— Что это с тобой сегодня и к чему все эти удары?

— Я не знаю. — Я вжимаюсь спиной в сиденье, делая успокаивающий вдох. — Вся эта ситуация пробуждает во мне жестокую сторону.

— Всё было бы хорошо, если бы ты не отправила шарф по почте сразу после того, как вышла из торгового центра, но раз уж ты это сделала, мне пришлось ехать за тобой в Ливенворт и ждать, пока посылка придёт.

— Боже мой! — Я уронила голову на руки.

— Что? — Парк поглаживает моё плечо. — Лэйси, в чём дело? Всё будет хорошо.

— Я такая идиотка. — Я мотаю головой. — Я думала, что мы просто случайно оказались вместе по воле судьбы. Я предложила целоваться во время праздников. Я даже установила правила для нашей праздничной интрижки.

Парк улыбается. — Мне понравилось твоё предложение.

Я уничтожаю его очаровательную улыбку взглядом. — Ну, теперь, очевидно, всё кончено. Теперь, когда я знаю правду, поцелуев больше не будет. Ничего больше не будет с этого момента!

— Да, конечно. Я понял. — Он убирает руку с моего плеча. — Это всё моя вина. Я не должен был втягивать тебя в это с самого начала.

Я рассеянно смотрю в окно, ничего не замечая. — И теперь я умру. Если не от смущения, то от пули.

— Тебе не нужно смущаться, и ты не умрёшь. Я буду оберегать тебя, пока мы всё не уладим.

Мои глаза метнулись к нему. — Ты довольно самоуверен в своих способностях, не так ли?

— Не самоуверен. — Его губы приподнимаются. — Просто уверен в себе. Тебе просто нужно доверять мне.

— Доверять тебе! — Я усмехаюсь. — Я даже не знаю, кто ты.

— Ты знаешь, кто я. — Он пожимает плечами. — Парк Брэдшоу.

— Это твоё настоящее имя?

— Да.

— Ты действительно из Нью-Джерси?

— Да, но я не живу в Чикаго.

Я могу жить с этим.

— Ты учился в колледже?

Он смеётся про себя.

— Что смешного? — требую я.

— Я не учился в колледже, но, скажем так, я учился и тренировался много лет.

Я наклоняюсь впереди, заинтригованная. — Какого рода тренировки?

— Это секретно.

— Я люблю секретность.

Его улыбка усиливается. — Не сомневаюсь.

— За чем ты ещё шпионишь?

— Я делаю больше, чем просто шпионю за людьми.

— Так ты наёмный убийца?

Его брови опускаются. — Это звучит так, будто я убиваю людей, зарабатывая на жизнь.

— А разве нет?

— Не всегда.

— Ну, это облегчение, — говорю я с сарказмом. — Ты знаешь боевые искусства?

— Да.

— А как разминировать бомбу?

— Да.

— А как выпрыгнуть из самолёта без парашюта и не умереть?

— Хм, — его брови опустились, — нет.

— Ты говоришь на разных языках?

— На четырёх. Подожди… — Он смотрит вверх, словно считает в уме. — На пяти.

У меня перехватывает дыхание. — Ты говоришь на пяти разных языках? — Я присвистываю и сажусь немного прямее, даже не пытаясь скрыть, насколько я впечатлена. — Ты когда-нибудь сбегал из иностранной тюрьмы или какого-нибудь плена?

— Дважды.

— Дважды? Вот это да! В тебя когда-нибудь стреляли?

— Три раза.

— Правда? — Я сканирую глазами его тело, как будто могу магическим образом определить, куда попали пули.

Он просто пожимает плечами, как будто вещи, которые он делал в своей жизни, настолько обыденны. И я быстро понимаю, что недооценила Парка. Похоже, он более чем способен вытащить нас из этой передряги.

— Ты когда-нибудь надевал маску, которая выглядит как супер реалистичное лицо другого человека, а потом пробирался на вечеринку и тайно убивал плохого парня как раз перед тем, как он собирался заключить сделку с другим плохим парнем, а потом снимал маску и удивлял всех?

— Лэйси, ты просто перечисляешь всё, что видела в фильмах «Миссия: Невыполнима»?

— Нет! — Я разразилась смехом.

Ладно, может, и так.

