Она возмущенно замотала головой. – Ны-ны!

Снова удар, даже чуть ощутимей первого. Снова. Снова. Снова. Она уговаривала его остаться, а он уговаривал ее прекратить. Сирша била его до тех пор, пока не расплакалась – совсем по-девчачьи, навзрыд.

Удары делались все яростнее, но теперь она ничего не говорила. Это было безмолвное, упрямое несогласие с его решением. «Будут синяки», – бессвязно подумал он и, сам от себя не ожидая, схватил ее за кулаки и потянул к себе, чтобы обнять. В ее глазах читалась мольба и отчаяние, она словно говорила: если ты уедешь, я тотчас умру.

Впервые за долгое время он чувствовал себя не просто магом, Альхоровым служителем, инструментом Его воли, но кем-то еще.

…Ну и пусть.

Эрик коснулся лба Сирши.

– Ы-ы-ырык, – снова промычала она, обнажая зубы. – Ы-ы-ы…

– Я никуда не уйду, – отозвался он, чувствуя, что именно это и должен был сказать с самого начала. – Я всегда буду здесь.

Глаза Сирши, от слез сверкающие, как два алмаза, блаженно захлопнулись. Ее пальцы сжали руку Эрика еще крепче, словно она боялась, будто тот все равно сбежит. Морщинки на ее лице разгладились, дыхание стало ровным, и вскоре она успокоилась.

Затем достала из кармана фартука бумажку, на которой было написано только два слова:

«ДАВАИ ЗБИЖИМ».

Как Атис и говорил, путь до берега занимал шесть дней. За первый ноги у Эйлит так затекли, что она не смогла слезть с Айры самостоятельно. На следующий они так разболелись, что сажали ее на Айру с графом вдвоем. Обычная история для тех, кто ни разу не ездил верхом. На третий день девчонка уверяла, что стало чуть легче, однако ночью стонала еще громче, чем до этого. Наместник даже немного пожалел, что не взял сверру – крытую повозку для путешествий, как предлагал Теодор, – на дорогу ушло бы больше времени, а мучилась бы девчонка меньше. И ведь им еще плыть.

Эта мысль приводила в ужас уже Варана. Он вырос рядом с пустыней, где нет крупных рек и водоемов, и учиться плавать было негде. А они скоро окажутся одни посреди ледяного моря, и спасти их будет некому.

Все это время Эйлит почти ни с кем не разговаривала, лишь изредка улыбалась в ответ на шутки графа или солдатни. Атис же словно выпал за пределы ее мира, став чем-то наподобие призрака.

Чего он, собственно, хотел? Он сказал ей всю правду – придется очень постараться. Ради сестры, ради Королевства. Даже если они достанут вторую Искру, кто знает, что ждет их дальше?

Ведь у него осталось очень мало времени. Ничтожно мало. Но лучше об этом не думать. Пока все зависело от одной деревенской девчонки, понятия не имеющей, как управлять своей силой.

Если у нее получится, он будет уже на целых два шага ближе к силе Нефертума. Разумеется, это не значит, что им удастся найти остальные две Искры, однако проблемы стоит решать по мере их поступления. Пока Атису хотелось надеяться, что все сложится хорошо. «Господи, – думал Атис с благоговением и ужасом, – если я стану Нефертумом, неужели у меня снова будет лицо?..»

Они разбили лагерь на пригорке, и его спальный мешок продувало со всех сторон. Зато отсюда можно было различить фонари рыбацких лодок и громаду Сильхейма с караульными огнями на башнях. Два раза в сутки остров оплывала стража, и желтые огоньки их фонарей темнели во мраке бесконечной бездны.

Эйлит сперва долго ворочалась, но уже к полуночи мирно засопела. Атис же, несмотря на усталость, без сна лежал в меховом спальнике, глядя на плывущие по небесам облака, на расплывчатый свет лун, на горы, похожие на огромных спящих чудовищ. Где-то далеко наверху свистел ветер. Фыркал во сне Айра.

Тлел костерок. Их небольшой лагерь, устроенный под деревьями, казалось, погрузился в спокойную дремоту. Той ночью ему снился дом. Атис бежал по знакомым улочкам, пробирался через переулки с хибарами, стоящими так плотно друг к другу, что пролезть мог лишь ребенок, перелезал через плетеные ограды, окунался в тень виноградных листьев, закрывающих от солнца беседки, от души смеялся – он был счастлив, ведь вот-вот должен был оказаться у заветной двери, еще чуть-чуть…

Атис проснулся внезапно, вдруг почувствовав, что-то не так. Он лежал на голой земле без сапог и дрожал от холода. Как… как он здесь оказался?.. Почему ноги в грязи?

Неужели?..

Он резко встал. Нет, нет, нет, нет!.. Почему именно сейчас? Он же думал, что у него есть в запасе еще время, почему так не вовремя?!

Его кто-то видел? Атис принялся оттряхивать хвою с брюк. Если кто-то узнает, будет очень плохо, очень. Как далеко он ушел от лагеря?

Наместник скользнул на ближайшее дерево, чтобы осмотреться. Да, отсюда он смог разглядеть костерок, значит, не успел уйти далеко.

В лагере бодрствовал только граф. Завидев Атиса, он нахмурился:

– Где вы были?

– Гулял.

– Без обуви?

– Это полезно для здоровья.

Теодор хмыкнул, но говорить ничего не стал, за что Атис был безмерно благодарен. Все, что ему оставалось, – это надеяться, что случай был единичным. Пока.