Летчика полковнику было совершенно не жаль: откровенно говоря, всю прошедшую неделю он с огромным трудом удерживался от того, чтобы своими руками не придушить этого охранника фашистского концлагеря. А пассажира… Приказ ему зачитал лично товарищ Абакумов, но, судя по тому, что рядом с министром сидел лично товарищ Берия, внимательно глядя на полковника Госбезопасности, пассажира тоже жалеть не требовалось.
Спустя десять дней на докладе у Абакумова капитан Коноваленко (с которым полковник Макаров не один десяток шпионов и диверсантов во время войны нейтрализовал) сообщил:
— Красиво упали, без пожара, но все равно всмятку. Я поисковой группе координаты примерные указал… километров на пятьдесят южнее, так что до весны точно никто ничего не найдет. А если и весной не найдут… летом пойду с геологами что-то в горах искать.
— Ну что, — криво усмехнулся Виктор Семенович, — по «Звезде» вы заслужили, а, может быть, и по «Знамени». В отпуск не отправляю, какой отпуск-то в конце октября? Но на следующее лето на месяц в Крыму можете рассчитывать, это лично Лаврентий Павлович распорядился. Однако сейчас новая работенка намечается, так что не расслабляйтесь особо…
Вот такие они — бабочки. Взмахнула одна крылышком — и последний летающий экземпляр самолета, который никогда уже не получит индекс «Ан-2», забрал с собой на тот свет и одного не очень верного товарищу Сталину товарища, который теперь никогда уже не станет Первым секретарем ЦК партии…
Пятидесятый год в стране начался довольно успешно. А конкретно в МАПе — более чем успешно. Как, впрочем, и в МОМе, и в Средмаше. Не потому, что было что-то выдающееся сделано, а как раз потому, что ничего выдающегося сделано не было. На предприятиях министерства шла обычная, в чем-то даже будничная работа — и шла она практически в полном соответствии с планами. Планово производились самолеты, планово изготавливались новые изделия под шифром РДС-1, планово шли запуски ракет…
То есть как раз запуски шли не очень «планово», каждая вторая ракета (если иметь в виду «дальние», жидкостные) летать никуда не хотела. Или хотела лететь вовсе не туда, куда хотели ее отправить люди. Но это-то было всем понятно: работа принципиально новая, в ней неизвестного больше, чем известного вообще во всех других отраслях машиностроения.
По этому поводу в скромно обставленном кабинете в новеньком здании в Реутово собрались несколько человек, перед которыми товарищ Сталин поставил один непростой вопрос. То есть вопрос он задал только одному из них — Главному Маршалу авиации товарищу Новикову, но отвечать на него предстояло всем:
— Итак, мне предстоит, причем уже на этой неделе, ответить на простой вопрос: какого хрена страна тратит многие миллионы на работу КБ в Подлипках, если ваше изделие…
— Я думаю, что ответить на вопрос очень просто, — заметил Владимир Николаевич, — мои самолеты-снаряды все же хоть и очень непростые, но все же самолеты. Это сейчас в противника нет средств, способных эти самолеты сбить, но никто не гарантирует, что такие средства не появятся через год-два. Насколько мне известно, мы тоже такие средства разрабатываем… кстати, именно ракеты. А вот то, что собирается сделать Королев, и даже то, что он уже делает — это в обозримом будущем сбить никто не сможет.
— Веский довод.
— Но не единственный. В принципе его ракеты и лететь будут гораздо быстрее.
— А если твою ракету… ну, которая у тебя в качестве стартового ускорителя…
— Начну с того, что у меня такая ракета лишь в проекте, а у Королева ракеты уже летают.
— Хреново летают, из шести до цели только две долетели.
— Но он ракеты свои когда-нибудь доведет. К тому же никто не гарантирует, что моя — будущая — ракета будет сразу летать хорошо. Я, конечно, ее тоже когда-то доведу до рабочего состояния, но в этой части Королев меня обгоняет лет на пять, а то и на семь.
— Скромничаешь.
— Ничуть, просто трезво оцениваю возможности. У Королева уже ракета несет полторы тонны на шестьсот километров, причем за пятнадцать минут доносит
— А у тебя на полторы тысячи.
— Александр Александрович, пока что самолет-снаряд несет одну тонну, и на полторы тысячи километров он летит больше часа. И сейчас скорость мы увеличить не сможем, а когда сможем, то Королев уже будет пару тонн на три тысячи километров доставлять. Так что, думаю, тут спорить просто не о чем.
— Ну ладно, я понял. Но это что, выходит, что дальняя авиация не нужна будет?
— Почему? Я все же планирую машину довести до уровня доставки двух тонн на пару тысяч километров… где-то через год, максимум через полтора. И если самолет-снаряд пускать, скажем, над Тихим океаном…
— Хорошо, успокоил. Если тебе что-то от ВВС понадобится, то не стесняйся: поможем чем сможем. А можем мы многое… пока можем.
Когда Маршал покинул кабинет, Алексей Иванович поинтересовался у Владимира Николаевича:
— А вы уверены, что раньше свой большой самолет-снаряд сделать не получится?
— Абсолютно. Владимиру Михайловичу хорошо если за пару лет удастся планер разработать, на таких скоростях ведь никто в мире пока не делает и какие там проблемы встретиться могут, никто не знает. Мне Глушко двигатель для ускорителя хорошо если года через два выдаст, к тому же, как всегда у него было, тяжелее обещанного и с тягой похуже. Так что просто укоритель изготовить…
— А до получения двигателя у вас ускоритель разрабатывать не получится?
— Можно было бы попробовать, но фонды…
— Давайте так договоримся: вы готовите новое штатное расписание с учетом этой задачи, фонды министерство изыщет… и да, я помню про жилье сотрудникам, но об этом можете теперь не беспокоиться: Совмин принял постановление о массовом строительстве жилья, а с подачи Лаврентия Павловича все предприятия «девятки» будут использоваться в качестве подопытных кроликов. В Подлипках уже в план включено строительство двух с половиной тысяч квартир на этот и следующий год, в Реутове — для вас в основном — почти две тысячи.
— А Мясищеву? Или Глушко?
— О них тоже Совмин позаботился. И, обратите внимание, это без учета того жилья, что будет хозспособом строиться.
— Это радует. А по поводу ракетных ускорителей… постановление будет?
— Пока для вашего ОКБ будет только приказ по министерству, этого, думаю, на этот год достаточно. Только… в общем, людям Хруничева об этом знать не обязательно, а насчет двигателя мы с ним отдельно договоримся. Вы с Валентином Петровичем характеристики-то его уже согласовали?
А Валентин Павлович Глушко в это же время беседовал со своим министром. Михаил Васильевич Хруничев был человеком «военным» и особо политесы разводить не любил — но и хамить людям не любил тоже. А что речь его был в некоторой степени «военная», то подчиненные на это особого внимания не обращали, им было вполне достаточно и того, что министр старался все необходимое для работы своих многочисленных ОКБ обеспечить. И чаще всего обеспечивал — при условии, что КБ эти выдавали стране обещанное. Однако общаться с подчиненными все же предпочитал у себя в кабинете:
— Ну что, Валентин Петрович, возьметесь за задачку, которую нам товарищ Челомей поставить хочет?
— Да с удовольствием! Владимир Николаевич — в отличие от Сергея Павловича, кстати — задачи ставит очень… обдуманно и аргументировано. Вот он же вообще не химик, а ко мне пришел с конкретными предложениями и по топливу, и по окислителю. Мы, конечно, пока не проверяли — но вряд ли он нас обманывать собрался, а по всему выходит, что у двигателя на таком топливе удельный импульс раза в полтора выше получится. При том, что поскольку ничего криогенного нет, то и конструктивно попроще. Теоретически, на практике все же потребуется и топливную пару проверить, и конструкцию правильно придумать — а это и люди, и время… кстати, товарищ Челомей эти потребности тоже довольно трезво оценивает. А то, что все это довольно ядовито… я понимаю, Сергею Павловичу космос снится, но если мы говорим о боевой ракете…