— Но ты… — Я не знаю, почему мне так трудно выдавить это из себя. — Ты ведь… убил кучу людей до этого? — Он смотрит на меня, и я понимаю. Я знаю, что задала глупый вопрос. Вспомнить только вчерашних парней. — Ну да. Думаю, это часть работы. — Я постукиваю пальцами по двери, стараясь не задать свой следующий вопрос, но ничего не могу с собой поделать. Я должна задать его. Не так ли? — Сколько людей ты убил? Ну типа, какое количество?

— Не-а. — Он покачал головой. — Это всё равно, что мужчина будет рассказывать своей девушке, со сколькими женщинами он целовался. Это всегда плохая идея.

— Да ладно! — жалуюсь я. — Ты можешь сказать мне. Это больше двадцати?

Он снова качает головой, показывая мне, что он запертое хранилище.

— Пятьдесят? Это пятьдесят, не так ли?

Ещё одно покачивание головой со сжатыми губами.

— Сотня! — Мои глаза расширились. — Я не могу поверить, что ты убил сотню человек!

Он хмурится. — Я никогда не говорил, что убил сотню человек.

— Но ты не говорил, что не убивал.

Парк закатывает глаза, как будто такой ответ меня устроит.

Я скрещиваю ноги под собой. — Что это за организация, о которой ты всё время говоришь? ЦРУ?

— Вроде того. — Он покачивает головой вперёд-назад. — По сути, это филиал ЦРУ. Я не могу об этом говорить.

— Как человек может попасть в такую секретную правительственную организацию?

Он смотрит на меня, словно раздумывая, стоит ли мне рассказывать. Его взгляд возвращается к дороге, и он покорно вздыхает. — Меня завербовало правительство, когда я был подростком. Они искали человека, у которого не было семьи. Они нашли меня в системе опеки, когда мне было пятнадцать.

— И ты просто согласился пойти с ними?

— Мне нечем было заняться. Кроме того, они обещали, что я увижу мир, а для мальчика, который нигде не был и ничего не видел, это звучало довольно неплохо. К тому же у меня были все навыки, которые они искали. Я был умным, смелым и спортивным, к тому же быстро учился. Они любили меня. — Он пожимает плечами. — Я никогда не был любим кем-то или чем-то прежде.

— Значит, Мэри Брэдшоу на самом деле не твоя мама?

— Нет. — Он покачал головой. — Это было неожиданное совпадение.

— Думаю, наш притворный брак отменяется. — Я шутливо надулась. — Бедные наши дети и твоя команда по водному поло. Детям всегда тяжелее всего, когда брак распадается. — Парк смеётся, и я рада. Я помню, как Мэри была счастлива, когда подумала, что её сын приехал навестить её. И я даже помню блеск в глазах Парка, как будто он наслаждался этим так же, как и она. — Что случилось с твоими родителями?

Он смотрит в боковое зеркало, перестраиваясь в другой ряд. — У меня их нет.

— У всех есть родители. Если только тебя не подбросил аист на крыльцо детского дома.

— Почти. Это было не крыльцо детского дома. Меня оставили в картонной коробке в парке Брэдшоу в центре Нью-Джерси. Так я и придумал своё имя. — Его лицо остаётся ровным, возможно, это следствие всех его тренировок.

Моё сердце разрывается от жалости к нему и ко всему, что ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться там, где он сейчас. Без семьи? Я не могу представить свою жизнь, если бы у меня не было семьи, на которую я могла бы опереться.

Моя улыбка исчезает. — О, нет! — кричу я.

— Что? — Парк крепче сжимает руль, судорожно оглядываясь назад.

— Моя семья! Они будут гадать, что со мной случилось. Я уверена, что они очень переживают.

— Кричать "о, нет!" можно только в экстренных случаях или если кто-то направил нам в голову пистолет. В такие моменты можно кричать. Всё остальное, например, не видеться с семьёй несколько дней, считается мелочью, из-за которой мы не кричим. Это понятно? — Его хватка на руле ослабевает.

— Моя семья — это не мелочь.

— Ладно, ты права. Ты можешь позвонить им, когда мы остановимся, и рассказать, как ты решила покататься на лыжах несколько дней или что-то в этом роде.

Я расстёгиваю молнию на сумочке и достаю свой телефон. — Почему я не могу позвонить им сейчас?

— Нет. — Он хватает телефон, запихивая его обратно в сумку. — Ты не можешь им пользоваться. Это выдаст наше местоположение.