— Я думаю, у нас не будет второго пилота… но нужно уточнить у лидера нашей команды, сэра Айзека…

«А вы можете задавать вопросы, — подумала она, — на которые я могу дать ответ?»

Интервью вышло настолько провальным, что Татьяна хотела сквозь землю провалиться и забыть о нём. Ещё одного каверзного вопроса она бы точно не выдержала. Слава святым блошкам, на этом кош угомонились, да и сэр Айзек освободился. Он вытянул Татьяну из толпы журналюг и отвёл в сторону.

— Сейчас тебе предстоит снова полетать, и это заснимут на камеру. Кош хотят убедиться, что наш болид выдержит полноценную гоночную дистанцию, так что придётся лететь чуть дальше. Справишься?

— Разумеется!

По тому, как быстро опускалось за горизонт пустынное солнце, стало понятно, почему кош с телевидения так торопились. Небо окрасилось в ярко-оранжевый. Татьяна восхитилась, только представив эту картину: болид пролетает по пустырю на фоне заката над Коулуном. Такая красота затмит её неудачное интервью и впечатлит всех кош! Эта мысль придала сил.

Ничего ведь сложного не будет? Нужно просто повторить всё то, что они отрабатывали с Айзеком. Нажать те же кнопки, активировать антигравитационный двигатель, оторваться от земли и полететь вперёд по указанному маршруту. По телеметрии все показатели в норме, сама Татьяна в боевом настрое. Ну что может пойти не так?

Чем дальше летела Татьяна, тем страннее становился пейзаж за пределами кокпита её гоночного болида. Сначала подозрительно быстро стемнело, но это не показалось ей странным — всё-таки время позднее. Смутило то, что фонари не зажгли. Песок пустыни напоминал снег: под блеском звёзд он казался таким же белым. Будто и не покидала родной планеты! Татьяна отдалялась от Коулуна всё сильнее, словно улетала назад в прошлое. Не осталось никаких сомнений, что вместо песков Мемфиса под её болидом — снега Сайберии.

«Джордж говорил про зоны миражей… Неужели я влетела в одну из них? Но разве миражи могут транслировать воспоминания? Может, это чувство дежавю? Сегодня весь вечер я вспоминаю своё детство, и это не даёт мне покоя…»

Татьяне на мгновение почудилось, что она пронеслась мимо трибуны, где сидели настоящие зрители. Всё тяжелее она боролась с желанием остановиться и посмотреть на своё прошлое.

— Сэр Айзек… — Татьяна попыталась связаться с ним, но в шлеме не прозвучало даже привычного шуршания в подтверждение работы радиосвязи. Она ещё раз нажала на кнопку, попробовала зажать и говорить одновременно — бесполезно.

«Ладно. Раз не получается связаться с командованием, время возвращаться».

Татьяна резко затормозила и чуть не исполнила мёртвую петлю в попытке развернуться. На защитное стекло кокпита начали прилипать песчинки… нет! Снежинки. Они таяли и стекали неровными каплями, ухудшая обзор. В этом болиде есть дворники или что-то на такой случай? Ёшкин пёс, надо было попросить у Айзека подробнейший инструктаж, прежде чем куда-то вылетать! Татьяна кое-как стабилизировала корабль и сбавила скорость, чтобы случайно не влететь куда не надо.

Может, покинуть болид? Нет, плохая идея. Если это мираж, то неизвестно, что может произойти. Скорость сейчас была под стать высоте — ниже некуда. Носовой обтекатель утыкался в горы снега, который хлопьями разлетался во все стороны. Плохо! Что, если снег повредит днище?

Поколебавшись, Татьяна снова набрала высоту. Обзор был отвратительный, защитное стекло всё размыло. За пределами кокпита послышались какие-то звуки, будто шум толпы. Конечно, пару секунд назад Татьяне показалось, что на трибунах сидят зрители, но она не смогла их разглядеть. Мутные морды пролетели мимо, даже не поймёшь, были то кош или собы. Ей показалось, что собы.

А сейчас она чётко расслышала с трибун собачий вой. Точнее, вой хаски. А ещё точнее, вой её бабули. Только бабуля могла горланить таким громовым утробным голосом, что аж земля сотрясалась. Бабуля гордилась, что в молодости выступала в хоре, поэтому мечтала передать Татьяне секреты своего ремесла, но со временем забыла об этой мечте, к Татьяниному облегчению.

