– Тятя! – вдруг голосит малышка, кидает ведёрко с лопаткой, бежит к нам. Пара метров – и она останавливается возле Джека. Неожиданно для меня крепко обнимает пса, заваливаясь на него. – Хоесий мой! Ти поядке?

Несмотря на то, что она ещё маленькая, знает много слов. Это нормально? После Матвея, кажется, я начал понимать детский язык. Особенно Полину. У неё чёткие и ясные фразы, в отличие от племянника, который всё ещё мычит.

– Привет, – здороваюсь с ней, улыбаясь. Она выглядит такой счастливой, яркой, как звёздочка. – Узнала?

– Тя, – кивает и ведёт по собачьей холке миниатюрной ладошкой. Джек, привыкший к ласке, тычется в неё носом, облизывает. Пуговка, весело хохоча, отпрыгивает от него, вытирая мокрую шею. – Сюни!

Мой словарный запас детского ещё мал, но, кажется, она говорит: “слюни”. Да, лабрадор смачно поцеловал её, отблагодарив за нежность.

Я вообще в шоке, как он узнал девчонку, если виделись они всего один раз? Настолько хороший нюх?

– А ты как? Все в порядке? – мягко спрашиваю, присаживаясь на корточки и общаясь с Полей глаза в глаза. Ещё в прошлый раз, когда я был у них дома, заметил необычный цвет радужки. Голубой, но настолько чистый, будто на небо без единого облачка смотришь. Так и любовался бы. Девочка вообще невероятно красивая, словно фарфоровая куколка. Пошла, наверное, в маму.

– Хоесо! – несмотря на игривость Джека, вновь прислоняется к нему. Любит животных? Точно, у неё ведь мама ветеринар.

– Конфеты лопала?

– Дя, – взмахивает хвостиками. – Касные кусные были.

С красными фантиками? Значит, ей с клубникой больше по вкусу… Почему-то так и думал.

– Рад, что тебе понравилось, – улыбаюсь. Занесу как-нибудь ещё в клинику, чтобы передать её маме. Кстати, о родителях Пуговки. – Ты ведь тут не одна? – осматриваюсь по сторонам. – Где бабушка?

Она отлипает от Джека, отворачивается и указывает ручкой в сторону.

– Она тям.

Взгляд устремляется к двум огромным деревьям, а потом скользит вниз, на скамью, где я вижу бабушку Полины.

И… Веронику?

Глава 19

Вероника

Глухой удар сердца о рёбра.

Кажется, стой я сейчас – земля бы ушла из-под ног.

Зачем он здесь? Как увидел Полину среди стольких людей? И почему сейчас моя Пуговка показывает в нашу сторону? А ледяной взгляд Леона врезается в меня, словно тысяча холодных и острых копий, делающих из меня решето.

Да почему же мне так не везёт?!

Не хочу, чтобы Леон узнал о нашей дочери. Мы спокойно живём и без него. Не готова впустить его в свою жизнь снова. Не готова!

– Он здесь, – с опаской срывается с моих губ.

– Кто?

– Леон, – напряжённо отвечаю. – Стоит возле Полины. Вон там, у горки.

Бабушкин взгляд летит туда, куда смотрю я. Боже… Он ведь сейчас обо всем узнает! Дочка назовёт меня мамой – и всё. От правды не скрыться. Что мне делать?

Объясниться? Поставить перед фактом?

«У тебя есть дочь, Леон». Так?

Потом он ворвется в нашу жизнь, словно ураган.

Кого я обманываю? Ему будет всё равно. Или он только сильнее разозлится на меня за то, что тогда обманула его. А не плевать ли? Что сделано, то сделано. Я буду защищать Пуговку всеми силами, если он решит навредить нам.

– Поля! – неожиданно громко гаркает бабуля. – А-ну, иди сюда. Ты почему так далеко убежала?!

После этой фразы встаёт с лавочки, быстрым, несвойственным для неё шагом подходит к Новаку. Тут же улыбается, делает вид, что не узнала его. Хватает малышку за ладошку, воркует с Леоном, который постоянно поглядывает за её спину, на меня.

А я не знаю, что делать. Приросла задницей к скамейке.

Будь что будет.

– Полиночка, давай в магазин сходим за сладеньким.

– А ма?

– Мама дома будет. Сделает мясных ёжиков с рисом к твоему приходу.

– Ёёики! – восклицает, обрадовавшись. Она вообще забывает про меня, когда слышит про еду.

