Сотрудники ОТК, зализав раны, подняли все протоколы приемки полуфабрикатов и составили серьезную такую телегу в адрес товарища министра, обвинив Электростальский завод в поставке «некачественного металла». Оттуда пришло «гневное опровержение» с утверждением, что металл делается в полном соответствии с инструкциями, предоставлений ВИАМом — но пока шла вся эта переписка, в ВИАМе сами занялись исследованием вопроса. И на состоявшемся очередном совещании «об устранении всего плохого в производстве» было предоставлено научное заключение, гласящее, что «лопатка рвется от переменных термических нагрузок во границам микрокристаллов»…

— То есть вы хотите сказать, что ничего поделать нельзя и лопатки и дальше будут отрываться? — злобно спросил Алексей Иванович.

— Я думаю, что можно попробовать ситуацию исправить, — тихо сообщил Сергей Тимофеевич Кишкин, — у нас Елена Андреевна, я Борисову имею в виду, — уточнил он, повернувшись к сидящим рядом коллегам, — по запросу товарища Соловьева занималась титановыми лопатками компрессоров.

— Мы говорим о горячей турбине.

— Да, сейчас и к ней перейдем. Титан она плавила в аргоне, в алундовых тиглях, и периодически мелкие частицы алунда попадали в расплав. Чтобы исключить дефекты в выплавляемых деталях, она придумала интересный способ: кристаллизация отливки проводилась погружением алундовой формы в расплавленный алюминий, причем погружением достаточно медленным для того, чтобы алундовые включения успевали попросту всплыть: подобным способом пользовались немцы во время войны… первой мировой войны, когда отливали заготовки стволов для своих конических пушек. Елена Андреевна, конечно, только общий принцип взяла, а всю технологию она сама разработала, поскольку материал принципиально иной. Но результат она получила прекрасный: тем самым в заготовках лопаток компрессора получались дефекты практически полностью исключить, а побочный эффект, возникающий при таком способе, заключался в том, что все микрокристаллы титана оказывались ориентированы строго вдоль лопатки. Понятно, что если рассматривать жаропрочные сплавы, то тут надо дополнительные исследования проводить и эксперименты ставить, но в целом — если… когда мы сможем получить подобную же микрокристаллическую структуру горячей лопатки, то вероятность ее отрыва уменьшится… значительно.

— Значительно — это на сколько?

— Это, думаю, на порядки: в моей лаборатории мы уже исследовали с десяток оборвавшихся лопаток, и на всех обрыв шел строго по поперечной границе кристаллов. А если поперечных границ не будет…

— Так, я, кажется, понял. Тогда вопрос: сколько времени вам потребуется на проведение таких исследований? И сколько времени будет нужно, чтобы подобную технологи. внедрить на серийных заводах?

— О сроках заранее говорить особого смысла нет, а, скажем, сметы на подобное исследование моя лаборатория предоставит до конца недели. Что же до внедрения на заводах… Такой подход потребует принципиально нового оборудования, особого обучения персонала… там довольно много тонкостей ожидается, так что, по моему личному мнению, было бы целесообразным для подобного производства выстроить отдельный узко специализированный завод. Сначала, думаю, небольшой, экспериментальный…

— На экспериментальный завод у нас, мне кажется, времени нет.

— Я не специалист по строительству завода, но, думаю, что постройка цехов потребует времени не меньше, чем нужно для проведение всех экспериментов и отработки технологии.

— Вы можете гарантировать, что лопатки рваться прекратят?

— Ну я же не господь бог, и даже не Госстрах. Теоретически прочность лопаток может вырасти в десятки и даже сотни раз, но даже если на практике мы увеличим из надежность хотя бы раз в пять…

— Ясно. Сергей Тимофеевич, министерство поручает вам вплотную заняться этим вопросом и для начала — кроме составления сметы на исследования — мы будем ждать от вам требования… общие, предварительные требования к будущему заводу. Сколько потребуется электричества, воды, прочего всего…

— Хорошо, я понял. Могу я задать еще один вопрос?

— Да, конечно, мы для этого здесь и собрались.

