– Да что ты знаешь о долгах, старая! – взбесился вдруг Арлинг и толкнул ее на подстилку. Та упала тяжело, но слишком мягко, чтобы получить повреждения. Он услышал, как Мианэ набирает воздух в грудь, чтобы позвать на помощь и приготовился метнуть в нее лезвие, но в последний момент старуха передумала. Видимо, решила, что в случае мирных переговоров у нее еще есть шанс.

– Тигр сказал мне: «Если он появится в караване, попроси его вернуться в горы с Видящей. Это второе предупреждение», – прохрипела старуха, приваливаясь к подушкам. – Слово в слово передаю.

«Отличная идея, – проснулся Нехебкай. – Гремеры тебе очень обрадуются».

«Заткнись».

«Не лучшая форма обращения к богу, – огрызнулся Индиговый. – Еще раз так скажешь, и я отправлю тебя в кому».

«Не умничай».

Арлинг ненавидел, когда Нехебкай использовал незнакомые слова. Усилием воли усыпив голос в голове, он повернулся к старухе, которая все время, пока он говорил с Индиговым, удивленно за ним наблюдала. Будто подслушивала.

– Если это караван имана, зачем ему травить собственного капитана? – спросил Регарди и тут же понял, насколько глупо звучал вопрос. Очевидно, чтобы Сейфуллах никому не рассказал о том, что привез в Самрию. Мысли метнулись к загадочному длинному мешку, пахнущему мясом.

– С каких пор Сейфуллах впал в немилость имана настолько, что тот решил его убить?

– Да с чего ты взял, что он бы умер! – всплеснула руками Мианэ. – Иман просто хотел его контролировать, вот и все. Аджухам человек молодой, вспыльчивый, переменчивый. Мало ли на какую сторону может переметнуться. Когда он вернулся из Шибана, то заявил, что править городом – не его, ему бы снова попасть в родную стихию, в торговлю. А ведь раньше утверждал, что хочет осесть и стать губернатором. Кто ж такому переменчивому на слово поверит? Я тут, так сказать, для подстраховки. В Самрии я дала бы ему противоядие.

Арлинг с трудом сдержался, чтобы ее не ударить. Так она не стала бы говорить. Неужели Мианэ считала пусть и бывшего, но все же вассхана, настолько олухом? Холодная ягода на то и называлась «мертвяцкой», что противоядия от нее не было. Впрочем, вряд ли отравительница могла много знать об истинных намерениях Тигра Санагора. А вот Арлинг не отказался бы выяснить, почему Сейфуллах впал в такую немилость. Если иман кого-то собирался убирать, обычно так и случалось. Одно дело – спасать Аджухама от етобаров, другое – от собственного учителя. Регарди предпочел бы еще раз сразиться с гремером, чем становиться на пути Тигра. Но, кажется, он уже давно там стоял.

– Что за груз везет Сейфуллах?

Старуха не знала. Арлинг чувствовал, когда люди лгут. Мианэ была искренне рада, что ей не доверили эту информацию, отсюда напрашивался неутешительный вывод. Все, кто что-то знал о том мешке, были обречены. И вероятно, те пять стражей, что сторожили его, присутствовали для отвода глаз. Хорошо, что он не сунулся проверять, что внутри из любопытства. Сначала нужно было выяснить, как именно охранялся груз.

– Откуда его везут знаешь? Из Шибана?

Видя, что собеседник с ножом нервничает, старуха решила быть поразговорчивее.

– Из Шибана везут крокодиловую кожу да оливковое масло – все это прикрытие. Ты уже видел тот тюк, который, к слову, на тюк совсем не похож? Его нельзя касаться даже в перчатках. Пропитан ядовитой смесью, которую даже мне не под силу раскрыть. Ты ведь ничего не почувствовал, верно? Иман и это предусмотрел. Сказал мне, что если ты сунешься и получишь дозу, то сам виноват. Уже сдохли четыре мула, но Сейфуллах взял целое стадо, чтобы хватило на всю дорогу.

– А те стражники, что сейчас охраняют груз, знают, что тоже умрут?

– Люди догадываются, болтают, но прямо никто не верит, – уклончиво ответила старуха. – Только я и Сейфуллах посвящены в тайну. Остальных сдерживает страх. Я не знаю, что завернуто в тюке, но чувствую – что-то очень плохое. Настолько плохое, что за всю свою жизнь я с подобным еще не сталкивалась. А я повидала много дерьма. Люди чувствуют зло и стараются держаться подальше. За дежурство у тюка платят посуточно, и деньги там огромные. Все, что я знаю о происхождении груза, так это то, что Сейфуллаху передала его группа керхов в Южном Гургаране. Те керхи потом ушли из Сикелии, унеся с собой тайну. Но, скорее всего, их уже нет в живых.