– Да-да. А теперь помаши Веронике и пойдём.

Как зовут маму – она прекрасно знает. Поэтому оборачивается, взмахивает крохотной ладошкой и широко улыбается. Поднимаю тяжёлую руку, неловким жестом прощаюсь с дочкой.

Что происходит?..

– Скоро увидитесь.

Через несколько секунд они прощаются с Новаком и уходят. А я продолжаю сидеть на месте, смотреть вперёд и переваривать всё случившееся.

Бабушка провернула всё так, что Поля ни разу не назвала меня мамой. Ушли они отдельно от меня, сделав вид, что мы не близки. И если у ба это хорошо получилось, то я всё ещё хлопаю ресницами, удивляясь, как она умело обдурила малышку…

Не замечаю, как на лицо падает тень, а надо мной нависает мужчина. Но я не обращаю на него внимания, отвлекаясь на Джека, вставшего на задние лапы. Положив передние на скамью, он утыкается носом в моё колено и преданно поглядывает на меня.

На секунду сердце тает.

А потом я вспоминаю, кто рядом.

– Вы знакомы? – задаёт странный вопрос Леон, изучая меня свысока. Чувствую себя крохотной мошкой рядом с ним.

Встаю, расправляя плечи.

– Я работаю вместе с её мамой. В той же клинике. А что? – спрашиваю с вызовом.

– На секунду подумал, что вы очень близки.

– Да, я дружу с их семьёй. Всё? Допрос окончен? – звучит чересчур резко. Но я не могу контролировать свои эмоции рядом с ним. Он как долбаный детонатор в моей жизни.

Отворачиваюсь, только хочу уйти, как ощущаю стальную хватку на запястье. Поворачиваюсь к нему.

– Чего надо?

Всматривается в моё лицо. Внимательно, прожигая во мне дыру.

– Ты плакала, – утверждение, а не вопрос. Я совсем позабыла, что у меня всё опухшее и глаза красные. – Из-за меня?

– Ты слишком много о себе думаешь, – выдаю. – Кто ты мне такой, чтобы плакать из-за тебя?

Спрашиваю его, а самой стыдно. Почему я и правда плакала? Обидно было за себя? Несправедливость меня так расстроила?

Я ведь его больше не люблю.

Не люб-лю.

Но он все равно задел тонкие струны моей души, порвав их в клочья.

– Малыш, – срывается с его уст. Ток проходит по всему телу, а я вскидываю палец и, как маленький ребёнок, грожу ему:

– Не называй меня так.

У нас всё в прошлом.

Боже, как же я его ненавижу! Все эти чувства. Раньше я думала, что их не осталось, но нет. При одном его ласковом обращении в животе всё скручивается. Тяжесть в груди появляется.

– Ты всё не так поняла вчера. Ты же убежала из-за Матвея?

Матвей… Так вот, значит, как зовут того мальчика. Красивое имя.

Выдергиваю руку из его грубых пальцев.

– Мне плевать.

Быстро разворачиваюсь, направляюсь в противоположную сторону от бабушки. Обойду дворами, а потом окажусь дома.

– Это ребёнок Льва.

Ноги на секунду становятся ватными. Не хочу останавливаться, но всё равно неосознанно замедляюсь, чтобы дослушать.

– Его отец, мой брат, и его жена погибли в автоаварии. Я решил взять опеку над ним.

Каждое его слово выворачивает всё моё мышление наизнанку.

Племянник?.. Не его сын? А та девушка? Как же кольцо на пальце? Или он обманывает меня?

– Скорее всего, тебе позвонят из службы опеки, попросят рассказать обо мне. И я буду благодарен, если…

Звон в ушах появляется.

Слишком благородно для Новака. Чтобы он сам захотел ребёнка?.. Не верю!

Люди не меняются со временем. И он – не исключение.

Да и мне уже наверняка звонили. Но я не взяла трубку. Не отвечаю на незнакомые номера.

– Ничем не могу тебе помочь, – чеканю, продолжая свой путь.

Моё слово всё равно ничего не решит. Леон даст денег. А я не хочу и дальше участвовать в его жизни и пересекаться. Мне хватило.

Правда… сегодня мне снова придётся идти к нему домой. Судя по состоянию Джека, эта встреча будет последней.

Осталось потерпеть ещё чуть-чуть. А потом я выкину его из своей жизни, и всё станет как раньше.