— Паша, я все же специалист по моторам традиционной конструкции и половину сказанного тобой воспринять верно не могу. Но и не слушать тебя права не имею, поскольку сам же тебя назначил главным по этой теме. У меня в связи с этим вопрос: вас тут в каждом КБ таких спецов по реактивным моторам пара человек найдется, но, думаю, большинство конструкторов, как и я например, ни хрена в ваших идеях не понимают. Как думаешь, если я предложу Алексею Ивановичу организовать что-то вроде постоянно действующего семинара при НКАПе по вопросам разработки реактивных двигателей, другие ваши… да, ваши конструктора согласятся в нем поучаствовать?

— Думаю что да.

— Ты в этом точно уверен? Климов и Микулин, насколько я знаю, друг другу если и помогают в работе, то исключительно потому, что товарищ Сталин их заставляет.

— Я не уверен… в том, что они из-под палки сотрудничают. И больше скажу: я думаю, что их сотрудники — будь у них подобный семинар, то они с радостью бы делились своими достижениями. Ко всеобщей пользе.

— Тоже верное замечание, но сейчас обмен информацией идет уже через наркоматовский ОНТИ. А вот в плане новых, реактивных двигателей — тут людей пока крайне немного работает, и опытом делиться через бюллетени не лучшее решение.

— Тогда семинар этот лучше учредить в ЦИАМе, и обязательно ВИАМ к нему подключить. А руководителем… если мое мнение кого-то интересует, я бы предложил товарища Уварова: он больше как теоретик в этой области действует, мне кажется, что практическая работа ему особо и не нравится. Потому что он — действительно неплохой ученый, а у инженеров интересы больше не в том, чтобы изобрести, а в том, чтобы — как вы верно заметили — довести изобретение до серии.

— Тогда… завтра мне на стол программу изготовления двадцати моторов на опытном производстве, а об остальном… позже поговорим. Я в понедельник всяко в Москве буду, обсудим предложение с наркомом… А когда ты сможешь описание проекта нового… ну, с уплотненным компрессором, мотора подготовить?

Бабочки — существа вообще загадочные. Махают себе крылышками — а вот что в результате получается, предсказать очень сложно. Иногда после их взмахов такое твориться…

То, что британцы практически свободно читали германские шифровки, было секретом для немцев. А то, что и немцы читали британские шифровки, знали даже немцы далеко не все. Но некоторые — знали, поэтому операция «Оверлорд» особо неожиданной для фашистов не стала. Неожиданной стала реакция немцев на нее — то есть для союзного командования неожиданной…

Гитлер разумно предположил, что война на два фронта — дело практически безнадежное, и озаботил своих генералов вопросом о предотвращении такой крайне неприятной ситуации. А генералы эти даже долго раздумывать не стали: все планы были давно и очень тщательно подготовлены. То, что на Восточном фронте с авиацией у нацистов было крайне неважно, вовсе не означало, что и на Западе дела обстояли столь же паршиво. Даже напротив, люфтваффе основное количество самолетов именно во Франции и сосредоточило. Во-первых, чтобы сбивать американские и британские бомбардировщики, а во-вторых, чтобы и самим время от времени британцам показывать козью морду в сарафане. Хотя морду в основном показывали все же посредством самолетов-снарядов V-1 (чтобы зря летчиков не терять над Британией), но и обычные самолеты частенько на туманный Альбион наведывались. Главным образом, пресекая судоходство в Канале — и опыта летчики Люфтваффе в этом непростом деле набрались прилично.

Поэтому, как только первые корабли отвалили от меловых скал Альбиона, в воздух поднялись почти две тысячи германских самолетов. В том числе и почти полторы тысячи «лаптежников» — а попасть с пикирования бомбой по практически беззащитному кораблику было не очень-то и сложно.

То есть сложно, да и кораблики были не такими уж беззащитными — но немцы, потеряв в течение одного дня чуть больше пятисот пикировщиков, сократили изготовившийся к десантированию союзный флот больше чем наполовину. А когда союзники подняли в воздух самолеты и планеры с десантом, их встретили уже почти две тысячи истребителей — и это стало для британцев с американцами само большей неожиданностью, ведь в течение почти месяца перед «днем Д» они планомерно уничтожали немецкие аэродромы в радиусе двухсот пятидесяти километров. Ну кто же мог предположить, что для взлета и посадки самолетов очень неплохо подойдут участки весьма приличных шоссейных дорог?

