— А вот это уже совсем конкретно, — улыбнулся Пантелеймон Кондратьевич. — Однако найдется ли у нас достаточно самолетов? Я уже про летчиков не говорю.

— Разрешите мне про это высказаться, — Петляков на совещание прибыл в ранге «советника министра». — Сейчас МАП в состоянии в течение буквально полугода запустить новый завод по производству тех же самолетов Бедунковича, а за год и новый завод по выпуску «студента» выстроить и запустить можно. Кстати, и тут есть возможность часть работ по производству «колхозника» передать в цеха, организуемые в селах: системы опрыскивания и разбрасывания химудобрений высоких технологий при изготовлении не требуют… впрочем, это мелочь. Анатолий Георгиевич давно уже разработал и производит и учебный вариант ЛИГ-12У… правда пока их всего дюжины две построено, но самолеты-то уже по несколько штук в сутки производятся, за месяц буквально можно учебных наделать достаточно для того, чтобы в каждой области учебный центр открыть для сельской молодежи. Конечно, это потребует определенных расходов…

— Надеюсь, что подготовка смет у товарища Шахурина много времени не займет. Я думаю, что задачу все присутствующие поняли, правительство ждет ваших предложений. Со стороны каждого министерства ждет…

В это же время товарищ Патоличев проводил другое совещание:

— Американцы запустили четвертый спутник…

— У них пока это лишь случайно происходит, — заметил Лаврентий Павлович.

— Ну да, четыре спутника запустили, пять ракет взорвали на старте.

— Нет, пять — это лишь те, которые они по телевизору показали. Всего у них неудачных пусков восемь, но, должен заметить, что нас это успокаивать не должно. Американцы достигли существенных успехов по двум ракетным программам, и уже в этом году будут в состоянии вывести на орбиту спутники массой до полутора тонн — если всерьез займутся этой задачей.

— Что значит «всерьез займутся»?

— Они пока спутниками всерьез не занимаются. Пускают свой «Авангард» с вероятностью успеха, как мы видим, около трети, а испытания того же «Атласа» показывают, что по баллистическим ракетам у них надежность уже превышает девяносто процентов. Так что если мы реализуем программу, предлагаемую товарищем Королевым, то…

— То они займутся космосом всерьез. Нам это так надо?

— Сколь ни странно, да, надо. Они в состоянии сейчас изготовить не более двух десятков этих «Атласов» в год — и в обозримое время увеличить производство они не смогут. Так что если половину ракет они направят на космос…

— А что у них с программой «Титан»?

— Там ракета помощнее, но для использования в космической программе годится куда как меньше. И если часть средств янки снимут с этой программы и перенаправят их на «Атлас», то у них будет меньше действительно тяжелых МБР.

— Понятно. А какие перспективы у Королева?

— На его программу он просит выделить семь ракет, это для запуска всей программы и достижения первого результата. По нашей оценке, при успехе американцы будут просто вынуждены не менее трети средств, предназначенных на развитие нынешней программы МБР, перенацелить на космос. Иного им собственное население не простит.

— А у нас для программы Королева все уже готово…

— Именно так: в прошлом году произведено семь пробных пусков, даже не считая тех, что шли по программе «Заря», причины неудач в основном выяснены и устранены.

— А не в основном?

— А не в основном — это неисправности в летательных аппаратах, ими пусть ученые занимаются. Они свои проблемы обязательно решат, просто сейчас это не в приоритете, а вот программу Королева мы сейчас можем выполнить очень быстро.

— Быстро — это как?

— В пределах трех-пяти месяцев. Сейчас в Тюратаме уже лежат четыре готовых ракеты, в Куйбышеве еще девять прошли все проверки и готовы к отправке на полигон. У Королева специальных вариантов «Зари» тоже уже около десятка изготовлено, два даже в Тюратам привезли.

— Ну что же… пусть товарищ Королев покажет, что ему мы не напрасно деньги давали. А что говорит Каманин?

