– Дело не в силе, а в технике, реакции и умении анализировать противника.

– Умница, – расплывается он в улыбке, загордившись. И хоть не вижу, слышу всё по его тону. – Помнишь.

– Попробуй такое забыть, – бубню, больше думая о нашей игривой борьбе, чем о диалоге. Это был яркий момент в моей жизни. Мы вели себя как дети.

– В последний раз я ему нос сломал, кстати. А он так лицом своим дорожил, что до сих пор злится на меня за это.

Я тихонько смеюсь.

– Он дурак, что ли? Сам же выбрал такую работу и обижается из-за сломанного носа?

– Как видишь.

Я вздыхаю. Не отстраняюсь от Новака ни на секунду. Хочется быть сейчас рядом с ним. Поддержать, успокоить и растопить тот айсберг, что при столкновении затопит кого и что угодно.

Домой мы приезжаем в тишине. Он помогает мне выйти из машины, провожает до подъезда.

– Принцессе привет.

– Завтра передам. Сегодня она ночует у тёти.

– Остаёшься одна? В тишине и покое?

– Да-да.

– Зависть, – улыбается он. – Ладно, не буду задерживать тебя, наслаждайся. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – поднимаю ладонь и машу ему на прощание.

На секунду хочется позвать его в гости, чтобы остаться с ним подольше, но я одёргиваю себя. По какому случаю? Попить чай? Это странно. Лучше вернусь в квартиру, сниму с себя тесный корсет и лягу спать.

Следую своему незатейливому плану. Только ещё набираю ванну с пеной, раздеваюсь и погружаюсь в горячую воду, в которой нахожусь больше часа. Накидываю огромную футболку, которую бабушка терпеть не может. Говорит, что она мужская и не придаёт мне ни капли женственности. А мне всё равно – сегодня я одна.

Вытираю волосы полотенцем и, кинув его на стиральную машинку, босая шлёпаю в комнату. Почитать, посмотреть сериал или лечь спать? Я так давно не была одна, что и не знаю, чем заняться. В это время я читала бы Полине сказку, но она уже спит. Влада прислала милую фотографию.

Словно в насмешку, за спиной раздаётся трель дверного звонка.

Не успев выйти из коридора, где находится дверь в ванную комнату, я оборачиваюсь. Но не спешу открывать.

Хм, кто бы там мог быть?

В груди неожиданно всё леденеет.

Что если это тот ублюдок? А как он меня нашёл? Стоит позвонить Леону?

Я чуть не бегу в комнату за телефоном, но вовремя осекаю себя.

А вдруг не он?

На цыпочках подхожу к двери. Смотрю в глазок и выдыхаю, увидев Новака, а не того ненормального блондина.

Стоп. Что? Леон здесь?

Незамедлительно открываю дверь, ошарашенно оглядываю мужа.

Он вернулся спустя час, как мы разошлись? Зачем? Что-то забыл? Или…

– Привет ещё раз, – говорю и замечаю его растрёпанный короткий ёжик. Помятую рубашку, расстёгнутый пиджак. – А что ты?..

Я обрываюсь на полфразы. Когда взгляд цепляется за разбитую губу, скользит вниз… туда, где по белой ткани, на правом боку, растекается кровавое пятно.

Вероника

– Какого чёрта, Новак? – первое, что вырывается при виде этого ужаса. Мы виделись буквально час назад! И вот он появляется таким, будто его собаки подрали!

– Чего орёшь? Всё нормально, – заходит в квартиру как ни в чём не бывало. – Я искупаюсь у тебя? Не хочу в таком виде домой возвращаться.

– Искупаешься, как только объяснишь, что произошло и откуда у тебя кровь, – настаиваю и протягиваю руку к рубашке. Задираю ткань, осматривая уже подсохшую на теле кровь и неглубокую рану. Немного успокаиваюсь – ничего серьёзного, но обработать всё же стоит.

Леон резко отшатывается и весело произносит:

– Воу-воу, Вероника, что с тобой? Ты меня домогаешься?

– Новак! Дурью не майся!

Пока я переживаю за этого идиота, он играет со мной.

Неожиданно надвигается на меня, заставляя сделать шаг назад.

– Расскажу. Потом, – говорит, распахнув двери ванной и быстро скрывшись внутри. А я продолжаю стоять посреди коридора и хлопать ресницами.

