На груди статуи Атис смог разглядеть необычный символ: четыре точки в круге, и все они помещены в шестиконечную звезду. Что он ему напоминал? Если четыре точки считать звездами, то…

Нет, не может быть! Неужели это?..

– Нефертум!.. – воскликнул он, и эхо гулко ударило по стенам храма. – Нефертум, сын божий, всесильный маг и первый царь людской!

Рожденный среди людей, он должен был обладать силой всех четырех звезд: красной звездой огневиков, черной – мороков, белой – пересветов и голубой… чудовищ. Только вот звезда чудовищ была испорченной, а он должен был обладать «верной» звездой, дающей человеческий облик, способность к исцелению и плодовитость. Господи, неужели тот сумасшедший огневик охранял его храм?!

Атис не мог поверить своим глазам. Нефертум! Он думал, что это всего лишь сказки!.. Нефертум… Нефертум, существо, чья сила так велика, что может сдвигать горы. Может быть, именно ее защищал огневик и пытался скрыть хельминг?

Наместник вернулся к телу. Деревянная шкатулка, маленькая и неприметная, в его огромных руках казалась совсем крошечной. Что в ней такого ценного, что хельминг за нее умер?

Атис осторожно взял ее и попытался выдернуть из рук покойника. Шкатулка не поддавалась – когтистая рука крепко держала ее в своей хватке. Тогда Атис дернул изо всех сил. Лишь тогда пришелец отпустил. Его тело угрожающе наклонилось вперед, будто грозило накрыть собой наместника. Атис едва успел отскочить в сторону.

Раздался звон – упала серебряная маска. Россыпь слепых черных глаз, похожих на икру какой-то странной рыбы, украшала его лоб и переносицу. Глаза, не отрываясь, смотрели на Атиса, словно осуждая за такой дерзкий поступок. Синеватые губы скривились в зловещей ухмылке.

– Ваше Всесвятейшество, простите меня, – попросил наместник, все еще веря, что хельминг его слышит. Поднял маску и дрожащей рукой вернул на «лицо» хельминга. – Спите спокойно, больше никто не потревожит ваш сон.

Затем в последний раз поклонился и вышел прочь. Атис спрятал шкатулку в одну из сумок, отвязал Айру и бросился прочь из этого странного места. Оставалось надеяться, что его необычная находка стоила всех приложенных усилий.

…И даже убийства.

Как Эрик и думал, Шакал сидел на крыльце и занимался топором. Сперва он не обратил на визитера никакого внимания, водя точильным камнем по лезвию топора.

– Чего надо, Циглер? – капрал остановился и осмотрел синеватую сталь.

– Могу я кое о чем вас спросить?

– Спрашивай, – благодушно ответил он и продолжил свое занятие, в тишине пустого двора этот звук резал слух. Ширк-ширк.

– Эйлит. Мне показалось, вы о ней что-то знаете.

Капрал, уже третий раз за этот последний час взглянул на него как на идиота.

– Я видел, как вы на нее смотрели, – не унимался Циглер. По правде говоря, это уже начало его откровенно злить! Почему каждый считал его недоумком? Это что, такое проклятие, или что?! – Вы с Эйлит встречались раньше?

Ши-и-ирк.

– Да, Эйлит… – Шакал нахмурился. – Что-то такое помню. Кажется, ее мать стала чудовищем. Мы нашли ее и сестру, как ее… Не скажу, как зовут. Дела давно минувших лет.

– И тогда вы не заметили ничего необычного?

– А что я, по-твоему, должен был заметить, Циглер? – Капрал опустил топор на землю и, опершись на него, наклонился к Эрику.

– Что-нибудь… странное.

Шакал хмыкнул и вернулся к точке топора.

– Нет, я ничего не заметил. Амат как амат. Они с виду все одинаковые и ведут себя одинаково: плачут и умоляют пощадить, а те, кому терять нечего, пытаются сбежать. Она была из последних.

Ширк. Ши-и-ирк.

Капрал знал явно больше, чем говорил. Но почему он не желал рассказать всего? Эрику оставалось только догадываться. Очевидно было одно: он, как и Теодор, не считал ее слишком опасной.

– Граф велел разбудить ее. Вы знаете как?

