«Тц, навязчивое желание считать себя богом снова дает о себе знать», — подумал про себя Мейтон, послушно склоняя голову.
Три полных и один наполовину прокрученный оборот отворили врата в кромешную тьму. По носу тут же ударил запах снадобий и отваров.
Розанна махнула рукой, указав сыну зайти. Он послушно исполнил приказ, и дверь за спиной Мейтона со скрипом закрылась.
— Увидимся утром, мой мальчик.
Приглушенный цокот каблуков начал медленно затихать, тем не менее, Мейтон не стал прислушиваться к нему. Он прошел вглубь подземной коморки, зажег свечу на столе и сразу же сел. Здесь ему предстояло читать божественные писания до восхода, здесь ему предстоит постичь силы Верховных богов.
Взяв в руки одно из увесистых с виду писаний, он положил книгу напротив себя и вздохнул. Мейтону не приносили восторга такого рода самостоятельные занятия, но значимость их отрицать он тоже не мог.
Если он — старший сын, все еще не пробудивший в себе и крупицы силы ядра, может быть полезен этому дому, этому роду и этим землям, то он обязательно выдержит. Мейтон старался верить в план матери, ведь если ей, мудрейшей женщине Таутена, не под силу дать сыну призвание, то ему самому это точно будет не по плечу.
Тыльной стороной ладони Мейтон убрал с книги тонкий слой каменной пыли и произнес коротенькую молитву. Благословленные мудростью, дети Теммис, отличались от других людей своей памятью — узнав что-то однажды, им не под силу будет это забыть. Сейчас перед Мейтоном лежала книга, которую он читал всего несколько дней назад, потому он сразу схватил со стола пару пустых листов и начал их заполнять. Пальцы крепко вжались в перо, листы бумаги, как и сердце мальчишки, затрепетали.
«Божественное ядро заложено в дитя бога с момента рождения. Оно становится больше и сильнее по мере взросления детского тела. В пору становления взрослым, по достижении человеком половой зрелости, ядро окончательно крепнет.
Ядро — катализатор, сквозь которой проходит поток божественных сил, составляющих все живое на Ктериане, без него первозданная магия нечиста и порочна, она хаотична и даже бездумна… Благословение дает о себе знать в разном возрасте, однако если по наступлению восемнадцати лет человек так и не постиг основы заложенных в него сил, то его ядро более никогда не пробудится…»
Когда три пустые страницы заполнились письменами, Мейтон открыл пыльную книгу и начал сравнивать рукописный текст с первоисточником.
— Снова? — прошептал он, стирая со лба капельки пота. — Да что я делаю не так?
Он снова не смог дословно повторить ранее вызубренное писание!
Были ли виной его неспособности запомнить все наизусть духота и темнота подземелья?
Он окинул усталым взором невзрачную комнату, сердце затрепетало от немощности и сострадания к себе. Нет. Ничто не может помешать истинному сыну Теммис! Здесь ничто его не отвлекает, ни одна живая душа, это лучшее место для практики.
— Я не смогу… Какой я ничтожный, — Мейтону отчаянно захотелось окончательно сдаться. Он положил голову на столешницу и снова произнес молитву Теммис.
Феония и Делия правы. Он глупец.
Проблема не в комнате, она только в нем. Он единственная причина, по которой ему не под силу запоминать прочитанный текст. До звания сына бога Мейтону не хватало всего одного — божественного ядра, из которого благословение и черпает силы. Глупо надеяться, что из него хоть что-то получится. Очень глупо.
Мейтон снова открыл цитируемую им книгу — «Порядок наследия», труд автора Ж. Арнэля, и пролистнул пару страниц, пока не добрался до третьей главы. Мать не зря отметила эту часть книги закладкой, Мейтон все понимал. Здесь писалось то, что ему следовало бы хорошо заучить.
«Глава третья “Пути обретения”
Два пути вели к обретению первозданных мощей: осмысление и отвержение. Мертвые и живые, все Осколки Начал обладали душой, а душа, как материя бестелесная, притягивает подобное, чтобы жить и как вечно ревущее пламя не угасать.
