Одна из теорий Делии по возвращению в прошлое была связана как раз с богом жизни. Почему? Дочь смерти помнила, что погибла вблизи храма жизни, потому исключать вероятность вмешательства Арцеса не могла.

«Если мое пробуждение в детстве — ошибка врачей, то пускай лучше эта ошибка не вскроется».

— А я, следуя вашей логике, совсем незанятой человек?

Делия было открыла свой рот, но Амина оказалась быстрей.

— Лучше не отвечайте.

До носа девочки донеслись легкие ароматы свежего хлеба и обильно приправленной маслом каши. Желудок предательски сжался, и одурманенная запахами Делия последовала к столу, где полной грудью вдохнула ароматы еды.

— Госпожа, не торопитесь, пожалуйста, никто не заберет вашу пищу.

Дели кивнула, но ее руки и рот были не в состоянии прекратить усиленно хвататься за ложку. Только когда тарелки опустели, разум вернулся в детскую голову.

— Мисс, раньше у вас не было такого отменного аппетита.

Дели пожала плечами.

— А еще раньше я не понимала, как больно ломать свои ножки!

Амина покачала головой.

— Смею напомнить, эти чувства вам все также неведомы. Неужели вы и об этом забыли, госпожа? Ну точно, пора запросить визит докторов…

Дели улыбнулась и взялась за последний ломоть белого хлеба. Ловкие крошечные ручонки начали намазывать его сливочным маслом. Ножик, зажатый меж пальцев, очаровательно блеснул на свету.

«Гипотеза для эксперимента номер шестьдесят восемь: если я и впрямь способна не только предсказывать смерти, но и не умирать, стоит ли испытать свои силы еще один раз?»

Амина поставила чашку горячего чая на стол, глухой стук вытащил Дели из мыслей. Рука в тот же миг отложила ножик в сторонку, а щеки предательски вспыхнули.

И как только у нее хватило ума такое придумать? Какие еще доказательства ей были нужны?! Она ведь снова дышала, могла есть, читать, разговаривать! Она может чувствовать себя живой. Здесь, в отличие от камеры смертников, жизнь была жизнью. Не выживанием.

Поддавшись этим мыслям, Делия снова забеспокоилась, тревога намертво охватила маленькое сердце путами страха.

— Кажется, я постепенно схожу здесь с ума, — пробурчала она под нос, жадно глотая чайный настой с целебными травами.

Амина бросила косой взгляд на маленькую хозяйку и как обычно вздохнула.

— Миледи, если вас терзают вопросы, задайте их герцогине. Думаю, прошло достаточно времени и настала пора вам с ней повидаться.

Делия удивленно зыркнула на служанку, все еще зажимая ломоть хлеба во рту, а спустя секунду размышлений радостно закивала.

А ведь и правда, ответы на многочисленные вопросы могут быть у самой умной женщины Таутена! Герцогиня Розанна благословлена силой мудрости, разве отвечать на вопросы не ее прямая обязанность, данная свыше Верховной Восьмеркой? В поисках ответов в первую очередь необходимо наведаться к ней, а не истязать бедную молодую служанку и свою маленькую, но симпатичную голову.

— Амина, ты знаешь, где сейчас может быть матушка?

Амина задумалась.

— Простите, госпожа, но я представлена к вам, потому мне неведомо, где может быть герцогиня. Рискну предположить, где-то в поместье, — Амина еще немного поразмышляла. — Она, конечно, может быть в своем кабинете, однако, если мне не изменяет память, она работает в нем по ночам.

***

— Слышал, Делия быстро идет на поправку, — сказал Мейтон, смотря на циферблат карманных часов. Феония решала одну задачку уже более часа, ответ все никак не шел ей на ум.

— Мне не дают с ней увидеться.

— Впервые начинаю кому-то завидовать. Так жаль, что тебе не запретили видеться и со мной.

Феония фыркнула.

— Вот значит как? Тогда знай, братец, мне тоже жаль тратить на тебя свое время, — хмуро пробурчала она, пронзительно смотря в тетрадь для письма. — Что это вообще за задача такая: «Рождаясь, оно умирает; умирая, оно возрождается»? — воскликнула она, вставая из-за стола.

