— Вы о чем конкретно?

— Я про отказ от катапульты. Ведь понятно, что пока самолет-снаряд не наберет нужную скорость…

— Скорость-то набрать несложно, нужно только ускорители взять помощнее и побольше.

— А вот это: «сократить размеры пусковой установки по ширине» — они хоть подумали, что крылья от самолета-снаряда меньше от этого не станут?

— Можно складные сделать, как на самолетах для авианосцев.

— Для хранения их в трюме такой вариант выглядит неплохо. Но перед пуском-то их все равно разворачивать придется!

— Можно их разворачивать уже после того, как пороховые ракеты отведут машину подальше от корабля.

— Это невозможно! При пуске будут такие перегрузки…

— Иван Алексеевич, мне потребуется полигон на месяц, пяток тестовых изделий для бросковых испытаний, из специального оборудования — пара кинокамер, снимающих со скоростью кадров в сто-двести в секунду. Я уверен, что эта задача вполне решаемая, у меня есть уже общие представления как это сделать, и потребуются лишь небольшие дополнительные исследования.

— Насколько небольшие?

— Затраты на них я уже обрисовал, времени… месяц на изготовление тестовых образцов, месяц на испытания. Но зато после их завершения… Самолет-снаряд можно будет запускать минометным способом из контейнера, в котором он хранится, или даже производить холодный пуск при сбросе с самолета. с бомбардировщика, я имею в виду что-то вроде Пе-10. По габаритам, если крылья сложить, изделие даже в бомбоотсек «Петлякова» поместится. Да что там, в Пе-10 три ракеты разом поместятся!

— А если двигатель опять развалится?

— В НИИ-1 у товарища Келдыша есть почти готовый двигатель, который развалиться в принципе не может. То есть может, если слесарь криворукий на сборке попадется, вдобавок слепой и в стельку пьяный. Я параметры двигателя посмотрел — получается, что при нынешнем весе самолета-снаряда он свои четверть тонны полезной нагрузки унесет километров за пятьсот.

— А если потяжелее изделие сделать?

— По предварительным прикидкам — я опять под параметры Пе-10 прикидывал — при стартовом весе в десять тонн две тонны можно будет отправить… при высоком старте, то есть километров с двенадцати над землей… в общем, на пару тысяч километров где-то. Минимум.

— Вот что, Владимир Николаевич, вы ко мне завтра, часикам к двух, зайдите. Или пришлите кого-нибудь, я вам приказ о проведении работ по машине со складным крылом подготовлю. Только учтите: я приказ сильно в общих чертах сформулирую, так что если вы попутно сделаете машину для воздушного старта, да еще с дальностью километров под тысячу… в общем, за такую самодеятельность вас никто не накажет. И в растрате государственных средств не обвинит. То есть вы, конечно, сразу растрачивать не начинайте: сначала принесете мне «промежуточные результаты», с указанием путей дальнейшего машины совершенствования, мы это обсудим, поругаемся конечно — и друг с другом, и с представителями флота и ВВС. Ну, надеюсь, вы поняли: бюрократия — наше всё.И… лучше все же сами зайдите, а с Мстиславом Всеволодовичем я тоже, думаю, к этому времени побеседовать успею…

В стране жрать нечего — а авиаторы всякие самолеты придумывают, тратя на это огромные деньги! Впрочем, со жратвой все же стало во второй половине лета полегче: и с частных огородов урожай подоспел, и «заграница нам помогла». Немножко, и далеко не бесплатно — но помогла. И — главное — «заграница» решила, что и дальше помогать будет. Потому что маленькие дешевенькие самолеты — это не только удобный транспорт, но и веская прибавка уловов (для Перу) и урожаев (для Аргентины). С уловами все ясно было: с самолета косяки перуанской хамсы видны прекрасно, корабликам теперь впустую сети в море мочить не приходится. А с урожаями все было несколько сложнее, но тоже объяснимо: вредителей в полях много, а с неба так удобно этих вредителей геноцидить с помощью ДДТ! А так как распылители химиката входили в штатную (запрошенную Пероном) комплектацию «деревенского самолета», то это оказывается не только удобно, но и весьма просто.

