— Ты меня ранила. — Он держит обе руки на сердце.

Она оставляет чемодан, подходит к дивану и наклоняется, чтобы обнять его. — Веди себя прилично и береги это колено. Лёд, лиф…

— Я знаю. Я знаю, — говорит он. — Я не собираюсь делать ничего глупого.

Она смотрит на него сверху вниз, как будто все еще не хочет уходить.

— Иди, — улыбается он, — Леонардам нужно будет присутствовать на турнире.

— Я проверю ситуацию до и после игры. Сделай мне одолжение и отвечай на звонки, когда я позвоню.

Он берет его с подушки рядом с собой и держит в воздухе. — Понял это прямо здесь.

Кажется, она немного расслабляется, направляясь к двери. — Я тебя люблю. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

— Устрой им ад завтра. — Искра гордости озаряет его лицо.

Она кивает и поднимает руку, чтобы помахать мне. — До свидания, Вайолет. Спасибо, что присмотрела за ним. Если он доставит тебе неприятности, дай мне знать. У меня на него много компромата.

Смех срывается с моих губ. — Звучит многообещающе.

— Ты бы не стала, — говорит он ей.

Она направляется к двери. — Веди себя прилично, и нам не придется это выяснять.

Еще одной волной она выходит наружу.

Гэвин качает головой и бормочет себе под нос: — Ты можешь в это поверить? Моя собственная мать шантажирует меня фотографиями с Хэллоуина десятилетней давности.

Я сажусь рядом с ним на диван. — Фотографии с Хэллоуина?

Он закрывает один глаз и морщится. — Она не говорила эту часть, не так ли?

— Нет, но сейчас мне совершенно необходимо увидеть эти фотографии.

— О, нет. — Он плотно сжимает губы.

— Пожалуйста? — Я кладу руки ему на плечи и перекидываю одну ногу, так что оседлаю его, но удерживаю свой вес на нем.

Мои волосы падают ему на лицо, он зачесывает их назад, а затем проводит рукой мне за шею.

Он качает головой, все еще крепко сжимая рот, но запрокидывает голову назад так, что наши губы находятся на расстоянии миллиметра друг от друга. Я сокращаю дистанцию. — Я позволю тебе добраться до второй базы.

— Ты уже обещала вторую базу, как только моя мама уедет, и знаешь что? Она ушла.

Его руки возвращаются к низу моей футболки и скользят вверх по коже. Он направляется прямо к моему бюстгальтеру, обхватывая меня сквозь кружевной материал.

Я вздыхаю от его прикосновений и опускаюсь вниз, пока не чувствую его твердость под собой. Мое тело нагревается. Гэвин удерживает меня на месте и приподнимает бедра, чтобы создать между нами больше трения.

Он издает самый сексуальный и грубый звук.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Не больно, — быстро говорит он.

— Если бы это было так, ты бы мне сказал? — Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на его лицо.

Он одаривает меня застенчивой ухмылкой.

Я слезаю с его колен, и он запускает руки в волосы. Внезапно он щелкает пальцами в воздухе. — Минет не помешал бы, а? Или шестьдесят девять?

Клянусь, его глаза загораются, как будто ему только что пришла в голову величайшая идея на свете.

Мой телефон жужжит в заднем кармане. Вынимаю и вижу незнакомый номер. Обычно я бы не ответила на него, но мне пришло много сообщений и звонков от людей, которые проверяли Гэвина.

— Придержи эту мысль, — говорю я, а затем подношу телефон к уху. — Алло?

— Вайолет? — спрашивает голос пожилой женщины. Знакомо, но не могу точно определить.

— Да, — говорю я нерешительно.

— Это профессор Ричардс.

Руки Гэвина свободно перемещаются, пока я отвлекаюсь.

— Ох, здравствуйте.

— Извини за звонок, но у меня не было возможности застать тебя после занятий.

— Все нормально.

Я бросаю на Гэвина широко раскрытые глаза и говорю: — Мой профессор.

— У меня проблемы?

Она тихо смеется. — Боже, нет. У меня есть кое-что, о чем я хотела с тобой поговорить. Можешь зайти ко мне в офис завтра днем?

— Конечно. — Мой разум крутится от возможностей.

— Идеально. У меня часы работы с часу до пяти, так что заходи, когда будет время.