– Когда нет еды, чудовища роют нору и впадают в спячку, иногда на много-много лет. Я охотился пару раз на таких, да… Мало приятного. Думаю, она тоже в спячке. – Шакал отложил топор в сторону. – Жди здесь.

И исчез в башне. Вскоре он вернулся с холщовым мешочком, набитым какой-то жутко вонючей травой, чей запах напоминал кошачьи испражнения.

– Зверогон, – пояснил капрал и протянул мешочек Циглеру. – Чудовища его терпеть не могут.

«Неудивительно», – отозвался про себя Циглер, с трудом сдержал рвотный позыв и повесил мешочек на пояс.

– Ты добрый парень, Циглер, дурак только, но добрый, – произнес капрал и похлопал его по плечу своей чугунной рукой, отчего Эрик подумал, что сейчас вобъется в землю, как гвоздь. – От дураков пользы нет никакой, но и вреда особого тоже нет.

– Спасибо, – кисло отозвался Эрик. – Всегда мечтал услышать похвалу от вас, капрал.

– Не ерничай, – проворчал Шакал. – Кстати, не переживай из-за меча. Думаю, просто камень попался треснутый. Такое не сразу заметишь. Так что вот, держи.

На пурпурной поверхности его ладони, испещренной тысячами морщин, покоился голубой камень.

– Это Аста, – пояснил капрал. – Ее так звали. Теперь она твоя.

Камень тускло блеснул на солнце.

– Не стоит, правда, – Эрик мотнул головой.

– Бери, Циглер. Тебе нужнее. Если с этим болваном графом что-то случится, меч не должен подвести.

Эрик бережно принял Асту из рук капрала. Затем раскрутил кольцо и вставил новую звезду.

– Инхар, – велел Циглер, и меч тут же вспыхнул ровным голубым светом. В рукояти отдалось лишь слабое гудение, словно внутри спряталась пчела.

– Так-то лучше, – удовлетворенно отозвался капрал. – Теперь иди и разберись с девчонкой. Уж это тебе по силам, Циглер?

Эйлит перенесли в темницу, находящуюся под караульной башней, в одну из пустующих камер. Эрик осторожно снял крышку гроба. Не такая уж эта девчонка и опасная, правда? Всего лишь мгновенно заживляет свои раны, верно? Интересно, это только Цефи так отреагировала на нее, или все мечи ждет та же участь?

– Инхар, – велел Эрик и занес клинок над раскрытым ящиком.

Аста осталась равнодушной. Циглер с облегчением выдохнул и потушил ее. Затем извлек пару сухих желтых цветков, тут же заполнивших вонью комнату и поджег рядом с гробом. Цветки зачадили, поднимая такой смрад, что заслезились глаза. Эрик зажал нос рукавом и, едва справляясь с желанием выбежать вон, подошел ближе к гробу.

Не помогало. Может, ей слишком туго перебинтовали грудную клетку, что она едва дышит? Эрик вспорол бинты, позволяя девчонке сделать слабый вдох. Угольные ресницы дернулись и… больше ничего.

«Наверное, нужно время», – решил он и оставил тлеть еще пару цветов. Закрыл за собой камеру на ключ и направился доложить графу.

Теодора он нашел в мастерской. На его голове красовалась странная механическая конструкция со множеством увеличительных стекол, похожая на паука.

– Капрал сказал, как разбудить Эйлит?

– Да, мой граф. Я поджег зверогон в ее камере, скоро она придет в себя.

– Очень хорошо. Я смотрю, он отдал тебе свою запасную абу? – Граф кивком указал на меч. – Не ожидал такой щедрости, однако она очень кстати. Камнем из твоего меча пользоваться нельзя.

– Капрал сказал, что, возможно, он треснул.

Теодор лишь загадочно улыбнулся и жестом поманил за собой.

– Не совсем. Я выяснил кое-что очень интересное.

На столе лежала раскрытая книга с рисунками, а рядом в механических щипцах был зажат камень Цефи.

– Ты знаешь, что запас магии в теле мага конечен? То есть маг уже рождается с определенным количеством силы, которую он использует в течение всей жизни? После того как та кончается, маг умирает.

– Насколько я знаю, Альхор как раз пытался это исправить.