В середине осени и в Тюратаме, и в Плесецке были готовы к запуску ракет Королева по два стартовых стола, а уже в самом конце ноября в Тюратаме было закончено и строительство нового стартового комплекса под ракеты товарища Челомея. С него — с этого стартового комплекса — можно было и УР-200 запускать, и находящуюся уже «в предстартовой готовности» УР-300: Валентин Петрович Глушко всеж-таки закончил испытания своего нового двигателя (который получился с тягой не в пятьдесят пять тонн, а в пятьдесят девять, в весь декабри и весь январь шестьдесят первого производились испытательные пуски «окончательного варианта» УР-200 с этими двигателями. А в конце февраля со старта в небо ушла и УР-300: «двухсотка», к которой в качестве ускорителей были пристегнуты четыре «сотки». Правда и то, и другое были не обычными серийными изделиями, а ступенями существенно доработанными — главным образом на них были увеличены баки.

Увеличить баки на ракете несложно, нужно просто саму ракету сделать «слегка подлиннее». И результат не замедлил сказаться: если «доработанные» ускорители показали себя на высоте, то вот первая ступень «двухсотки» с удлиненным на два с половиной метра баком продемонстрировала, что «простые решения иногда оказываются слишком сложными»: после отстрела «боковушек» ракета сломалась. Именно сломалась, переломившись пополам как раз в месте расположения мембраны, отделявшей отсек горючего от отсека окислителя. Второй пуск, произведенный уже в конце марта, «повторил успех» — правда теперь ракета переломилась еще раньше…

Товарищ Келдыш, изучив данные телеметрии, высказал предположение, что в баке возникает акустический резонанс — но это была лишь «рабочая гипотеза». А чтобы ее превратить в «стройную теорию», из ОКБ-1 Королева к Челомею был направлен молодой механик (как раз тот, кторый и придумал Р-7 «подвешивать» на стартовом столе). Гипотезу Келдыша парень подтвердил довольно быстро, а вот чтобы этот резонанс ликвидировать, ему пришлось провести в Реутово почти полгода. И не потому, что «математика оказалась сложной», а потому, что для проверки идей по поводу того, как проблему решить, пришлось выстроит новый (и очень непростой) динамический стенд.

Митрофан Иванович, когда ему принесли смету на эту часть работы, лишь вздохнул тяжело. Но маршал в принципе доверял словам Владимира Николаевича — и абсолютно, безоговорочно доверял расчетам Мстислава Всеволодовича, а уж убеждать руководство он умел. Убедил, СССР в очередной раз «ужал» какие-то другие статьи бюджета — и двадцатого сентября шестьдесят первого года «УР-300» вывела на орбиту очередной искусственный спутник Земли.

Правда, советский народ уже на запуски «просто спутников» особо восторженно не реагировал: в мае в космосе советский космонавт уже пять суток отработал, а в конце августа в космос были запущены сразу два пилотируемых космических корабля — и вот о космонавтах народ говорил. А «просто спутник» — их вообще по штуке в месяц запускалось, и иногда и по два-три…

Советские достижения в космосе американцев пугали очень сильно. Именно пугали, ведь было понятно, что если вместо спутника запустить (и не на орбиту, а просто по баллистической траектории) бомбу, то будет очень грустно. И денег янки на космос жалеть перестали, так что еще «при Эйзенхауэре» дважды американцы поднимались в Космос. То есть летали по баллистической траектории, а в июне запустили человека и на орбиту. Правда Лаврентий Павлович в докладе Николаю Семеновичу по поводу американского достижения высказался несколько скептически:

— Нам вообще по поводу этой программы беспокоиться не стоит: американцы сейчас поднимают в космос менее полутора тонн, и в ближайшие годы прорыва по этой части от них ждать не стоит. По крайней мере НАСА запланировало в ближайшие три года производить по два пуска своих «Меркуриев» в год, и у нас нет сведений о том, что они хоть как-то хотят эту программу сократить.

