С Рождеством меня.

— Ты проснулась. — Парк улыбается. Улыбается так, как будто всё в порядке. — Как ты себя чувствуешь?

Моё выражение лица становится свирепым, и я поднимаю свою подушку, бросая её в него. — Как я себя чувствую? Ты подсунул мне флунитразепам32?

— Нет, это было просто лёгкое снотворное. — Он отбивает подушку одним лёгким движением, но это не останавливает мою атаку.

— Лёгкое снотворное! — Я хватаю ещё одну подушку и с разбегу прыгаю на кровать, снова и снова ударяя его подушкой по голове и спине. — Забудь о наркотике! Из-за тебя меня чуть не убили! А теперь ты похитил меня и наставил на меня пистолет!

— Стоп, стоп! — Он поднимает руки вверх, отступая от моих ударов. — Я не похищал тебя. Ты добровольно пошла со мной.

— Это потому, что в меня стреляли! Куда мне ещё было идти? — Я сердито смотрю на него, бросая подушку в Парка. Он пригибается, уклоняясь от летящей кучи перьев.

Я стою на кровати, моя грудь вздымается и опускается от гневных вдохов. В этот момент я вижу себя в зеркале во весь рост, висящем на стене. Часть моей чёлки торчит прямо вверх. На голове, там, где моя чёлка, — крысиное гнездо. Под глазами размазаны остатки чёрной туши. Из уголка рта по подбородку стекает засохшая слюна. На губах белая фигня, как будто я решила сбросить все омертвевшие клетки кожи во время сна. И если этого недостаточно, то на мне надета безразмерная пижама со снеговиком Фрости.

Я никогда в жизни не выглядела так непривлекательно.

И вот я здесь — рядом с главным претендентом на звание самого сексуального мужчины на свете. И что ещё хуже, он убийца. Самый сексуальный мужчина на свете — это убийца в чёрных трусах с отфотошопленным прессом. Меня привлекают убийцы.

Я сужаю глаза, глядя на Парка, вытягивая подол рубашки. — Пижама со снеговиком Фрости, правда? Больше ничего не было?

— Ты серьёзно критикуешь мой выбор пижамы для тебя?

— Да. Мне обидно, что ты увидел пижаму со снеговиком Фрости и подумал: "Это похоже на то, что могла бы надеть Лэйси. Давай оденем её в пижаму, в которой она будет выглядеть как шестилетний ребёнок".

— Во-первых, я думал, что ты расстроишься из-за того, что я переодел тебя в эту пижаму. Именно этого я и ждал.

Мои брови сошлись, и я переместила свой вес.

Чёрт возьми.

Он переодел меня — видел меня в трусах и лифчике, когда я была без сознания. Его взгляд мог задержаться так долго, как он хотел. Именно с этого я и должна была начать, но по какой-то причине я начала со старомодной пижамы. Я виню в этой оплошности свою сильную головную боль, вызванную приёмом наркотиков.

Я и не предполагала, что это придёт мне в голову.

— Извращенец! — Я спрыгиваю с кровати, приземляясь на спину Парка. Я обхватываю его тело руками и ногами, как коала, висящая на ветке дерева. — Лучше бы ты не наслаждался ни секундой того, как меня переодевал! — Я крепко обхватываю шею Парка, как будто хочу его задушить, но ему каким-то образом удаётся просунуть руку под мою, отводя угрозу.

— Это были буквально самые напряженные десять минут за всю мою жизнь. — Его свободная рука тянется к моим ногам, пытаясь развести их в стороны, но я держу их в смертельной хватке.

— Десять минут! — Я забываю о попытке задушить его и бью кулаком по его спине. — Ты накачал меня наркотиками, снял с меня одежду и переспал со мной!

Как будто кто-то нажал на паузу происходящее в комнате. Мы оба замерли, обдумывая то, что я только что сказала.

— Не переспал. — Я выпрямляюсь у него за спиной, понижая голос до нормального. — Ты знаешь, что я имела в виду.

— Я знаю, что ты имела в виду. Я понял. — Парк поворачивает нас, заваливаясь на кровать, так что его тело оказывается поверх моего. Мы боремся взад и вперёд в течение нескольких секунд, пока он не отцепляет мои руки и ноги от своего тела и не поднимается на ноги.

