— Было бы достаточно сказать только о гостайне… но вы правы: СССР и сам сумеет произвести достаточно этих самолетов. А если поляки хотят строить советские самолеты — пусть строят. Насколько я помню, товарищ Яковлев высказывает недовольство тем, что его машины в очень малых количествах производятся. Но раз уж ДОСААФ хочет получать больше учебных машин, то с увеличением выпуска Як-18Польша может серьезно нам помочь.

— И производство Як-11, — уточнил предложение товарищ Шахурин, когда через два дня Иосиф Виссарионович стал обсуждать с ним этот вопрос. — Учебные самолеты сейчас нужны во множестве, насколько мне известно, к ним большой интерес демонстрирует товарищ Ким и товарищ Мао, а собственных из выпуск все же ограничен…

— Кстати, а почему?

— Причин, собственно, две: в ВВС так до конца и не определились, на каких машинах они собираются готовить летчиков в училищах, но больше склоняются к использованию учебных реактивных самолетов. С другой стороны, у них просто нет сейчас достаточного числа инструкторов, да и техническая база училищ… ведь реактивные моторы пока требует частого и довольно непростого ремонта, а тут с кадрами просто беда-бедой. ВВС сейчас открыло два училища специально для подготовки толковых авиатехников, но в нужных количествах выпускники их них пойдут только через два года — а летчиков-то всяко обучать приходится.

— Мне сообщали, что в ближайшее время ресурс реактивных моторов будет резко увеличен.

— Будет, тоже примерно через два года: завод по производству турбинных лопаток уже строится, но… Сейчас только начались исследования по увеличению ресурса турбинных лопаток, и мы надеемся, что они дадут какой-то результат в течение года, однако твердой уверенности в этом нет.

— А зачем тогда строится отдельный завод для выпуска лопаток, если непонятно, будет от этого польза или нет?

— Зачем? Обычные, поршневые моторы выпускаются многими заводами, но свечи для моторов делают другие производства. А сейчас и выпуск поршней для моторов переводится на узкоспециализированные предприятия, и определенный эффект все же уже виден: цена продукции сокращается.

— Ну что же, объяснение хорошее. Так вы считаете, что в Польшу стоит передавать производство только машин Яковлева?

— Не передавать, а расширить их выпуск за счет польских заводов имея в виду поставки этой продукции в другие страны. А еще министерство считает, что целесообразно существенно нарастить мощности завода номер шестьсот. А конкретно — расширить его в части возможностей по ремонту авиамоторов. Пока в части ремонта, а позднее, возможно, стоит подумать и о собственном производстве. И еще… мне передали на рассмотрение просьбу полковника Лескина. Он просит рассмотреть возможность налаживания на заводе номер шестьсот тяделых десантных планеров.

— Лескин, Лескин… это из Восточного Туркестана? Зачем ему планеры?

— Товарищ смотрит в будущее с оптимизмом, он десант армии Мао на Тайвань считает неизбежным. По морю там плыть вроде не близко, а на планерах… Испытания показали, что Т-117 товарища Бартини может легко тащить за собой до шести таких планеров.

— Когда закончатся испытания Т-117?

— Летом, ориентировочно в августе. Но ВВС уже заказали двадцать машин, в министерстве решают вопрос о выборе серийного завода. Это опять же возвращает нас к вопросу о польских Яках…

С авиазаводами было все не просто. Очень непросто: хотя формально в СССР насчитывалось сорок семь авиазаводов, реально массовый выпуск самолетов могли обеспечивать чуть больше десятка. Да и то большая часть могла выпускать самолеты деревянные, точнее — машины довоенной разработки: не было нужного оборудования, да и с кадрами все было крайне неважно. Точнее, слово «неважно» можно было использовать лишь если очень хотелось приукрасить действительность: на том же Казанской авиазаводе больше половины рабочих были «мальчишками военного времени». И девчонками, причем последних было больше. Немного повзрослевшими и какого-то опыта набравшими, но все же…

