Именно квартир: на летней сессии Президиума Верховного совета был принят закон, запрещающий новое жилье использовать в качестве коммунальных квартир. Закон этот Николай Семенович «протолкнул» с огромным трудом, ведь жилья в СССР просто катастрофически не хватало, а по новым СНИПам изрядная часть новостроек ставилась с квартирами очень большой (по представлению ряда депутатов) площади. И это депутаты еще в суть этих СНИПов не углубились: уже два года многоквартирные дома строились таким образом, чтобы было возможно без капитальных переделок в отдаленном будущем (не самом даже отдаленном) квартиры в доме «объединить», получив вместо пары «малогабаритных» одну нормальную квартиру. Архитекторам такое требование товарища Патоличева немало нервов попортило — но превратиться во «врага народа» никто их них не захотел, так что в целом требования эти соблюдались. А еще «закрытым» постановлением для предприятий ВПК жилые дома строились исключительно в «неуплотненном» варианте — и против этого очень сильно возражали как раз руководители таких предприятий, которым становилось просто некуда селить новых работников, но ЦК КПСС эти возражения просто «давил на корню»: Лаврентимй Павлович, который, собственно, это «закрытое» постановление и подготовил, искренне считал, что такой подход позволит в ВПК набирать наиболее квалифицированный персонал.

И не очень-то и ошибался: желающих устроиться на работу на эти предприятия оказалось гораздо больше, чем открывающихся вакансий, а на то, что придется какое-то время перебиваться общежитиями или снимать жилье «в частном секторе», народ просто возлагал метизные изделия с резьбой. Потому что видел: долго ждать все же не придется…

В том числе и потому, что кирпичным заводам страны стало (внезапно) хватать топлива. Потому что и старые угольные шахты наконец были полностью восстановлены, и новые заработали. И довольно много таких (и старых, и новых) заработали на полную мощность в Восточно-туркестанской республике, и в начале весны железная дорога до Урумчи (сразу двухпутная) тоже заработала на полную мощность.

Опять же, число кирпичных заводов тоже увеличилось (и тоже «внезапно»). СССР для Китая (точнее, для строек, которые там велись при советской помощи) заказал только у чехов дюжину мощных, полностью автоматизированных кирпичных заводов — но «великий кормчий» от них отказался. По простой причине отказался: людей, говорит, в стране много, а работы для них мало. И если такие люди будут ручками кирпичи лепить, то у них появится маленький шанс не сдохнуть с голода. А то, что при этом рабочим меньше достанется — так рабочие просто поедят поменьше, но тоже как-то выживут… В общем, все эти заводы в результате были выстроены в СССР — и предприятия МАП и МОМ обеспечивались стройматериалом с двух мощнейших заводов: в Щелково (там, правда, был поставлен завод уже австрийский) и в Шереметьево (а там заработал «сдвоенный» чешский. А когда народ видит, что кирпича — завались, просто его каменщики класть не успевают, то возникает мощное желание этим каменщикам помочь. Правда, Сергей Павлович инженерам своего КБ на стройках работать категорически запретил — зато рабочих с завода иногда целыми бригадами туда посылал. Да и заводской отдел капстроительства «кадрами» изрядно пополнил.

Так что получилось, что инженеры ясно видели свои «жилищные перспективы», и головы всякой ерундой забивали меньше — а вот над задачами предприятия думали больше. В особенности больше думали после того, как ракету Р-5 все же приняли на вооружение. Но инженерам-то никто не сказал (и даже Королеву никто не сказал, хотя он и сам как-то узнал) что ракету приняли «временно», поскольку два человека, по этой части главные в принятии решений, уже имели в виду совсем другое изделие…

Еще летом пятьдесят шестого случилось мелкое событие, которое в МАПе назвали «история о том, как Владимир Михайлович поссорился с Владимиром Николаевичем». На самом-то деле Мясищев с Челомеем даже не собирался хоть как-то ссориться, но после того, как ОКБ Челомея получило задание «довести ракету УР-100 до боеспособного состояния», у него просто не осталось ресурсов на разработку всех «висящих в плане» самолетов-снарядов. Совсем не осталось, так что Владимир Николаевич на очередном совещании в министерстве просто предложил передать разработку авиационного изделия Мясищеву. Во-первых потому, что новый самолет-снаряд разрабатывался под новый самолет Владимира Михайловича, а во-вторых потому что работы эти и без того велись в очень тесной кооперации двух КБ и у Мясищева для совместной работы даже специальный отдел был уже сформирован.

