— Черт, это как порно, — я слегка хихикаю, откладывая книгу, пока она не создала проблему, которую я не могу решить.

Я кладу ее сумочку на тумбочку и достаю ее телефон на случай, если он ей понадобится, замечая на экране текст.

Бэтмен: Ты знаешь, что у нас есть что-то хорошее, Чарли. Ты даже сама сказала об этом в своем офисе в четверг. Ты знаешь, где меня найти. Я люблю тебя, Чарли Мейсон. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, никогда не сомневайся в этом.

Какого хрена? Итак, на следующий день после моей ссоры она бежит к нему. Опять. Я не могу остановиться, я захожу в ее сообщения, читаю следы их разговора.

Бэтмен: С днем рождения, красавица. Извини, я не могу приготовить ужин сегодня, но я буду свободен после. Пещера летучей мыши готова… и я тоже, детка. Я просто хочу снова почувствовать твой вкус, ощутить себя внутри тебя. Оставайся, и, возможно, ты получишь завтрак в постель, как ты любишь.

Я сижу на краю кровати, склонив голову и сжимая телефон. Мое сердце бешено колотится, ярость пульсирует в моих венах.

Она все еще трахается с ним?

Я хочу встряхнуть ее, разбудить и потребовать, чтобы она ответила.

Мною овладевает не только гнев, но и ревность: он прикасался к ней, он был внутри нее, и он может проснуться с ней. То, чего мы никогда не испытывали.

Даже в те времена мы всегда старались быть сдержанными. Ни разу я не удостоился чести держать ее в своих объятиях всю ночь и просыпаться рядом с ней. Для меня это становится слишком сложным. Я не могу мыслить рационально, сырые эмоции управляют мной, и мне нужно уйти, пока ущерб не стал необратимым.

Я встаю, чтобы уйти, пока она произносит слова невнятно.

— Лекс, я люблю тебя… пожалуйста, не оставляй нас.

Нас, опять это слово. Я люблю тебя. Как я жаждал услышать эти слова из ее уст.

Я хочу, чтобы это было по-настоящему, отчаянно нуждаюсь в том, чтобы ее глаза встретились с моими, когда она произнесет слова, которые мое сердце должно услышать снова.

С опущенными плечами, побежденный долгой ночью, я решаю выйти из комнаты, но останавливаюсь в гостиной. Это уютная комната с кучей книг на полках и стеной, заполненной рамками. Я подхожу и смотрю на каждую фотографию. На каждой из них она выглядит счастливой, не похожей на ту несчастную девушку, которую я якобы оставил позади.

Одна черно-белая фотография привлекает мой интерес. Она положила голову на колени пожилой женщины, сидящей на качелях на крыльце. Шарлотта укрыта одним из тех самодельных вязаных одеял. Она выглядит исхудавшей, ее глаза почти черные, но есть намек на улыбку. Пожилая дама прикладывает руку к ее щеке. Должно быть, это ее бабушка, о которой она говорила.

И только один взгляд на эту фотографию подтверждает ущерб, который я нанес. Я подвел нас, как она выразилась.

Я идиот, если думал, что мы могли бы так легко вернуться к прежним отношениям.

Я никогда не перестану хотеть Шарлотту, но я не знаю, как это исправить. Сейчас мне нужен перерыв, чтобы очистить голову и подумать о том, как сделать так, чтобы мы снова стали единым целым.

Нет сомнений, что присутствие рядом с ней создает огромную проблему — мы либо ссоримся, либо я трахаю ее. И ни одно из этих действий не приближает нас к решению проблемы.

Я закрываю за собой дверь и покидаю ее квартиру, в моей голове бурлит чувство вины.

Вернувшись в отель, я допиваю бутылку Jack Daniels и неуверенно открываю еще одну, зная, что зависимость от этого напитка приведет меня к серьезным неприятностям.

Чувство вины превращается в обиду, и гнев поднимается во мне, как прилив.

С телефоном в руке я звоню Брайсу, оправдываясь тем, что звоню посреди ночи, надеясь, что он раскопает для меня какую-нибудь грязь.