Но это там, за границей, а в СССР появление этого самолета резко изменило картину с пассажирскими авиаперевозками. То есть советские граждане от посыпания полей всякой полезной химией тоже не отказывались, но вот в качестве пассажирского транспорта МАИ-2 оказался вообще вне конкуренции. Конечно, если билет до райцентра стоит всего лишь чуточку дороже, чем на автобусе, а вместо нескольких часов дорога занимает не часы, и минуты, народ это очень быстро оценить успевает. Успевает — и начинает выедать мозги местному начальству на предмет «и нам такое же надо». Ну а «начальство» шлет заявки «наверх» — и план по выпуску «МАИ-2» на сорок восьмой год составил даже больше четырех с половиной тысяч машин. Это даже не считая иностранных контрактов.

На предновогоднем заседании Совмина Алексей Иванович высказал свое мнение относительно «спущенного сверху плана»:

— МАП в принципе может и больше самолетов произвести, я МАИ-2 имею в виду. Но есть одна проблема, которую, как мы поняли, Госплан решить пока не в состоянии. Очень простая проблема: нам для выполнения спущенных планов не хватает одной мелочи. Не хватает всего лишь алюминия. И взять его нам уже просто негде…

Если бы речь шла о чистом алюминии, то для авиапрома в СССР его бы изыскать смогли — даже с учетом того, что почти девяносто процентов производимого в стране металла шло в энергетику (главным образом для изготовления проводов). Но для алюминия авиационного кроме собственно алюминия требовалось много чего еще (то есть еще пятьдесят девять других веществ, в количествах от граммов до многих сотен и даже тысяч тонн) — а вот с «сопутствующими материалами» дела обстояли крайне неважно. Хотя бы потому, что некоторые из них в производстве требовали электричества в разы больше, чем просто алюминий — а с электричеством в стране было весьма паршиво. И никакие «газомоторные электростанции» на списанных авиамоторах проблему решить были не в состоянии.

Поэтому на очередном заседании Спецкомитета было принято несколько важных решений по части энергетики, и, в частности, были подготовлены постановления о строительстве трех новых ГЭС в Сибири. Новосибирской (на пятьсот мегаватт, со сроком ввода в эксплуатацию в пятьдесят втором году), Красноярской (на четыре тысячи мегаватт, со сроком ввода в эксплуатацию в пятьдесят четвертом-пятьдесят пятом) и Братской (с теми же параметрами, что и у Красноярской). С последними двумя сроки получились «расплывчатыми» потому, что еще даже не было выбрано точное место строительства, так как исследования были не закончены, а с Новосибирской «все было ясно» и даже проект уже полностью готов.

А решения принимались на заседании Спецкомитета просто потому, что электричество требовалось не для производства алюминия (или других «ценных металлов» для авиации, а для установок по обогащению урана. Очень много энергии требовалось…

Но и авиацию правительство не забывало. То есть члены Спецкомитета на забывали. Лаврентий Павлович по «авиационным вопросам» созвал специальное совещание. Нам котором рассматривался вообще-то лишь один вопрос:

— Итак, нам необходимо точно знать, когда страна получит новые бомбардировщики, удовлетворяющие требованиям Генштаба. Что скажете, товарищ Петляков?

— Моя позиция после отправки вам отчета по текущим проектам не изменилась: с существующими двигателями создать машину с желаемыми параметрами просто невозможно.

— То есть вы считаете, что наши двигателисты плохо работают?

— Напротив, я считаю, что они работают прекрасно. Мы эти вопросы очень детально обсудили с товарищем Кузнецовым, с товарищами Климовым, Микулиным и Люлькой…

— А где результаты? — Берия повернулся к «двигателистам». — Где хотя бы проекты нужных нашим конструкторам двигателей?

— Проекты есть, Лаврентий Павлович, — негромко ответил Архип Михайлович, — материалов для двигателей еще нет. Если очень кратко, то для изготовления двигателей с параметрами, необходимых товарищам Петлякову и Мясищеву, требуется всего лишь понять температуру в камерах сгорания примерно на двести-двести пятьдесят градусов. Причем это не абстрактные расчеты, а результаты проведенных натурных исследований и испытаний. Проблема лишь в том, что в таких условиях лопатки горячих турбин, изготовленные с использованием существующих материалов, выдерживают минут десять работы, а затем просто ломаются.