– А насчет себя ты не беспокоишься? Столько всего знаешь. Мне вот разное разболтала.

– У нас с Тигром особые отношения, – уклончиво ответила Мианэ. – У меня есть кое-какие гарантии, иначе я бы с ним не работала.

– И давно ты с ним?

– Я больше ничего не знаю! – старуха поняла, что сболтнула лишнее, и принялась отпираться.

– Кому Сейфуллах должен доставить груз в Самрии? – продолжил допрос Регарди.

Но, похоже, время ответов закончилось.

– Клянусь, не знаю! Я должна покинуть караван, когда мы пройдем Восточный Такыр. Мне заплатят, и я уеду из Сикелии. Таков был уговор.

– Кто тебя встретит в Такыре?

– Керк, это новый вассхан имана. У него мои деньги.

– Какая-то ты слишком наивная для своего возраста, – усмехнулся Арлинг. – Или что-то не договариваешь.

– Керк не убьет меня. Вот. Это «Золотой орел», слыхал о таком? Можно сказать, мой пропуск в бессмертие.

Мианэ достала из-за пазухи медальон на шелковом шнуре. Регарди не стал его касаться. От старухи воняло смертью – всех, кого она убила и собиралась убить, но еще больше – ее собственной. «Золотой орел» выдавался на годовом собрании боевых кланов Сикелии избранным. Тем, кто становился неприкосновенным для любого убийцы из этих кланов. Обычно такие люди выполняли особые секретные миссии, в которых были заинтересованы руководства кланов.

– Зачем иман все это устроил? – Арлинг не собирался задавать этот вопрос старухе, но он вырвался сам. Всегда сидел у него в голове, требуя ответа. – Рай здесь не построишь, хоть залей все водой. Слишком много крови в этих землях.

– Сам у него спроси, – огрызнулась Мианэ, которая, кажется, начинала понимать, чем Регарди отличался от всех других учеников имана, в том числе вассханов. – Будешь продолжать в том же духе, встретишься с ним очень быстро. Он убьет тебя. Я сама слышала, как Тигр это пообещал.

Пожалуй, это были самые правдивые слова Мианэ за всю их встречу.

– Та девчонка, что от тебя сейчас вышла, чем она тебе не угодила? – спросил вдруг Арлинг.

На миг старуха задумалась, а потом усмехнулась.

– Учуял, да? Молодая выскочка – вот кто она. Принесла мне несвежее молоко и думала, что я не замечу. Сейчас собственные кишки в кустах выплевывает, так ей и надо. Если в живых останется, узнает кое-что об уважении к старшим. Таких учить на словах бесполезно, только делом и опытом.

Это Арлинг и хотел от нее услышать. Не то чтобы он размяк с годами, но с Нехебкаем в голове убивать людей стало сложнее. Он свернул ей шею, пожалев только об одном. Такая смерть для отравительницы, которая привыкла отправлять людей на тот свет в муках и страданиях, была слишком милосердной. Отодвинув ковры, устилающие песчаный пол шатра, он наспех вырыл яму и, закопав тело, вернул подстилки на место. Жалеть можно было только животных, которые наверняка отравятся, когда раскопают старуху. Арлинг не стал утруждать себя глубокой могилой. Впрочем, всегда можно было надеяться, что старой угостится гремер.

Возвращаясь к загону с верблюдами, Регарди был собой недоволен. Ничего нового узнать не удалось, а после общения с Мианэ он чувствовал себя грязным. О том, что иман убьет его, если он спустится с Гургарана, Арлинг знал и раньше. Как догадывался и о неприятностях, в которые угодил Сейфуллах. Вероятно, иман просто не оставил Аджухаму выбора. Вряд ли, мальчишка согласился на этот переход добровольно. Какую такую слабость Сейфуллаха нашел Тигр, чтобы его заставить? Может, он шантажировал его Тарджей-Терезой? Но Хамна рассказывала, что большой любви у этой пары не получилось. Иман не стал бы рисковать.

А еще Арлинг чувствовал, что крепко угодил в паучьи сети учителя, и можно было только догадываться, как далеко они простирались. Возможно, уже за пределы Сикелии. И как бы он ни старался сидеть тихо, иман уже знал о его появлении на своей арене. Столкновение было неминуемо, потому что Регарди тоже давно превратился в паука.