Раз-два, раз-два, раз-два… Сколько она уже в море? Очень, очень долго. Лишь звериное чутье помогло ей выживать все это время – ветер подсказал ей, куда плыть. В пути Эйлит повезло поймать нескольких безвкусных рыбин, что стали всей ее пищей за столько времени. Ну ничего. Там, на берегу, она наестся всласть!
До большой земли остается чуток, она уже различает графитово-серый утес, намокший от натиска прибрежных волн, а на них – горные сосны, цепляющиеся за скалы узловатыми корнями, похожими на старческие вздувшиеся вены. Птицы кружат совсем низко, то и дело бросаясь вниз за горькой рыбой, и их крики сливаются с воем ветра. Эйлит уже чувствует и суховатое благоухание сосен, и запах влажных соленых камней, и даже дурманящий аромат людских костров из городка на берегу… Людей со сладким мясом, похожим на мякоть свежего, только что испеченного хлеба, с костями, хрупкими и хрустящими, как запекшаяся корочка…
От голода у Эйлит темнеет в глазах и живот сводит судорогой, словно брюхо набито иглами и стеклом. На мгновение она забывается, и волна бьет ее по затылку, а затем накрывает с головой, как плотный капюшон. Эйлит идет ко дну, нет уже никаких сил, ее тело будто из соломы, оставшийся воздух разъедает легкие, как щелок. Эйлит работает лапами, но, кажется, все бесполезно.
Она больше не может. Силы на исходе, и смерть уже сжимает железной хваткой ее мощное сердце, чтобы разорвать его на части в любое мгновение. Однако на помощь приходит волна, еще недавно бывшая ей врагом: сперва утопив, она вдруг поднимает Эйлит повыше и со всей силы швыряет на огромные острые валуны.
Так Эйлит и лежит, не размыкая глаз, будто мертвая. Волны щекочут ей пятки, ветер поет колыбельную и целует в макушку, совсем как мама когда-то очень-очень давно. Она лежит день и всю следующую ночь, пока не наступает морозный, кроваво-розовый рассвет.
Солнце… почему оно такое яркое? Почему Эйлит не замечала этого раньше? Как все теперь изменилось…
От солнечного луча, бьющего в глаза, у нее начинает ныть голова. Лапы тоже сводит мышечной болью – конечно, столько грести! С трудом Эйлит встает и, спотыкаясь на острой гальке, бредет вперед, пока не упирается в отвесную стену скал.
У нее совсем нет сил, чтобы подняться, из-за голода и боли в мышцах. Ее когти скребут по камням, оставляя глубокие борозды, но она не может зацепиться! Тогда она осматривает берег и находит выбеленный ветрами и морской солью ствол сосны, упершийся в утес после падения. Эйлит бредет к нему.
Как только ощущает под лапами гладкую поверхность, ствол угрожающе трещит. Эйлит осторожно поднимается по нему и, прежде чем он обрушается под ее весом, успевает зацепиться за каменный выступ. Дерево уходит из-под задних лап, и Эйлит остается висеть в воздухе, жалобно клекоча и зовя на помощь.
Только вот никто не поможет ей, верно? Она должна спастись сама!
Передние лапы уже слабеют, но ей все же удается подтянуть себя вверх. Теперь все ее огромное тело помещается на этом крохотном каменном выступе, внизу же белеет разломленный ствол. Назад пути нет.
Только вперед и вверх.
Когда Эйлит наконец поднимается на утес, солнце стоит высоко. Она падает на мягкую, покрытую золотой хвоей землю, чтобы перевести дух. Из-за проделанного пути лапы ноют сильнее прежнего, и некоторое время Эйлит даже не может встать, а когда пересиливает себя, окунается в водоворот запахов.
Люди, недалеко люди! И звери… Все, кого она могла бы съесть.
Ей хочется рвать, терзать, клевать!.. В голове стучат мысли об убийстве и о дальнейшей трапезе. Тогда-то Эйлит принюхивается и чувствует запах человека.
Недалеко. Двести шагов, может быть, ближе.
Мальчишка.
Обед.
Эйлит, стараясь двигаться как можно тише, направляется к источнику запаха.
Мальчик – молодой охотник с луком за плечами – прыгает на небольшой залитой солнцем поляне и стреляет в белок. Он пока не видит Эйлит, но в любое мгновение может повернуть голову, и…
– Э-ге-гей! – вдруг кричит он и машет кому-то в воздухе. – Удачи!
Летуны!
Эйлит будто пронзает молния, и она падает, прижимается к земле всем телом и старается не шевелиться. Если летающие маги найдут ее, то обязательно убьют. Их горящие мечи жалят смертельным огнем.
Она лежит так некоторое время, затаившись, пока не видит, как мальчик снимает с лука тетиву, собираясь уходить. Это ее последний шанс.
Эйлит перестает прятаться и подкрадывается ближе.
Ближе. Ближе… Еще шаг…
Мальчик замечает ее движение и исходящий от нее запах и оборачивается. Его лицо бледнеет. Сколько ему лет? Восемь? Десять? У него ясные, как небо, глаза с густыми ресницами и длинные, до плеч, каштановые волосы. Что-то знакомое, давно забытое проскальзывает в его образе…
В разуме Эйлит вдруг появляется призрак девочки в белом платье и с босыми ногами, ее глаза тоже светлы и полны слез.
«Не ходи, Эйлит!» – умоляет та, однако она не может понять значения слов. На мгновение та Эйлит, которой она была когда-то, и новая Эйлит-чудовище становятся одним целым. Она ужасается тому, что собиралась сделать. Она ведь не хотела никого убивать!
…Мгновения замешательства хватает, чтобы мальчик метнул в нее бесполезный лук и бросился бежать.
– На помощь! Чудовище! – разносит лес его пронзительный крик. – Помогите! Кто-нибудь!
Однако эти слова уже ничего не значат. Она бросается в погоню и думает только о том, как будет есть.
Эйлит нагоняет мальчика и, прежде чем он успевает взвизгнуть, клюет его в голову, разбивая хрупкий череп. Он падает на землю, из зияющей раны вытекает что-то густое и серое. Мальчишка умирает мгновенно, издав последний хриплый писк.
Клюв входит в плоть так глубоко, что горячая кровь бьет ручейком прямо в глотку. Хрустят сломанные косточки. Небом Эйлит чувствует мягкие волосы на его голове и лишь сильнее сжимает челюсти. Хру-у-у-усть, и его вторая половина падает на землю, разбрызгивая драгоценную кровь. Эйлит с досадой смотрит на разбросанные потроха, и на задворках звериного разума мелькает мысль, что она все еще голодна.
Нужно еще. Больше. Больше!..
Она сожрет всех, кто встретится на пути. Найдет того человека, которому повезло сбежать, найдет и разорвет на куски. Она уже не помнит, кто он, но знает точно: все, что случилось, – его вина. И он заплатит. Своими внутренностями.
Та Эйлит, которой она была когда-то, ни за что бы не стала никого убивать. Однако ее никто не спрашивал.
Благодарности
Выражаю глубокую признательность всем, кто работал с этой историей и участвовал в ее издании.
Отдельные слова благодарности тем, кто поддерживал меня во время написания:
Моей семье
Августе Белой
Павлу Панчехину
Юлии Риа
Лаборатории писателя и Ульяне Едалиной
Прекрасным пчелкам и папе Шмелю