— У-у-у! — выла бабуля с трибун.

Татьяна могла поклясться, что заметила и её круглую белую фигуру. А рядом сидела мама. Мама была похожа на Евгения — элегантная борзая с длинной мордой и золотистой шерстью. Она всегда носила наушники на случай внезапных бабулиных концертов. И хотя уши её были закрыты, глаза свои она не сводила с дочери. И папа! Папа тоже был с ними. В лапах своих он держал флажок в цветах её команды по «фурикару» — серый с бирюзовыми полосками. Он по старой привычке подвывал бабуле, но в его вое она слышала своё имя.

— Татьяна! Татьяна!

Нет, это повторял не папа.

Она узнала этот голос.

2

— Татьяна! — Джули потрепала её за плечо.

Татьяна едва разлепила глаза. Она лежала на мягкой кровати, от которой пахло свежевыстиранным бельём. В какой момент она успела заснуть? И сколько из произошедшего ей приснилось, если что-то из того было сном? Татьяна оклемалась, собралась с мыслями.

— Так… что случилось?

Покрутив носом, она поняла, что находится дома у Джули и Беллы, а конкретно — в спальне. И хотя она лежала в чужой постели, всё ещё была одета в гоночный комбинезон.

— Ты попала в зону миражей и застряла там ненадолго. Мы не сразу сообразили, как это произошло. Там был дорожный знак, на Мемфисе всем известно, что он означает… Это моя вина, стоило это продумать… — Джули виновато опустила морду, её круглые очки соскользнули на самый кончик носа.

— Ясно. А что со съёмкой? У телевидения получилось меня заснять?

— Вот как раз об этом…

Джули потянула Татьяну за рукав, и они вместе направились на кухню, где работал старый чёрно-белый телевизор. Отсутствие цвета никак не помешало узнать знакомую морду на экране.

— Джордж?.. — спросила Татьяна.

— Сейчас, — пискнула Джули и переключила канал.

В чёрно-белой пузатой коробке появились кадры полицейских машин. Из клуба с огромной табличкой «Парадиз» коты-британцы выводили сгорбившихся хеме, связанных наручниками. Татьяна узнала мяуканье диктора, которого субтитры подписывали как «Томас Соловьёв», — этот же кош только что брал у неё интервью! Или, погодите, сколько времени прошло?

— Срочные новости! — промурлыкал журналист в микрофон. — Только что в клубе «Парадиз» в центральном районе Нового Мяуконга совершено нападение группой неизвестных инопланетных рептилоидов. Бандиты напали на зрителей во время стендап-концерта. Большинство находившихся в тот момент в зале были представителями гоночных команд серии «фурикар». Предположительно, целью нападавших был саботаж предстоящего сезона соревнований. В данный момент городская полиция ведёт расследование. Основной подозреваемый в организации нападения — некто Джордж Простоджордж, соб, прилетевший на Мемфис якобы ради шоу. По крайней мере, об этом заявил сам задержанный.

Картинка на экране снова сменилась кадрами, где связанного Джорджа куда-то увозят на полицейской машине. Джули убавила громкость и развела лапами. Татьяна приложила лапу ко лбу и покачала головой.

— Вот ведь… Знала же, что разделяться — плохая идея. Что же теперь делать? Белла сможет снова высвободить его?

— Белла, конечно, фокусница, но сейчас к Джорджу будет приковано всё внимание журналистов. Не думаю, что получится остаться незаметными. — Джули похлопала Татьяну по плечу. — Придётся пытаться договориться с кош.

— Хвост отсохнет с ними договариваться! — вмешалась Белла, ворвавшись на кухню. — Думаешь, они послушают Татьянку? И что вы скажете — это недопонимание, мы прилетели с миром? Да они просто посадят её к нему в камеру! Мы потеряем единственного пилота. Весь труд наших инженеров, труд сэра Айзека, мой личный — всё коту под хвост. Нет, я не позволю так рисковать. Никуда вы не пойдёте!

Джули подошла к Белле и хлопнула её по щеке.

— Ты за это заплатишь… — злобно пропищала Белла и ощетинилась, растирая лапой место удара.