– Я хочу тебя кое о чем спросить, – нерешительно начала Дэйра, еще не уверенная, что поступает правильно. Ветер, проникший в зал, не желал успокаиваться, то и дело вороша и беспокоя ее волосы. От сквозняка пряди, загораживающие шрамы, сдвигались, оголяя красные полоски на лбу, которые, как казалось самой Дэйре, иногда извивались у нее под кожей, будто щупальца осьминога. В такие моменты всегда жутко чесался лоб, а глаза у случайного собеседника становились круглыми и пустыми.

– Спрашивай, – с готовностью ответил Уил, глядя на нее круглыми и пустыми глазами.

Чего это он такой словоохотливый, задумалась было Дэйра, но кожа на лбу сильно чесалась, и она перешла к сути, решив, что терпение сегодня – это не про нее.

– Ты знаешь, кого везут в черных каретах с гербом Амрэля Лорна на дверцах? – разумеется, у нее был только один вопрос. Он обжег губы, будто она выплюнула изо рта кислоту. Как и подобает человеку, в которого плюнули ядом, слуга графа дернулся, но ответил с такой поспешностью, словно у Дэйры в руках были раскаленные щипцы, а сам он был связан и растянут на пыточном столе.

– Там девять мальчиков от восьми до двенадцати лет и пять девочек от шести до десяти, – произнес господин Рокер и принялся подобострастно заглядывать ей в глаза, будто желая удостовериться, довольна ли она его ответом.

Дэйра сглотнула и поджала босые пальцы ног, ощутив, что пол, оказывается, жутко холодный.

– Откуда они?

– Из Эйдерледжа, – тут же отозвался Уил.

Дэйра заподозрила неладное уже во время его первого ответа, тут же ее буквально охватил озноб. Оглянувшись, она обвела взглядом темное пространство зала, задержалась на нескольких спящих гостях и черных проемах дверей, но не заметила ничего необычного. Все необычное происходило рядом – между ней и Уилом.

– Их везут Амрэлю Лорну?

Уверенный кивок и желание угодить, светящееся в глазах Рокера, пугало, но Дэйра заставила себя успокоиться. Нельзя поймать рыбу, не замочив рук. Она же хотела поймать самую крупную рыбу местных вод, а значит, нырнуть придется с головой.

– Это дети донзаров? Знаешь, зачем они нужны светлому князю?

– И да, и нет, госпожа, – забеспокоился Уил. – Донзарские детки – верно, но зачем князю – не ведаю. Простите, умоляю вас, не сердитесь на меня за это.

– Не буду, – заставила себя улыбнуться Дэйра. – Ты видел этих детей?

– О да! – заулыбался и слуга, довольный, что знал ответ. – Тощенькие, маленькие, недокормыши, их родители сами продали. Они ведь им только в тягость. Почти все уроды. У многих шрамы, у некоторых конечностей не хватает, парочка совсем больных есть – у них кожа не розовая, как у человек, а белая, как снег, и глаза красные. Знаю, что граф таких детишек для светлого князя по всей Сангассии собирает. Вот теперь и до Эйдерледжа черед дошел. Но все законно, родители подписывают бумаги и отказываются от прав. Они счастливы, им ведь золотом платят. Один проданный недокормыш может всю семью от голода спасти.

– И много таких детей насобирал для Лорна твой господин?

– Сто десять, – уверенно ответил Уил. – Я бумаги для него веду, поэтому точную цифру знаю.

– А ты их потом видел в столице?

– Кого? – не понял слуга.

– Детей этих проданных, – Дэйра заскрежетала зубами, но не от эмоций, а от холода, вдруг пронзившего ее через босые ступни, которые, казалось, намертво примерзли к ледяному полу. Но Уил Рокер принял все на свой счет и, испугавшись, запричитал:

– Умоляю, простите, не злитесь! Не видел я их, да и как можно увидеть тех, кого забрали в королевский дворец? Подвозим к каретному двору, нас встречают люди Лорна, подписываем бумаги, получаем деньги и уходим.

– А хорошо платят?

– Очень хорошо, – Уил снова расслабился и заулыбался. – В прошлом месяце мы двадцать шесть детей привезли, получили столько, что я себе семь новых гончих купил. Охота – моя слабость, а хорошие собаки стоят дорого.

– Это верно, – согласилась Дэйра и сдула с носа перо, непонятно как там оказавшееся. Слуга графа полез было под стол, но она схватила его за руку, удержав на месте.