— А зачем им ее сокращать?

— Полет Карпентера помог Никсону стать президентом: Эйзенхауэр сделал из него отличную рекламу республиканской партии. Полет Шепарда закрепил за Никсоном репутацию человека, способного обогнать русских в космосе, но для следующей победы на выборах ему нужно сделать и следующий шаг в этом направлении. Янки приняли новую космическую программу, предусматривающую запуск в шестьдесят четвертом уже многоместного корабля…

— А мы можем их в этом опередить?

— Королев говорит, что с мелкими модификациями «Восток» будет в состоянии поднять и двух, и даже трех пилотов в космос. Там, конечно, возникают определенные проблемы по части безопасности полета, но, откровенно говоря, и одноместный полеты были весьма рискованными, Мстислав Всеволодович говорил, что имей он достаточно информации весной шестидесятого, он бы не подписал разрешения на запуск. Сейчас у Королева ведутся работы, предусматривающие посадку корабля без катапультирования космонавтов, но когда эти работы будут закончены, мы пока сказать не в состоянии.

— Надо успеть до американцев…

— Думаю, что в любом случае успеем: тут товарищ Челомей тоже захотел в космос, и у него ведутся работы по собственной программе пилотируемых полетов. В конце концов его УР-300 уже вытащила на орбиту шеститонный спутник…

— А страна потянет две пилотируемых программы?

— Челомея готовы финансировать и ВМФ, и ВВС. У него программа строго военная.

— У Королева тоже.

— «Заря» — программа военная, а пилотируемые полеты — нет. Но пока эти полеты дают СССР возможность доказывать преимущества социалистического строя, затраты на нее, можно сказать, окупаются. Кстати, товарищ Косберг приступил к разработке новых двигателей для новой третьей ступени для Р-7, и с ними Королев готовится запускать уже трехместный корабль, который, по предварительным расчетам, как раз около семи тонн и будет.

— А если Королеву оставить только корабль? Ведь Челомей уже шесть тонн поднимает…

— Он и семь поднимет, но проекты кораблей принципиально разные. У Королева это больше исследовательский, а у Челомея именно военный. Так что пусть каждый делает то, что уже делает, в конце концов деньги на это в стране есть.

— Можно подумать, что мы деньги только на космос тратим, у нас еще очень много программ страдают от недостатка финансирования.

— Я понимаю… но есть мнение, что и космические полеты скоро окажутся способными приносить стране деньги.

— Это как?

— Буквально. Немцы уже готовы оплатить полет в космос германского космонавта, причем они, даже не догадываясь о реальной стоимости каждого пуска, готовы заплатить достаточно, чтобы мы получили даже небольшую прибыль.

— И ради этого…

— И вот если немца — да и кого угодно еще — включить в состав экипажа нового корабля Королева, то они, по сути, оплатят все расходы на полет. Конечно, это будет еще не скоро: по словам самого Королева корабль ожидается года через четыре. А вот на корабль Челомея никаких иностранцев…

— Ну что же, оставляем в работе обе программы. А что по «Заре»?

— Поскольку завод Королева с программой производства не справлялся, в Сарапуле запущен новый завод, занимающийся исключительно изготовлением спутников по программе «Заря». Более того, сейчас рассматриваются предложения и по передаче им выпуска «Востоков» — но это, скорее всего, не потребуется: Королев просто не успеет им передать производство до того, как выпуск этих кораблей прекратится. Но пока вопросы эти даже не начали прорабатываться, так что точнее сообщу в конце года.

— Хорошо, а по остальным программам? Средмаш с планами справляется? Затыков нет? В том числе и по финансированию?

— После запуска второго и третьего энергетических реакторов в Томске-7 дополнительное финансирование там вообще не требуется, там хватает выручки от электричества и тепла. Да и если смотреть экономию на топливе в самом Томске…

— То есть атомные электростанции довольно быстро окупаются… я большие станции имею в виду. Думаю, нам стоит этим заняться всерьез, но расходы на их строительство…