Шахурин предложение Челомея поддержал, а на возражения Мясищева в стиле «у нас же нет нужных специалистов» ответил просто: забрал у Владимира Николаевича двадцать разработчиков, которые тянули эту тему и передал их в Фили. Понятно, что такой поворот Владимира Николаевича обрадовал крайне мало — но дело есть дело. Вдобавок Алексей Иванович для переведенных специалистов «из фондов министерства» распорядился выстроить комфортабельное жилье — что несколько снизило остроту жилищной проблемы в Реутове, так что в конечном итоге Главные конструктора разошлись мирно.

Острота проблемы снизилась, но сама-то проблема осталась — в особенности из-за того, что половина выпуска МАИ пятьдесят шестого года была распределена между этими двумя предприятиями. Хорошо еще, что большинство выпускников оказались людьми несемейными и ли в крайнем случае малосемейными (то есть пока что детьми обзавестись не успели) — и «новичков» расселили временно по общежитиям. Но оба конструктора (получившие по завершении этих преобразований) статус «Генеральных конструкторов», распорядились (опять-таки по взаимной договоренности) одновременно нарушить постановление Президиума Верховного Совета и ту часть жилья, которую предприятия строили «хозяйственным способом», приказали возводить по «уплотненным вариантам». Здраво рассудив, что молодежь двумя и более детей обзаведется не скоро (на случай рождения близнецов запасные варианты тоже прорабатывались), а молодой семье малогабаритная, но отдельная квартира тоже вполне сгодиться.

Так что с осени ОКБ-51 в основном сосредоточилось на двух проектах: УР-100 и предложенный морякам Челомеем самолет-снаряд для подводных лодок, способный запускаться из-под воды. Сначала флотоводцы предложение Челомея высмеяли, но чуть позже решили, что проект выглядит весьма перспективно и поддержали его (морально — проведя «разъяснительную работу» в правительстве и физически, обеспечив приличное его финансирование). И сами начали активно готовиться к работе над этими ракетами, в Ленинграде начали даже строить специальную «подводную лодку», которую было решено разместить в озере Иссык-Куль. То есть плавать этой лодке самостоятельно не требовалось, по сути это был всего лишь имитатор, способный самостоятельно погружаться и всплывать — и на который можно было снаружи навесить самое разнообразное оборудование для проведения подводных испытаний. Но работы здесь было много, и работы не простой: ведь кроме всего прочего ее нужно было как-то до озера довезти и там собрать. Впрочем, эти заботы моряков ОКБ Челомея вообще никак не касались.

А вот пристальное внимание к его работе со стороны руководства страны его несколько напрягало. И особенно напрягало то, что Лаврентий Павлович постоянно Владимира Николаевича донимал вопросами «ну когда же?» Так что на очередной встрече с руководителем ВПК СССР он не сдержался:

— Лаврентий Павлович, вы же своими глазами видели, что ракета в принципе летать умеет. А то, что она летать пока умеет лишь туда, куда сама захочет, я сейчас исправить не в состоянии. Поскольку системами управления занимаются другие предприятия, на которые я в принципе никак повлиять не могу, они ведь не то что в МАП не входят, они вообще к ВПК напрямую не относятся. Да и те, что относятся… откровенно говоря, я уже просто устал ругаться с Валентином Петровичем по поводу проведения доработки системы управления тягой его двигателей.