Я отступаю назад, просматривая вещи Сиенны, которые я бросил в свою сумку. Я беру самые важные и застёгиваю молнию. — Мы должны идти.

— Ты думаешь, мы убили всех, кто за нами охотится?

— Наверное, нет. — Я качаю головой, перекидывая лямку через плечо.

— Тогда как мы собираемся выбраться отсюда?

Я бросаюсь на кухню, вытаскивая духовку. Я дёргаю за газовую трубу, отламывая её от стены.

— Ты собираешься взорвать это место? — У неё отвисла челюсть. — Зачем? Это такой милый пляжный домик.

— Это наш единственный шанс спастись.

Лэйси качает головой, отступая назад. — Нет, это ужасная идея.

Я смотрю на входную дверь. — Видишь там внизу огромный скалистый остров?

Она поворачивает голову туда, куда я указываю. — А что там?

Я хватаю один из гаджетов Сиенны. Он выглядит как огромный пулемёт, но это не так. Я направляю его на скалистый остров и нажимаю на курок. Из него вылетает металлическая стрела с прикреплённым тросом. Она летит по воздуху, спускается по склону на девяносто метров, пока наконечник не упирается в край скалы и не фиксируется на месте. Я прикрепляю пистолет к крючкам в потолке Сиенны — мне нравится, как продуманно она выбрала стратегию отхода. Затем я отсоединяю рукоятку.

— Этот гаджет позволит нам вылететь из дома, как ракета.

— Звучит сомнительно.

— Это не так. По сути, мы собираемся спуститься на зиплайне из этого дома на остров.

— Но там только одна рукоять.

Я обхватываю Лэйси одной рукой, притягивая её к себе. — Я буду держать тебя. — Я улыбаюсь ей — это моя обычная эмоция, когда я пытаюсь успокоить её.

— Мне не нравится эта идея. — Она прижимается ко мне. — Что, если ты меня уронишь?

Очередной шквал пуль начинает лететь в дом. Следующая волна оперативников приближается к нам. У нас мало времени.

— Ты доверяешь мне? — Я чувствую себя Аладдином, задавая этот вопрос.

— Нет.

Мои брови опускаются.

Это был не тот ответ, на который я надеялся.

Я достаю из кармана ручку-шокер — к счастью, в спрятанных Сиенной запасах была одна. — Ты можешь мне не доверять, но я надеюсь, что ты меня простишь.

Я тыкаю ручкой в её шею, пуская волну снотворного в её организм. Глаза Лэйси расширяются, и её тело обмякает, прижимаясь к моему.

— Ах ты ж сукин… сы… — Её слова смешиваются, а глаза закатываются назад.

Да, она будет в ярости на меня, когда проснётся. Но она будет жива, так что как она может так злиться?

Я беру один из кухонных стульев и несколько раз продеваю трос зиплайна через спинку стула. Затем я сажусь на стул и Лэйси на колени — по-паучьи — лицом к лицу. Это ещё одна вещь, из-за которой она, вероятно, расстроится, но она никогда об этом не узнает. Я обхватываю её за спину и загибаю ноги за ножки кресла. Несколько человек пробивают потолок, направив на нас оружие. Я бросаю гранату в сторону печки. У меня есть четыре секунды, прежде чем всё взорвётся. Держа Лэйси одной рукой, я нажимаю кнопку на спасательном пистолете, и ручка зиплайна дёргается вперёд. Оружие фиксируется и выстреливает нас из дома. Ещё две секунды до взрыва гранаты. Мы проносимся по воздуху, зависая над мелководьем, как раз когда дом взрывается позади нас. Верёвка, к которой мы привязаны, ослабевает — возможно, потому что крюки, к которым крепился зиплайн, теперь расплавлены. Мы падаем в океан, не долетев ещё два с половиной метра.

Проходит всего секунда, прежде чем я встаю на ноги и вытаскиваю Лэйси из воды. Я оглядываюсь на разрушенный дом Сиенны. Она вряд ли обрадуется этому.

Позади меня раздаётся сигнал рожка.

Я поворачиваюсь и вижу Нормана, который машет мне со своей лодки.

Поговорим о безупречной своевременности.

Глава 34

Лэйси

24 декабря

В висках пульсирует знакомая головная боль.