Мышцы девочки давно уже затекли, а разум воспылал отчаянным гневом. Феония не чувствовала солнечного света на коже уже пару недель, это заключение в стенах дома казалось ей пыткой. Еще и этот противный братец Мейтон в очередной раз дал ей странную задачку на логику вместо примеров на счет. Делия бы точно с такой задачкой справилась и все на лету отгадала и поняла, но Феония… В отличие от сестры она была не так прозорлива.

— Эту задачку легко решают деревенские дети. Я не верю, что ты не можешь найти к ней решение, — Мейтон сощурился, пожимая плечами.

— Ну так и иди к деревенским детям!

— Я бы с радостью, — вполголоса прошипел он.

Мейтону тоже не нравилось сидеть здесь без дела. Лучше бы и правда сбежал, пока никто не заметил. Но мать же узнает. Она все всегда знает.

— Может, уже закончим на сегодня? Мне кажется, что это все, — он обвел рукой свою комнату, — наказание не для тебя, а для меня.

Феония усмехнулась.

— Тебе не кажется, глупый братец. Если еще не понял, то с радостью сообщу: ты тоже наказан. Ты знал, что я собираюсь в конюшню, но не остановил меня!

— Раз я глупый, а ты у нас умная, то почему сразу не поняла, чем все закончится?

— Да откуда мне было знать, что тот конь будет бешеным?!

— Теперь ты во всем коня обвиняешь?

— Но это ведь он взбесился!

— Да он от одного вида тебя в бешенство впал!

От души выговорившись, оба наконец замолчали. Так и выглядели отношения между детьми рода Тимей: с раннего детства они не отличались чуткостью и теплом и скорее напоминали собой натянутую веревку. Веревку, что держала всех друг подле друга и с каждым днем затягивалась вокруг шеи туже.

Мейтон и подумать не смел, что с появлением в его жизни сестер, спокойные дни с ним навсегда распрощаются — приходилось вести себя словно взрослый, не заниматься ребячеством и жить во имя чести семьи. С появлением Делии и Феонии у него больше не спрашивали, чего он хочет от жизни. Всем, кроме него, это казалось уже давно решенным вопросом. Мейтон Тимей, безусловно, желает лишь одного — стать главной рода, чтобы взять на себя заботу о землях и о двух беспомощных безалаберных сестрах.

— В следующий раз, когда в твою голову взбредет подобной этой «гениальная» мысль, то либо вспоминай эту задачку, либо доводи дела до конца! И да, это угроза! — поднявшись с места, Мейтон отряхнул свой костюм от невидимой пыли и направился к выходу. — К моему возвращению напиши в тетради хоть что-то. Как сделаешь это, иди на музицирование.

Он широко улыбнулся сестре и ушел, дверь за его спиной со стуком захлопнулась.

— Иди на музицирование, — передразнила брата Феония, но сразу же закричала. — Что он вообще о себе возомнил?! Сказал доводить дела до конца?! Он нам с Делией смерти желает?!

Вскочив с места, Феония топнула ножкой.

— Ну я тебе еще покажу, бестолочь! — она огляделась по сторонам.

В окружении спальни Мейтона Феония чувствовала себя, как ни странно, чужой. Здесь было меньше книг, чем в комнате Делии, но больше, чем в покоях Феон. Покои брата выглядели просторными, но в то же время всеми забытыми. Казалось, будто Мейтон здесь вовсе и не живет.

Феония схватила со стола перо и нарисовала в тетради луну. После этого она перевела взгляд на стоявшую на столе статуэтку златоперого сычика и игриво ей улыбнулась.

— Тебе тоже кажется, что подходит? Как по мне, для ответа годится.

Посмеявшись с самой себя, Феония встала из-за стола и пружинистым шагом побрела на прогулку по спальне. Ей не хотелось идти на очередной урок пения, потому недолго думая она взяла с полки первую попавшую на глаза книжку и улеглась на чужую кровать. Интересно, Мейтон накажет сестру, если увидит посягательство ее детского тела на свою любимую койку, или он не заметит?

С любопытством приоткрыв книгу, Феония перелистнула страничку и скривила лицо, испытав прилив странных чувств.

«Эй, тебе же скоро пятнадцать, братец! Хоть бы постарался сделать вид, что тебя интересуют девчонки», — мысленно насмехалась она.