– Я еще не закончила, – прошептала она, чувствуя, что думать с каждой секундой становится труднее. Что-то темное ворочалось в голове, угрожая затмить ясность мыслей, которой Дэйре и так не хватало.

– Знаешь, зачем Амрэль Лорн пригласил меня в Майбрак? – вопрос был таким же неожиданным, каким очевидным был на него ответ, но Уил открыл рот, и вселенная Дэйры снова перевернулась:

– Конечно, все это знают. Светлый Князь полагает, что древние кульджиты или белоголовые, как их тоже иногда называют, вошли с вами в контакт. Вы ведь слышите голоса, верно? Так вот, это они с вами разговаривают. Следы древних повсюду вокруг вас. Князь Лорн не знает, что древние хотят, но уверен, что они вас опекают. Это они убили ученого Могуса в лесу, когда им показалось, что он представляет для вас угрозу. Светлый князь решил вытащить вас из родного дома, чтобы проследить отправятся ли белоголовые за вами. И они отправились! Следов очень много. По дороге мы несколько раз находили цветы смерти, а еще чудных куколок со шрамами, как у вас на голове. А вы слышали про деревню замороженных? Местные уверены, что людей в Копре убил лютый морок, но это не так. Морок никогда не спускался с северных гор, это дело рук белоголовых, которые ползут за вами. А река, что опустилась под разбойницей, которую хотели повесить? Нет, чудес в мире не бывает, но есть древние. Князь Амрэль пригласил вас в столицу затем, чтобы туда пришли древние. Он считает, что таким образом сможет заманить их в ловушку.

– Почему князь Амрэль уверен, что за мной следят древние? – Дэйра едва не захлебнулась от возмущения. – Ведь все, о чем вы сказали, звучит нелогично, и может быть простым совпадением. А как же легенда о возрожденном маге? Его он уже больше не ищет?

– Простите, не сердитесь, госпожа, но помыслы светлого князя мне не ведомы, – снова запричитал Уил. – Мы всяких кульджитов ищем, и старых, и новых, и возрожденных. Просто вы привлекли его внимание, за вами стали следить и выявили много странностей. В Эйдерледже рядом с вами оживали и умирали древние звери, которых вытащили из ледника. Потом родилась эта теория – о том, что за вами следят древние. Могус считал, что древним нужны новые жрецы, и их слугами станут такие, как вы – сумасшедшие. Поэтому они за вами наблюдают, где-то помогают, а где-то испытывают. Может, правда, может, нет, но граф Эстрел в это очень верит и жутко вас боится. Ведь рядом с вами могут быть древние. И я вас тоже очень боюсь.

Спокойно, выдохнула Дэйра. Я спокойна. Вот и приоткрылась тайна Амрэля. Будущая служанка мертвых богов – такое только воспаленный мозг мог придумать.

А может, правда? Если ее испытывали? В Копре? В спальне Феликса? Если за ней следили? И помогали? Например, в эту секунду. Ведь неспроста Уил Рокер выкладывал ей сейчас всю правду. Вел себя, будто заколдованный.

Над головой раздалось хлопанье крыльев, и Дэйру второй раз за ночь обсыпало перьями. Крошечными, ярко-рыжими, нежными. Они уже давно не обжигали, принося исключительно приятные ощущения своими прикосновениями. К дьяволу всех этих белоголовых. К тому самому, который сидит в бездне. Она не поверила Амрэлю в Пещере Радости, не станет верить и сейчас. У нее и от собственных нездоровых выдумок голова трещала, не хватало еще подселить в нее чьи-то другие больные фантазии.

Коротко кивнув Уилу, который, как завороженный, разглядывал что-то на темном потолке пиршественного зала, Дэйра поднялась и поспешно направилась к лестнице. Не той, которая вела к ее покоям, а той, по которой обычно ходили слуги. Бабка София сказала, что именно по ней можно было подняться на крышу башни.

Встретиться с ночью – вот, что хотелось Дэйре больше всего. Темнота успокаивала, дарила надежду, уверенность и вселяла храбрость в ростки самых безумных мыслей, рождающихся в голове молодой маркизы. Мысль, которая возникла во время разговора с Уилом, была той самой – нелогичной, сумасшедшей, опасной, где-то глупой, но очень притягательной. Ее надо было довериться мраку, но не тому, что скрывался в лишенных света стенах замка, а тому, что окутывал мир с заходом солнца. С такой темнотой Дэйра давно была на «ты», ощущая с ней ту близость, которой у нее не было ни с одним человеком.