В общем, без лишних предисловий: мужчина умер Эйзенхауэр отменил десантную операцию. Потери союзников составили чуть больше тридцати тысяч человек в море и около двадцати — в небе, и продолжать операцию в таких условиях становилось изощренным видом самоубийства, так что решение Эйзенхауэра никто из союзников не осудил. А товарищ Сталин… он, узнав о провале операции, задумчиво погрыз мундштук своей трубки, затянулся и, медленно выпустив дым, произнес:

— Ну что же, значит судьба нам такая выпала: Германию от фашизма освобождать, — и, обращаясь к собравшимся членам ГКО, с какой-то неопределенной улыбкой спросил: — Как думаете, товарищи, справимся?

Предсказывать будущее — любимое развлечение довольно многих людей. И когда такие предсказания оказываются верными, то людей этих иногда зазывают пророками, а иногда — и шарлатанами. Последнее — если их предсказание оправдалось, но не совсем так, как хотели окружающие. Однако «предсказатели» и в самом деле делятся на две группы: одни — это те, кто случайно угадывает грядущее, а другие — кто делает это, тщательно анализируя настоящее. И вот среди последних можно было отметить с одной (вражеской) стороны Генштаб Британии, а с другой (нашей, советской) — конструктора Павла Александровича Соловьева.

Были и другие предсказатели, относительно точно предвидевшие (или угадавшие) грядущие события, но все они были не столь интересными. А эти…

Британский Генштаб довольно точно предсказал, что Советская армия одержит победу осенью сорок четвертого года — и действительно, немцы подписали капитуляцию осенью. Как раз седьмого ноября и подписали — о чем радостно сообщила вся советская пресса, с определенным облегчением — американская и буквально сквозь зубы британская. После капитуляции Иосиф Виссарионович по дипломатическим каналам известил Рузвельта, что насчет Японии он все помнит и обещание сдержит, а британцам (и американцам тоже) направил официальное письмо, в котором говорилось что раз уж союзники со вторым фронтом так сильно припозднились, то Германию и Восточную Европу Советский Союз теперь сам будет «делить». И союзникам пришлось утереться: идея Черчилля отправить воевать против СССР сдавшиеся во Франции остатки германской армии в дополнение к армиям союзников поддержки у Рузвельта не нашла. По двум причинам: ему была нужна помощь СССР в войне с Японией, а скорость, с которой Советская армия зачистила Германию, заставляла опасаться того, что и любые другие армии она также зачистит.

Союзники свои войска все же сумели высадить во Франции — в Марселе и Ницце, а чуть позже — и в Биаррице (последнее случилось уже после того, как Гитлер «таинственно исчез» во время очередной бомбардировки Берлина авиацией маршала Голованова). Потом он все же нашелся — в небольшом госпитале неподалеку от Аугсбурга, в совершенно невменяемом состоянии: при бомбардировке ему крепко попало по голове и он превратился в полного идиота (в исключительно медицинском понимании этого слова). По решению военного трибунала, состоявшегося в Нюрнберге, его — несмотря на состояние — повесили, как и два десятка других нацистских бонз, который получилось изловить. А те, которых изловить не получилось, тоже были приговорены заочно, и Иосиф Виссарионович дал распоряжение товарищу Судоплатову приговоры все же в исполнение привести…

А армии союзников даже всю оккупированную территорию Франции освободить не успели: после капитуляции Советской армии немцы во Франции просто прекратили воевать. Причем довольно многие (и союзников это сильно разочаровало) быстренько возвращались в фатерлянд. Не все, довольно многие (а эсэсовцы вообще поголовно) и из фатерлянда старались во Францию перебежать, но сам факт того же Черчилля очень расстроил. Сообразить, что информация о том, как поступают с пленными «лаймы» в лагерях, очень быстро просачивается на ту сторону фронта, он, вероятно, не смог…