— То есть виноват ВИАМ?

— Опять нет, ВИАМ сейчас ведет исследования в области создания новых, гораздо более лучших, материалов и способов их обработки. Но — и я в этом более чем уверен — быстрых результатов они дать не могут просто потому, что необходимое для таких исследований оборудование они получают с огромными задержками, а некоторые их заявки просто отклоняются из-за, как я смог лично прочитать в одной из резолюций Госснаба, завышенной стоимости запрашиваемых материалов, что не укладывается в выделенный бюджет института.

— Что вы хотите этим сказать? — в голосе Берии послышалась сталь.

— В переводе на простой язык, у ВИАМа недостаточное финансирование раз, и два — их требованиям установлен слишком низкий приоритет.

— Но эта проблема в принципе решаемая, — добавил Мясищев, — а вот с отдельными материалами, я бы сказал, стратегического назначения, я даже не представляю кто может проблемами заняться.

— С какими, например?

— ВИАМ разработал несколько очень интересных алюминиевых сплавав, применение которых для того же Пе-12 позволило бы сократить вес машины на тонну, а то и на полторы. Но где взять необходимые для производства сплава компоненты…

— Вы мне… пусть ВИАМ, — Лаврентий Павлович повернулся к сидящему тут же директору института — подготовит список этих компонентов, мы дадим соответствующие задания геологам… Да, а для разработки сплавов вы где эти компоненты взяли? Нельзя ли там их добычу и производство каким-то образом нарастить? Если требуется доразведать месторождения…

— Нарастить-то добычу чисто технически вообще ни малейших проблем не составит, — криво усмехнулся тот. — Однако известные нам месторождения, способные полностью обеспечить и нужны авиапрома, и потребности предприятий Спецкомитета, находятся не в СССР.

— И где же? Я думаю, что с помощью Внешторга…

— В Восточном Туркестане. Кроме того, там же, по нашим сведениям, есть и другие месторождения, в которых присутствуют металлы, остро необходимые для других работ по тематике Спецкомитета. Есть мнение — я разговаривал с геологами, которые предоставили нам образцы для исследований, что и по основному сырью район весьма перспективный. Но это лишь частное мнение парочки полевых геологов, а вот по тому же ниобию…

— Я услышал вас, спасибо. А относительно двигателей я хотел бы получить ответ на такой вопрос: насколько мне известно, усилиями ВИАМ разработаны методы повышения долговечности турбинных лопаток в разы. С использование этих технологий насколько можно улучшить параметры двигателей?

— Разрешите мне, — поднял руку Павел Соловьев. — Эти новые технологии действительно улучшают параметры лопаток, но это не касается их долговечности. Отливка заготовок в охлаждаемых формах резко, в разы сокращает вероятность их обрыва, а что же касается эксплуатационной долговечности, то тут никакого прорыва пока нет. Да и сложность обработки заготовок существенно возрастает, например из-за внутренней структуры получаемых отливок увеличивается количество брака при высверливании охлаждающих каналов лопатки. Этим, безусловно, окупается резким снижением аварийности при относительно незначительном удорожании готовых изделий, но вот поднять температуру эта технология не позволяет. Точнее — у нас были проведены довольно многочисленные эксперименты — можно повысить температуру градусов на пятьдесят, но скорость термических разрушений… Я хочу сказать, что при улучшении тяговых характеристик двигателя примерно на пять процентов ресурс турбин сокращается впятеро.

— Да, это, конечно, недопустимо. А на сколько увеличивается процент брака при изготовлении лопаток по новой технологии?