— Может, ты успокоишься? — Его руки вытянуты перед собой, ладонями вверх. — Я же не дал тебе наркотик, чтобы изнасиловать на свидании. Кроме того, ничего не произошло. Я снял с тебя штаны, — мои глаза сужаются, и я начинаю пинать его ногами, — чтобы надеть твою пижаму! — Он быстро заканчивает. — Я снял с тебя штаны, чтобы надеть пижаму. Вот и всё. Клянусь, я ничего не видел. И ничего, кроме сна, в кровати не было.

Я приподнимаюсь, опираясь на локти, и смахиваю с лица свои растрёпанные волосы.

Поняв мою реакцию, Парк немного расслабляется. — Ты когда-нибудь пробовала переодевать кого-то, когда не смотришь на него? Это трудно. Поэтому я думаю, что десять минут — это впечатляющий рекорд Гиннеса.

— Ладно. — Я поднимаю подбородок. — Но в следующий раз давай попробуем сократить это время до трёх минут.

Тёмные брови Парка сходятся вместе.

В следующий раз давай попробуем сократить это время до трёх минут?

Почему я сказала такую глупость? Следующего раза быть не должно.

Он делает шаг вперёд и наклоняется так, что его руки оказываются по обе стороны от меня на матрасе. Его твёрдая грудь нависает надо мной, и внезапно я понимаю, что не могу дышать. Несмотря на то, что между нами десять сантиметров воздуха, близость тела Парка сдавливает мои лёгкие. Его растрёпанные волосы и тёмная щетина придают ему суровый вид, который невозможно игнорировать. И когда я говорю "невозможно игнорировать", я имею в виду, что не хочу отрывать от него глаз.

— И для протокола, — его голос низкий и грохочущий, как раскаты грома по небу, — я выбрал пижаму со снеговиком Фрости, потому что пытался сделать тебя менее привлекательной. У меня есть работа. Я должен сохранить нам жизнь, и мне не нужны отвлекающие факторы. Но почему-то мой план провалился.

Провалился?

Значит ли это, что Парк считает, что я хорошо выгляжу в пижаме со снеговиком Фрости?

Неважно, думает ли он, что я хорошо выгляжу или нет.

Я смотрю на его лицо. Его широкие плечи тоже находятся в поле моего зрения. Как я могу их не видеть? — Тебе нужно многое объяснить.

— Я знаю. Я расскажу тебе всё, что смогу.

Он окидывает меня взглядом, и пламя влечения согревает мою грудь. Я чувствую, что моё сердце играет в игру "горячо-холодно", и я близка к цели. Всё моё тело кричит: "Ты становишься горячее. Горячее. Ты горишь! Пылаешь! Обжигаешь!" Я не могу справиться с жаром, особенно сейчас. Эта ситуация меняет всё между нами. Мне нужно отвернуться и остудить эту игру и своё сердце.

Я отвожу глаза в сторону, прерывая момент. — Не мог бы ты надеть штаны? Парк без штанов уже устарел.

Или отвлекает.

Думайте, что хотите.

Я улавливаю его наглую ухмылку. Он явно не верит, что Парк без штанов уже устарел.

Я отвожу взгляд, и тут он падает на мамин фиолетовый шарф. Я перевожу взгляд обратно на него.

— Ты забрал подарок для моей мамы? Ты — убийца, укравший Рождество! Убийца рождественского духа!

— Я могу объяснить.

— Мне не нужны твои объяснения. — Прилив адреналина проносится через меня, и я бью его коленом в пах. Хотелось бы сильнее, но учитывая недостаток пространства, с которым я имею дело, это лучшее, что я могу сделать. Парк стонет, сгибаясь от боли. Правда, его тело просто горбится над моим — я не продумала всё до конца. Я надавливаю на его грудь, сдвигая его с места, чтобы я могла выбраться из-под его идеально вылепленных грудных мышц.

Я поворачиваюсь к нему лицом, складывая руки. Он слегка вздрагивает, когда выпрямляется, и его голубые глаза смотрят на меня. — Я не знал, что у тебя такой сильный удар.

Что я могу сказать? Я знаю кое-что о самообороне.

Но даже я могу признать, что, ударив Парка коленом в пах, возможно, я зашла слишком далеко. У меня сейчас всё наперекосяк. В одну секунду я зла, в другую — увлечена Парком, в третью — растеряна и агрессивна. Я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях. Сейчас я испытываю всю гамму эмоций.