Вот это отдохнула, называется…

Пока Леон принимает душ, достаю аптечку и думаю о том, что могло с ним случиться. Догадываюсь, но верить в это не хочу.

Пытаюсь не накручивать себя, но всё равно делаю это, сидя на диване как на иголках.

Через пятнадцать минут Новак выходит из душа. Я как раз перебираю шкаф в поисках мужских вещей. На всякий случай, если он захочет переодеться. Он чистюля и вряд ли наденет трусы и брюки второй раз, тем более после душа. Но, вероятнее всего, сделает исключение.

Ибо одежды у меня нет.

– Я не нашла ничего, что могло бы налезть на твои плечи и зад, – признаюсь, выуживая с полки белую ткань. – Но есть простынь. Замотаешься в неё и можешь почувствовать себя Цезарем.

Оборачиваюсь, и постельное белье чуть не выпадает из рук. Нет, я подозревала, что испачканную одежду он не наденет, но… Наглец! Красуется в гостях в одном розовом полотенце на бёдрах. Причём… в том самом, которым я сама только полчаса назад сушила волосы.

– Мне не надо.

– Постыдился бы, – произношу тихо и недовольно.

– Чего? Наготы? – спрашивает очевидное, падая на диван. Кривится, хватается за бок. Порез немного кровоточит. Тут же подлетаю к нему вместе с аптечкой. – Ты меня и без полотенца видела, чего мне стесняться перед тобой?

Есть в этом правда. И я её игнорирую, полностью сосредоточившись на ссадинах и ранах.

Тяжело сидеть вот так перед бывшим мужем, которого любила до безумия.

Склоняюсь над ним, обнажённым, в одном полотенце, и пытаюсь унять барабанящее в груди сердце. Взгляд постоянно бегает по его кубикам пресса, возвращается на место повреждения и иногда соскальзывает на пах.

– Знаешь, что я вспомнила? – улыбнувшись, открываю аптечку и проваливаюсь в недавние воспоминания. Пытаюсь отгородиться от мужа.

– М?

– Это было зимой этого года. Примерно в это же время мне позвонила Настя, девушка Гордея, – упоминаю его лучшего друга. Не зря они сблизились – чем-то даже похожи. – Она попросила, чтобы я приехала. Гордей и её брат, Игорь, который тоже был на дне рождения, подрались и не захотели ехать в больницу. У одного было подозрение на сотрясение, а у другого – стёкла в спине. И вместо квалифицированного врача эти дураки позвали меня, ветеринара.

– Это намёк на то, что я дурак, раз приехал к тебе, а не в больницу?

– Отчасти, – приступаю к обработке раны на боку. Неглубокая, зашивать не надо. Но дезинфицировать и наложить повязку стоит. – Что произошло? Давай честно. Я устала додумывать.

– Упал. Потерял сознание. Очнулся – это.

– М-м-м, – мычу, надавив на порез. А он рычит. И, чёрт, это заводит. – Ещё один подобный ответ – и тебе придётся ехать в больницу. За гипсом. Чтобы звучало правдоподобнее. Это из-за того мудака, который пристал ко мне в туалете? Ты поехал к нему?

– Видишь, сама догадалась. И что мне рассказывать?

– Как так вышло, что ты пропустил удар? – указываю на его разбитую губу.

– Давно не тренировался.

– А это? – прикладываю бинт к порезу. – Не похоже на удар кулаком.

– На что-то упал. Извини, не было времени посмотреть. Руки чесались.

– Надеюсь, ты сделал это не на глазах у людей?..

– Нет, – усмехается. – Не переживай. Проблем возникнуть не должно.

Хотела бы я верить, но… У нас никогда и ничего не бывает легко и просто.

Обработав порез, накладываю повязку. Закрепляю пластырем и отодвигаюсь от него, на секунду выдохнув.

Передышка. Мне нужна передышка. Не думала, что находиться с мужем наедине будет так тяжело. Особенно после того, как ненависти почти не осталось.

– Надеюсь...

Откладываю всё на столик и вспоминаю про губу. Хоть там ссадина неопасная, но обработать не помешает.

Хватаю мужчину за гладкий подбородок, разворачиваю к себе. Зря делаю это. Ловлю его пронзительный и испытывающий взгляд.

– Как там, доктор? – спрашивает хрипло, приглушённо. Ощущаю его ладонь на своей спине. Кожу обжигает через футболку, и мурашки бегут по всему телу, поднимая волоски на затылке.