— Весь прирост брака происходит при сверлении охлаждающих каналов… примерно каждая пятая лопатка идет в брак. Но ведь при обрыве лопатки теряется не лопатка, и даже не двигатель, а самолет целиком, поэтому отказываться от разработки ВИАМ мы не собираемся. Сейчас наши технологи совместно со специалистами ВИАМ продумывают более совершенные варианты сверления…

— Надеюсь, что они проблему решат. А спрашивать товарища Мясищева про реактивную машину сейчас, как я понимаю, вообще смысла нет. Ну что же, объявим перерыв, товарищей авиаконструкторов на сегодня отпустим, а после обеда я хотел бы выслушать предложения по ускорению работы упомянутых сейчас лабораторий ВИАМ. И отчет ЦИАМ по уже проведенной работе.

То, что институт назывался «институтом авиационных материалов», могло ввести в заблуждение разве что самых тупых иностранных шпионов, а основной областью деятельности института сейчас были работы по заданиям Спецкомитета. И ни малейшей «дискриминации» заказов института вообще-то не было — правда лишь в тех случаях, когда такие заказы шли с соответствующим грифом. А вот то, что шло «без грифа», действительно довольно часто контролирующими органами «откладывалось в долгий ящик» — просто потому, что на все хотелки ученых в стране денег не хватало. В СССР вообще лишних денег не было, поскольку каждую случайно высвобожденную копеечку страна отправляла на работы Спецкомитета.

Но если в самом Спецкомитете какие-то работы получалось провести дешевле, то это приносило стране огромную пользу. Причем вовсе даже не в плане «сделать бомбу подешевле», а для развития всей экономики. Не только потому, что экономия пары процентов в ядерном проекте высвобождало для этой экономики миллиарды, а потому, что «дешевая» атомная технология становилась применимой и в совершенно «неатомных» отраслях. Впрочем, это касалось всех отраслей военно-промышленного комплекса.

Совершенно случайно «всплывшая» информация по месторождениям в Восточном Туркестане очень заинтересовала Лаврентия Павловича — и он немедленно отправил группу геологов «на доразведку» вроде бы найденного парой молодых геологов месторождения. Действительно, детальной информации о месторождении ниобия не было, да и геологи те искали вовсе не ниобий, а образцы минералов буквально «на всякий случай» с собой оттуда привезли. Но образцы оказались очень интересными — и ряд сотрудников Спецкомитета были озадачены «оценкой экономического эффекта», а когда этот «эффект» был оценен, причем уже собственно физиками, занимающимися бомбой, то политические расклады резко поменялись.

— По самым скромным подсчетам, — докладывал Лаврентий Павлович Иосифу Виссарионовичу, — добыча этих материалов в Восточном Туркестане принесет стране средств практически столько же, сколько мы сейчас тратим на весь спецпроект.

— А затраты на создание всех необходимых шахт, карьеров, заводов по переработке вы учли?

— В целом — да. К тому же, если их производить не единоразово… Группа в Госплане произвела расчет проекта только по добыче и переработке ниобия, так вот если вложить примерно двести-двести пятьдесят миллионов в развитие добычи, что можно в принципе сделать в течение следующего лета, то стоимость массовых самолетов… даже не так. Действительно, сухой вес того же Пе-12 уменьшится почти на полторы тонны, что даст прибавку дальности на полтысячи километров, но использование этих же сплавов только в гражданской авиации даст экономический эффект около ста миллионов в год. Я уже не говорю о том, что прилично улучшатся характеристики самолетов боевых…

— Это интересно, у вас уже подготовлены проекты контрактов с Восточным Туркестаном?

— Я о другом. Мы повторно проанализировали результаты прежних геологических экспедиций, и теперь у нас есть очень веские доводы предполагать, что там имеются довольно богатые запасы урановых руд. Я имею в виду, что запасы, в разы, а возможно и на порядки превышающие то, что сейчас найдено в Германии. Поэтому к предложению правительства Восточного Туркестана мое отношение существенно поменялось, и — если бы меня спросили об этом сегодня — я бы его немедленно принял. Еще бы и приплатил этим ребятам изрядно…

— Ну, насчет приплатить, так у тебя зарплата не столь велика. А насчет принять… у тебя это экономическое обоснование в письменном виде где-то есть?