Яркий свет, ударяющий по моим векам, не помогает. Не помогает и звучащая на заднем плане версия песни «Deck the Halls» группы Mannheim Steamroller. Я бы узнала этих трубачей где угодно. Моя мама ставила этот рождественский альбом на полную громкость с тех пор, как я была маленькой.

Но почему она играет именно сейчас?

Я открываю глаза и осматриваюсь. Я в своей спальне в доме родителей в Ливенворте, но как я здесь оказалась? Последнее, что я помню, это то, что я была с Парком в Эксуме. Может, всё это был просто сон? Я откидываю чёлку назад и смеюсь.

Конечно, это был сон.

Я сажусь, и тут я вижу, что на мне — фланелевая пижама со снеговиком Фрости. Я тянусь к телефону. Он лежит на комоде, как всегда, подключённый к зарядному устройству. Я переворачиваю экран, проверяю дату — 24 декабря.

Канун Рождества.

Чёртов Парк!

Как, чёрт возьми, я здесь оказалась? Один только перелёт из Эксумы в Сиэтл длится шесть часов. Не говоря уже о том, что я находилась в доме, на острове, в окружении людей, стрелявших в меня. И ещё вопрос, как Парк доставил моё обмякшее тело через половину земного шара. И это ещё не всё. Как он проник в дом моих родителей, переодел меня в пижаму и ушёл отсюда так, что никто его не услышал? Это очень интересная история побега, и меня сводит с ума то, что я даже не знаю её подробностей.

Всё, что я знаю, это то, что Парк накачал меня наркотиками и снова раздел. Я в ярости. Ладно, я должна быть в ярости, но на самом деле нет. Как я могу злиться на человека, который рисковал всем, чтобы доставить меня домой в целости и сохранности к Рождеству? Это как самый большой романтический жест всех времён.

По крайней мере, я полагаю, что нахожусь в безопасности, если только плохие парни на самом деле не играют «Deck the Halls» вместо Mannheim Steamroller. Я спускаю ноги с кровати и медленно встаю, чувствуя эффект снотворного. Я оглядываю комнату и замечаю на комоде два подарка, которых там раньше не было. Сверху на них лежит лист бумаги. Я медленно, неуклюже подхожу к комоду и беру записку, пытаясь сфокусировать взгляд.

Дорогая Лэйси,

Прости, что снова накачал тебя наркотиками. Я просто хотел вытащить тебя оттуда живой. В мои намерения никогда не входило подвергать тебя опасности, и теперь моя единственная цель — сохранить тебя в безопасности, даже если это означает никогда больше не видеть тебя. Я просто не думаю, что смогу жить, если с тобой что-нибудь случится. Так что прости меня. Прости за всё, что было между нами… ну, не за всё. Есть несколько моментов, которые будут повторяться в моей голове. Но я не собираюсь лгать; меня всегда будет беспокоить то, что мы не достигли поцелуя на десять баллов. Это всего лишь второе задание в моей жизни, которое я не выполнил, и я всегда буду жалеть об этом.

Спасибо тебе за то, что подарила мне самое лучшее Рождество. Пока я не встретил тебя, я не знал, что праздники могут быть волшебными, но ты показала мне, что значит это время года.

Я завернул подарок твоей мамы. Это тот, что с золотым бантом.

Мой взгляд переместился на два завёрнутых подарка.

Подарок с красным бантом — для тебя. Поскольку ты выиграла конкурс пряничных домиков и можешь открыть один подарок сегодня вечером, я надеюсь, что ты откроешь мой.

Я считаю тебя невероятной, и я искренне надеюсь, что ты добьёшься того, чего хочешь в будущем.

Парк

P.S. Я сократил время переодевания пижамы до трёх минут, как ты и просила.

Я отступаю назад, сажусь на край кровати с письмом Парка, которое всё ещё держу в руке.

Мне грустно.

Это не то, чем всё должно было закончиться. То есть, должно. Но это не так. Парк всегда должен был уйти из моей жизни, но я не должна была чувствовать себя такой пустой и разбитой. Я должна была чувствовать облегчение. Но облегчение — это противоположность тому, что происходит внутри меня.

В дверь моей спальни постучали, затем она распахнулась. Моя мама стоит в дверях в фартуке с Сантой и широко улыбается. — Ты вернулась.

Мои плечи опускаются. — Мне так жаль, что я ушла без объяснений. Я уверена, что ты так волновалась.