— Хорошо. Тогда увидимся.

Я кладу трубку и смотрю на экран телефона. — Это был мой профессор. Она хочет встретиться со мной.

— Насчёт чего?

— Она не сказала.

— Интересно. — Он сует один длинный палец в центр моего лифчика и притягивает меня ближе к себе.

— Плохие новости. Мне нужно идти на урок.

Он стонет.

— Джордан уже едет, и мы все приедем позже, чтобы посмотреть игру по твоему огромному телевизору.

— Его грудь не такая красивая, как твоя. — Он наклоняется и кусает одну из них через мою футболку.

— Позже. Я обещаю. — Я целую его губы. — Отдохни и прими лекарство через час.

*

Я, Дейзи, Джордан, Далия и Джейн отправляемся в Белый дом, чтобы посмотреть игру Вэлли в «Финале четырех». Это равная игра, но в конечном итоге Вэлли проигрывает с разницей в пять очков. Гэвин выглядит таким же разочарованным, как и его товарищи по команде, уходящие с площадки.

Мы все молчим, пока он смотрит перед собой на большой экран в кинозале.

— Тяжелая потеря, — говорит Джордан. Он наклоняет свое пиво к себе. — Хотя это адский бег.

Гэвин кивает. — В следующем году. Мы получим их в следующем году. Мы оба.

Впервые он снова упомянул об игре, за исключением того, что в самом широком смысле врач сказал, что это возможно.

Наши друзья остаются еще на несколько минут, прежде чем попрощаться. Уже поздно, и я помогаю Гэвину вернуться наверх, позволяя ему использовать меня как костыль.

Он натягивает рубашку через голову и ложится в постель. Я ложусь рядом с ним.

— Мне жаль за игру. — Я кладу руку на его обнаженную грудь.

Он накрывает мою руку своей. — Все в порядке. Канзас — это тяжело. Не удивлюсь, если они выиграют весь турнир. Плюс команда моей мамы едет на чемпионат. Леонарды все еще представляют интересы.

— Твоя мама такая крутая.

Он тихо посмеивается. — Она такая.

— Мне очень жаль, — говорю я еще раз. — Ты поедешь туда в следующем году.

Он опускает голову набок и встречается со мной взглядом. Похоже, у него в голове проносится тысяча мыслей.

— Что?

— Эта травма и невозможность играть заставили меня остановиться и пересмотреть то, чего я хочу.

— И?

— Я не могу себе представить, чтобы отказаться от этого навсегда. Прошло всего несколько дней, а я уже схожу с ума.

— Может быть, сейчас становится легче или сложнее, потому что тебе не удалось закончить сезон.

— Может быть. — Он подходит ближе. — Мой отец заходил вчера.

— Сюда? Когда?

— Пока ты была на уроке. — Он вздыхает. — Он сказал мне, что хочет узнать меня поближе, и сожалеет, что не завязал со мной отношений раньше.

— Ух ты. И ты держал это в себе весь день. Почему?

— Я пересматривал это и пересматривал, пытаясь связать его версию со своей, чтобы во всем этом разобраться.

— И?

— Я все еще злюсь на него и не уверен, что доверяю ему, но думаю, что должен его простить. Я не хочу быть парнем, у которого проблемы с отцом, когда мне за пятьдесят, понимаешь?

Я целую его губы. — Я горжусь тобой.

Он ухмыляется. — Я также думал, что, возможно, мне пока не стоит исключать НБА из списка возможных вариантов. Я не говорю, что определенно хочу играть профессионально, но думаю, что мне следует хотя бы серьезно обдумать это, попытаться отделить это от дерьма с отцом.

Его слова не соответствуют нерешительному выражению его лица.

— Что это такое? Почему разговоры о возможной игре в НБА заставляют тебя выглядеть так, будто тебя вот-вот вырвет?

— Я не хочу быть какой-либо его версией. Независимо от того, прощу ли я его, я не хочу идти по его стопам.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой отец изменял моей маме практически на протяжении всего их брака. Это тебя ебёт, понимаешь? Трудно не оглядываться назад на все то, что он упустил, и не задаваться вопросом, действительно ли он не смог этого сделать или он предпочитал других людей своей семье. Я хочу когда-нибудь жениться и завести детей, но не в том случае, если я собираюсь закончить так же, как он.