Лучше всего с кадрами было в Ташкенте, но и там ситуация была далека от идеальной, поэтому Ташкентский авиазавод с огромным трудом (и с сильным отставанием от плана) переходил на выпуск так нужного стране Ил-12. Воронежский завод, которому было поручен выпуск М-12, за год смог произвести только два самолета и на сорок седьмой год скорректированный план предусматривал выпуск еще двенадцати — но им этот план был под угрозой срыва. Потому что даже имеющиеся кадры начали «утекать»…

И этому были веские причины: война закончилась — а жизнь особо лучше не стала. В особенности в городах: сохранялась карточная система, но даже по карточкам продукты получить иногда было крайне трудно — и довольно много рабочих при малейшей возможности уходили в деревни. Там тоже рай земной не наступил с окончанием войны, но по крайней мере в деревне было заметно посытнее.

И нарком (то есть министр, конечно же) на эту проблему внимание обратил очень серьезное. И не он один, товарищ Абакумов, например, предложил учинить определенные репрессии по отношению к подобным «бегунцам», однако Иосиф Виссарионович такую инициативу зарубил на корню. Просто потому, что понимал, что это приведет лишь к ухудшению ситуации: народ все равно изыщет способы «легального» бегства в деревню, но вдобавок еще и озлобится. А вот инициативу Алексея Ивановича он поддержал.

На самом деле это было инициативой Петлякова: тот еще в сорок втором для Казанского завода пробил создание так называемых «подсобных хозяйств»: относительно небольших сельских организаций, занимающихся «выращиванием продуктов» для работников завода. Не только зерна или овощей: оказалось, что в таком хозяйстве неплохо и рыба в прудах растет, и мелкая скотинка. Хозяйства эти были действительно небольшими, с десятком работников каждое — но так как этим работникам помогал весь завод, результаты их деятельности оказывались куда как солиднее (в пересчете на работника), чем даже в лучших колхозах. И не потому, что рабочие собственно завода «в учет не включались», а потому, что заводчане не в полях горбатились, а придумывали всякое, сельский труд делающее более продуктивным. Понятно, что во время войны времени и сил на такие придумки было крайне немного, но когда война закончилась и завод вернулся к «довоенному» режиму работы, времени на подобное творчество у людей стало больше. Да и возможностей — тоже.

К конце сорок шестого подобные «подсобные хозяйства» появились уже при каждом авиазаводе, и даже почти при каждом «вспомогательном» заводе авиапрома. А осенью Алексей Иванович создал в министерстве особый отдел, ведающий как раз такими хозяйствами. То есть вовсе не управляющий ими, а занимающийся обеспечением силами предприятий министерства этих хозяйств тем, что позволяет им продукты выращивать более эффективно. Потому что изобретенное на одном заводе может оказаться очень полезным для «подсобок» всех остальных, а если где-то выпуск такого нужного уже хоть как-то налажен, то, понятно, дублировать такое производство на других заводах и смысла не имеет, и — чаще — просто не получится из-за специфики производства на каждом предприятии. В принципе не получится: например, «газоразделительную машину», выпускаемую на моторном заводе в Молотове, вообще нигде больше повторить не могли — а Молотовский завод их мог делать по паре штук в сутки. Мог бы и больше, но почему-то никому больше они были не нужны…

В Молотове еще в войну приступили к выпуску специальных «холодильников» для инфракрасных датчиков ночных бомбардировщиков Дальней авиации, но не фреоновых, как на германских «прототипах», а на базе турбодетандеров. Потому что для фреоновых «никакого фреона не хватит» — главным образом потому, что фреон в СССР не производился в промышленных масштабах. И оказалось, что если эту — простую в конструкции, но весьма прецизионную — машинку слегка доработать, то она очень неплохо чистит генераторный газ от вредных примесей. И очень хорошо чистит газ уже светильный — так что производство было налажено относительно массовое. А затем кто-то в министерстве прочитал о том, что в Германии очень активно использовался — как раз для получения топлива к газовым поршневым моторам — уже биогаз, и тут все «как завертелось»!