— У нас одновременно проводятся исследования… в самой начальной стадии проводятся по защите деталей горячего контура турбинных двигателей от быстрого окисления. Я могу в смету включить и затраты на проработку этих вопросов? Ведь сейчас даже если лопатки не обрываются, их все равно приходится заменять через максимум сотню часов работы…

— Включайте. Отдельной строкой, чтобы в крайнем случае мы могли это… несколько отложить. И постарайтесь все необходимое — я имею в виду сметы на работу и на завод… техтребования к заводу — предоставить в накро… в министерство до конца года. Тогда с начала следующего года в ВИАМе не будет хотя бы финансовых проблем. Сделаете?

Бабочки — они существа загадочные: знают, в какую сторону своими крылышками махать чтобы тем, кто летает, становилось лучше. Вежливое упорство товарища Петлякова в отстаивании интересов всего авиапрома работало куда как лучше, чем нахрапистое отстаивание интересов товарища Туполева или товарища Микояна товарищами Туполевым и Микояном. Просто потому, что Владимир Михайлович не старался сделать «лучше себе», а старался сделать лучше авиации Страны Советов. Не старался «по-большевистски» у кого-то отнять и поделить среди себя, а просто спокойно делал свою работу, не гнобя «конкурентов». И в результате Роберт Людвигович Бартини тихо и практически незаметно на восемьдесят шестом заводе в Таганроге к Новому году закончил сборку двух самолетов проекта Т-117. То есть двух прототипов, причем первый был изготовлен исключительно для проведения статических испытаний, а второй — на него лишь моторы осталось поставить. Новенькие АШ-73, и с ними «грузовик» должен был поднять целых двенадцать тонн и перетащить эти тонны на полторы тысячи километров. Вообще-то самолет мог перетащить танк Т-70, а вот Т-50 был для самолета пока тяжеловат — но ведь через год-два товарищ Климов построит свой мотор в пять тысяч сил, и вот тогда… И тогда Роберт Людвигович легко ответит на вопрос, зачем пол кабины и грузовая рампа спроектированы под нагрузку в шестнадцать тонн…

Казанский завод уже с весны сорок седьмого перестал справляться с плановыми заданиями. То есть после достройки второго сборочного цеха выпуск Пе-10 достиг плановых показаний, но на «старом» производстве начался массовый выпуск совершенно гражданских «МАИ-2» — и вот с ними у завода получалось не очень. В смысле, завод самолетиков делал столько, сколько товарищ Петляков товарищу Сталину и пообещал, даже чуть больше — по десять-одиннадцать в сутки, но ГВФ кричал «маловато будет» — и пришлось молодым выпускникам славного авиационного института налаживать производство этой же машины и в Воронеже. Правда, товарищ Вышинский, работавший как раз министром иностранных дел, вышел с предложением передать производство этого самолетика полякам: там товарищ Завадский очень им заинтересовался, то другой товарищ, к поляком имевший отношение более близкое, реализации предложения резко воспрепятствовал:

— Иосиф Виссарионович, я могу с уверенностью сказать, что уже через полгода после передачи в Польшу лицензии на производство этого самолета они начнут эти самолеты продавать кому угодно. Не говоря уже о том, что все технические новшества станут немедленно известны французам и британцам, а так же американцам.

— Товарищ Рокоссовский, вы же сам поляк, так почему не желаете помочь Польше?

— Я — гражданин Советского Союза, и считаю своей задачей защиту интересов СССР. А по поводу этого самолета могу сказать две неприятные для Польши особенности. Первая: уже сейчас Внешторг получил больше сотни заказов на этот самолет от… различных стран, и пренебрегать довольно приличной выручкой в валюте было бы для СССР неправильно. А про технические новшества я имел интересную беседу с товарищем Мясищевым, и он упомянул, вскользь так упомянул, что конструкция крыла не уступает, а в чем-то даже и превосходит лучшие зарубежные аналоги. Но те же британцы или американцы, даже получив в свое распоряжение готовый самолет, их воспроизвести не смогут: в машине используются некоторые материалы, разработанные в ВИАМ, и технологии их обработки и изготовления некоторых деталей крыла можно считать государственной тайной. А среди поляков — как бы товарищ Завадский не уверял в обратном — имеет место поклонение перед французами и британцами, и многие — главным образом инженеры — с удовольствием продадут им нашу секретную информации. Чтобы переехать туда на постоянное жительство. Это, к моему глубокому сожалению, неоспоримый факт, и доверять им — я не имею в виду лично товарища Завадского или товарища Берута — с моей точки зрения будет серьезной ошибкой.