Вознесенные божества, желали делиться с воплощениями своими мощами через путь осмысления.
Осмысление обреталось избранными в пору взросления, и благословение (первозданная мощь) была даром дитя, прошедшему через боль. Первозданные мощи пробуждались в тех детях, что прошли путь моления и страдания: от мук предательства, мук незнания, мук бессилия, мук любви, мук желания и прочих мук. Носитель должен был стать подобен душе бога, чтобы сила раскрылась. Условия соблюдения для раскрытия обязательны. Только через страдания, подобные тем, которым управлял один из Осколков, дитя наделялось способностями, дарующих им спасение от невзгод.
Тем не менее, не все считают свою силу наградой. Многие воплощения, “дети” богов, желали бы отказаться от божьих даров, потому люди обрели второй путь обретения мощей — отвержение.
Отвержение — сложней и опаснее осмысление, оттого прибегать к нему могут только глупцы. Для пробуждения первозданных мощей следует расколоть душу того, кто уже обрел силу Осколка, и вживить изъятую часть души тому, кто желает тех сил. Душа, слившаяся с душой Осколка, может покинуть выбранного носителя, а также может прижиться с душой смельчака, избравшего этот путь. Однако способ опасен: если ритуал раскола и склейки души пройден неудачно, умрут оба — как первоначальный носитель мощей, так и смельчак. Рекомендуется производить ритуал извлечения на ранних этапах пробуждения первозданных мощей, однако случаи выживания при проведении ритуала имеются и среди взрослых (как и избранных воплощений, так и новых носителей), однако вероятность успеха равна одному к ста. Итог непредсказуем. Может выйти и так, что первозданная мощь однажды уйдет».
***
За окном успело стемнеть, но перо так и скользило по шершавой бумаге, пока неразборчивый почерк суматошно пачкал страницы.
Делия была готова кричать, но кричать означало вести себя странно, ведешь себя странно — получаешь заключение о том, что нездорова, а ведь перед очередным заточением в своей комнате, чужом доме или тюрьме было необходимо узнать много важного. Например, нужно выяснить все о природе своих проклятых сил. Проклятье Делии слишком долго оставалось для нее главной загадкой.
Колыбель Аммонии — так люди прозвали пугающую мелодию, доносящуюся до слуха каждого умирающего на священной земле Ктериана. Люди верили, что колыбельная — прощальная песня богини смерти Аммонии, которая даровала свой голос всем, кто готовился переступить порог новой жизни. Как и крик младенца во время рождения, так и колыбель ознаменовала начало пути. Одна дорога вела к жизни, другая направляла к перерождению.
К сожалению, Делия знала о смерти не больше любого другого жителя Ктериана. Ни проживание с Хисией, ни что-либо другое за предыдущие восемнадцать лет жизни не сумело открыть ей глаза на правду, и потому она все еще была невеждой во всем, что касалось ее проклятых сил. Хотя узнать все о силе было бы к лучшему, ведь едкие мысли разъедали сломленный разум, а все произошедшее с дочерью смерти отныне не казалось простым совпадением: ни ее смерть на площади, ни странное возрождение, ни падение с лошади… Казалось, кто-то отчаянно желал Делии смерти, а кто-то, как на зло, жалкой жизни. Исходя из этого, выяснить, кто здесь враг, а кто друг — первостепенная из задач, в противном случае риск не проснуться при следующем случайном падении казался слишком велик. Из всех этих мыслей представал другой важный момент: Делии было необходимо узнать причины странного поведения своих дорогих и горячо любимых членов семьи. Ее ненавидело все окружение или только добротная его половина? Что за странная атмосфера витала в герцогском доме? В прошлом она не могла это прочувствовать, но сейчас, смотря на все новым взглядом, многое могла осознать. Этим девочка и хотела воспользоваться.
— Госпожа, я вхожу, — увлекшись мыслями, Делия не заметила стука Амины.
Горничная вошла в спальню с подносом еды, из-за чего маленькая хозяйка быстро захлопнула записи и спрятала их в шкафчик стола. «Руководство по выживанию в теле умирающего ребенка» не предназначалось для чужих глаз.