— У него тоже все готово. То есть в той мере, в которой в принципе сейчас можно считать что-то готовым: ведь у нас пока точных данных вообще нет. Но иным способом мы такие данные и получить не можем.

— Степень риска?

— Товарищ Келдыш сейчас оценивает вероятность неуспеха в двадцать пять процентов, вероятность катастрофы — в районе десяти процентов.

— А что сам Королев об этом говорит?

— Нас его мнение вообще не интересует, он лицо заинтересованное. Хочет два пуска для проверки всех систем и сразу же пуск по программе.

— Так что решим?

— Решим следовать рекомендациям Мстислава Всеволодовича: пять успешных испытательных пусков подряд, и только после этого по программе. Здесь мы рисковать репутацией просто права не имеем.

— С этим я полностью согласен. Ну что, Лаврентий Павлович, поехали?

Поехали все очень быстро. Правда поначалу поехали по колдобинам: одиннадцатого января ракета «улетела не туда» — однако корабли с двумя собаками спустился целым. У черта на куличиках спустился, к тому же катапульта в корабле не сработала — зато собаки живы остались, а снаружи при сорокаградусном морозе в своих костюмчиках, да пристегнутые к креслу, наверняка бы замерзли. Следующий пуск двадцать пятого января прошел успешно — однако спустя сутки корабль не затормозил, а разогнался (система ориентации криво сработала) — и его пришлось взорвать на орбите (чтобы, падая неизвестно когда, он не попал к американцам).

С системой ориентации разобрались быстро: там просто полярность подключения перепутали, хотя сборщику для этого пришлось изрядно потрудиться, там разъем вверх ногами вставить было исключительно трудно. Но он — справился, и даже наказывать его за это было нельзя: еще раньше кто-то (причем у «смежника») перепутал цветовую маркировку проводов. Зато следующие пять пусков прошли как по маслу, и было принято решение произвести «запуск по программе». Но решение приять несложно, а вот выполнить его бывает не всегда просто. В понедельник перед выходом программы пуска на получасовую готовность просто отключилась по неизвестной причине телекамера, и пуск отменили. Не из-за камеры, а из-за того, что было непонятно, почему она отключилась. Но к вечеру разобрались: сама камера сломалась. Ее заменили — и ровно в девять утра во вторник двенадцатого апреля космический корабль «Восток» поднял на орбиту первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина. А без пары минут одиннадцать Гагарин благополучно приземлился всего в паре сотне километров от Тюратама. Промахнувшись мимо Сыр-Дарьи метров на двадцать…

Полет советского человека в космос вызвал бурю ликования в СССР, да и за рубежом эффект оказался более чем неожиданным. Вся мировая пресса просто визжала — кто от восторга, кто от злости — но целую неделю казалось, что в мире вообще ничего не происходит, все обсуждали исключительно полет «русского космонавта». Да и не только в прессе этот полет обсуждали.

Эйзенхауэр собрал у себя кучу генералов, специалистов по ракетам, разных там физиков и прочих людей, кто — по его мнению — мог высказать хоть какие-то разумные мысли по этому поводу. А разумными он считал исключительно мысли о том, как обогнать коммунистов в космосе. Идей прозвучало много, но президенту понравилось предложение очень молодого, но — по мнению представителя Целевой группы НАСА Крафта — исключительно толкового инженера Гленна Ланни. Понравилось, даже не взирая на то, что из выступления этого двадцатичетырехлетнего парня он вообще ни слова не понял: у него был настолько тяжелый южный акцент, что для остальных собравшихся его речь «переводил» лично Кристофер Крафт. Но суть сказанного оказалась совершенно понятной и предложение звучало вполне разумно — в отличие от всего, что говорили остальные «представители науки и техники». Правда, названные Ланни суммы могли вызвать оторопь у какого-нибудь банкира вроде Рокфеллера или Моргана — но генерал Эйзенхауэр привык на такие мелочи внимания не обращать: