Его голос исходит надо мной. В другой руке у него моя новая тренировочная одежда. Он несет меня в спальню.

— Да. А теперь опусти меня!

Я вскрикиваю, мое раздражение переходит в приступ смеха.

Лука несет меня в свой шкаф и ставит перед пустыми полками напротив своих костюмов.

— Лука?

Я секунду сомневаюсь.

— Да?

Лука смотрит на меня, и меня охватывает тревожная потребность в нем, который сейчас складывает ходовую часть и укладывает ее в пустой ящик.

— На всякий случай, если тебе интересно, кроме тебя здесь никого не было…

Его тело поворачивается ко мне, и он целует меня. Я улыбаюсь в его нежные губы, чувствуя себя невероятно счастливой.

— Теперь твоим вещам наконец-то есть место в нашем шкафу вместо этих коробок.

Он говорит это так небрежно, что я не думаю, что он даже расслышал то, что сорвалось с его губ.

— Наш шкаф? — говорю я, пытаясь изобразить, как успокаивается мое сердце при его словах.

— Да, — говорит Лука.

Уверенность в его тоне выпрямляет мой позвоночник.

Просто да.

Никакого рассмотрения. Никаких объяснений.

Пространство, которое мы занимаем, внезапно становится моим.

Наш.

— Ты уверен, что я планирую вернуться?

Я дразню его, пытаясь убрать серьезный тон из его дразнящего голоса. Мои собственные эмоции все еще пытаются сопротивляться его намерениям. Не потому, что я не хочу его, а потому, что я хочу его слишком сильно.

— Да, — говорит он, как будто это очевидно. — Ты можешь делать здесь все, что захочешь.

Деревянные полы внезапно напоминают движущуюся палубу корабля.

Это то, на что похоже доверие? Просто однажды проснуться и понять, что человек, которого ты хотел сбросить со скалы, прыгнет с тобой? Я хочу почувствовать с ним освобождение, и что-то дикое внутри меня просит, чтобы его укротили.

— Тогда я могу это сделать?

Я медленно вытягиваю слова. Я сбрасываю новые кроссовки с ног и бросаю их в беспорядочную пачку на своей стороне шкафа.

— Если тебе так нравится хранить свои вещи. Лука давно отказался от складывания. Вместо этого он стоит там, наблюдая за каждым моим движением. — Тогда да.

В его голосе звучит знакомый вызов, заставляющий мой здравый смысл уступить обещанию чего-то безрассудного, назревающего между нами.

Я достаю из ящика одежду и бросаю ее на пол. — Что насчет этого?

— Я же говорил тебе, Эйвери.

Его голос становится глубже с каждым словом. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его, и он ласкает мои пальцы своим ртом. Электричество потрескивает в моем пупке. — Здесь все для тебя, делай, что хочешь.

— Все?

Мои губы скривились от предложения, которое я раньше не решалась принять.

Я никогда по-настоящему не исследовала свои собственные жадные фантазии, зная, что ни один мужчина не сможет сравниться с моими необузданными желаниями. Но с Лукой я хочу испытать, каково это — рухнуть в него, отдав каждую плотскую часть себя.

— Чего ты хочешь, Эйвери?

Каждой молекулой своего существа я знаю, что могу попросить Луку переложить землю у меня под ногами, и он без колебаний сделает это. Так что я, не колеблясь, говорю ему правду.

— Тебя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ЛУКА

Эйвери продолжает сеять хаос в ее части туалета, на ее лице появляется зубастая ухмылка. Ее озорные глаза вызывают улыбку на моем лице. Обычно я бы сошел с ума прямо сейчас, увидев беспорядок на полу.

Но в моем шкафу есть нечто гораздо более интересное, чем беспорядок.

Я смотрю на женщину, которую хочу сделать своей, когда она двигает своими неотразимыми голыми ногами к стене моих галстуков.

— Эйвери.

Мой голос низкий с предостережением, как будто я никогда не слышал его раньше.

— Лука, — бросает она вызов, затем берет в ладонь горсть моих галстуков.

— Даже не думай об этом.

Но она уже таскает их со стены толпами.

В одно мгновение я отрываю Эйвери от земли и поднимаю ее тело на руки. Ее смех затихает, и я пользуюсь случаем, чтобы поправить ее бедра вокруг своей талии, а ее руки обвивают мои плечи.

Она чувствует себя податливой в моих руках. Волнение пронзает меня, и карие глаза ее соответствуют моему предвкушению. Я чувствую себя на вершине гребаного мира, наблюдая, как эта женщина ждет моего следующего шага.

— Мне нравится, когда ты плохо себя ведешь, — говорю я, вынося ее из туалета в спальню. — Но мне действительно понравится заставлять тебя подчиняться.

При этих словах губы Эйвери встречаются с моими, и наши языки возвращаются к своему танцу. Моя длина агрессивно пульсирует, когда я несу ее к нашей кровати. Я осторожно сажаю ее на простыни. Ее вчерашнее освобождение не идет ни в какое сравнение с тем, как она собирается кончить вокруг моего члена.

Эйвери не ждет, чтобы нетерпеливо встать передо мной на колени на матрасе.

Моя чертовски идеальная богиня.

Она могла вывести меня из себя прямо сейчас своим взглядом. Этот поток возбуждения возвращается другой бурной волной. Ее нетерпеливые пальцы тянутся к моим спортивным штанам.

Я переплетаю наши пальцы. — Ты мне доверяешь?

Она смеется, ее рука вырывается из моей хватки и снова тянется к моему поясу.

— Эйвери?

Мой голос суров.

Она издает рычание, прежде чем ее ладонь начинает гладить ткань вокруг моей пульсирующей эрекции. Я прижимаю толщу к ее рукам. Но как только ее пальцы начинают дергать материал, я делаю шаг назад.

— Я тебе доверяю, — наконец произносит она, и на ее живописном лице нарисована хмурая гримаса.

Драгоценность этих слов посылает во мне огонь. Я почти готов поддаться ей и отдать ей каждый последний дюйм себя. Но я качаю головой и немного сдерживаю себя, желая насладиться каждой напряжённой секундой этого момента.

Ее глаза разочарованно закатываются, и я наслаждаюсь выражением ее лица. Эйвери нуждается, нуждается во мне, и никогда не было спроса, который я бы так стремился удовлетворить.

— Этот взгляд в твоих глазах погубит меня. — Я беру одну из ее пухлых губ зубами. — Я мечтал об этом несколько месяцев, думая, каково это, чувствовать, как ты обнимаешь мой член. Какой мокрой ты была бы для меня.

— Тогда позволь мне показать тебе, — шепчет она, и ее губы нападают на мои. Грубо. Яростно.

Я вырываю ее хватку, потому что чуть не теряю ее прямо здесь. — Потерпи. У меня есть сюрприз.

— Я люблю сюрпризы.

— Я знаю.

Я быстро целую ее в лоб и иду к шкафу. Оставить ее хотя бы на секунду кажется преступлением против человечества.

Когда я возвращаюсь, два моих шелковых галстука завернуты в мою ладонь. И моя футболка Trash Titans лежит брошенной в ногах кровати, ее черные трусики рядом с ними.

Эйвери приветствует меня каждым дюймом своей безупречной кожи на наших простынях.

Мне придется попросить ее не снимать эту футболку в будущем, если она действительно хочет дать нам шанс. Я хочу увидеть, как она оседлает меня в этой штуке и разыграет скрытую фантазию.

Злоба возвращается в ее глаза, когда она замечает галстуки, бросая мне вызов.

Беспощадная насмешка берет ее голос. — Ты не можешь трахнуть меня без одного из этих нелепых галстуков?

— Я могу трахнуть тебя, как захочешь, Эйвери. — Я пробираюсь к кровати, возвышаясь над ней, пока она лежит передо мной, бесстыдно обнаженная и выставленная на всеобщее обозрение. — Кроме того, мы оба знаем, что это гораздо больше, чем трах , Эйвери.

Ее щеки краснеют. Я наслаждаюсь румянцем, который наношу на ее кожу.

— Что, если это все, чего я хочу? — она дразнит.

— Очень жаль.

Я улыбаюсь, и она отражает мою игривую ухмылку.

Я знаю, что это еще одна наша игра, и я счастлив продолжать играть в нее. Я просто надеюсь, что когда она будет готова, Эйвери признает, что здесь есть нечто большее, чем наши сражения.

Я забираюсь на кровать и наклоняюсь над ней. Мои руки возвращаются к тем местам, которые, как я знаю, заставляют ее корчиться. Эйвери в предвкушении раздвигает колени, обнажая уже скопившуюся там влагу.