— Вы уверены, мистер Эдвардс?

Со сжатой грудью и ослабленным зрением от крепкого алкоголя, проникающего в мои вены, я смотрю на голую стену и мои губы кривятся в довольной ухмылке.

Я хочу, чтобы Джулиан ушел.

И теперь меня не остановить.

Тридцать пятая глава

Чарли

Девять лет назад

— Ладно, извини, обещаю, что теперь слушаю. Итак, кто идет сегодня на концерт?

Я не разговаривала с ним, несмотря на его многочисленные попытки связаться со мной. Его отчаяние объяснить то, что видела Адриана, было заметно в каждом его сообщении.

Да и что было объяснять?

Его застали трахающимся с женой на пианино через две минуты после того, как я ушла.

В ту ночь мы с парнем с татуировкой черепа целовались около часа на пляже, пока я была полностью пьяна от какого-то коктейля. Он хотел большего, но в последний момент я вытащила карту месячных. Этого было достаточно, чтобы отшить его, но не раньше, чем он попросил сделать ему минет, от чего я с такой готовностью отказалась.

— Я, Элайджа, Финн, Дженнифер, та цыпочка из английского класса с огромным торсом.

— Ты имеешь в виду Лили?

— Да, ее так зовут.

В Калифорнии раз в год показывали лучшие новые таланты, и концерты всегда проходили на ура. Ехать было четыре часа, поэтому доктор Эдвардс организовал для нас номер в шикарном отеле по соседству, и только поэтому отец разрешил мне поехать.

— А что насчет твоего…, — я прочистил горло, притворяясь, что выдаю это за противный кашель, — брата?

— Они с Самантой должны пойти на какое-то мероприятие.

Как пара.

Ладно, с меня хватит.

Как бы я ни ненавидела его прямо сейчас, какая-то крошечная часть меня хотела увидеть его, чтобы он мог умолять меня простить его. Это было не то состояние, в котором я должна была находиться. Я заполнила анкету и прочитала множество статей в журнале Cosmo. Все они давали один и тот же ответ — он был гребаным придурком, так что оставь его жалкую задницу сейчас, пока ты не оказалась в дураках. Ага, обмани меня один раз, стыдно тебе, обмани меня дважды, стыдно мне. Ну, к сожалению, дурак сидел в комнате Адрианы, все еще думая о том, как сильно я по нему скучала.

Я начала листать журналы Адрианы, не обращая внимания на них, а скорее на доску объявлений над ее столом. Фотографии были разбросаны повсюду, тонна наших фотографий, но именно фотографии Алекса привлекли мое внимание. Как может одно человеческое существо быть таким фотогеничным на каждой фотографии? Он был похож на чертову мужскую супермодель. Взгляд на фотографии зажег искру, которую я пыталась похоронить вместе с обидой и унижением.

Вот фотография Алекса и Саманты в день их свадьбы. Я почувствовала, как в моем животе начинают образовываться узлы, а реальность пробирается внутрь, когда я изучала выражение его лица. Он любил ее, верно? Иначе зачем бы он женился на ней и трахал ее на пианино? И снова гнев всколыхнулся во мне.

— Мне нравится их фотография, — вздохнула Адриана.

— Как они познакомились?

— В колледже. На первом курсе, я думаю. Вы знаете моего брата, он был шлюхой здесь, в Кармеле. Я удивлена, что он остепенился. Я не знаю, как она это сделала, но она это сделала.

Молодец, что задала этот вопрос. Алекс была шлюхой. Не могу сказать, что тогда я обратила на это внимание, но если бы сейчас я могла чувствовать себя меньше, я была бы чертовым муравьем.

— Она милая, — это было все, что я смогла сказать.

— Да, она такая. То есть, не поймите меня неправильно, она мне нравится, но иногда мне кажется, что она слишком многого от него требует. Как будто она вернулась в 1950 год, когда женщины оставались дома, пекли пироги и оставляли их на подоконниках, чтобы они остывали, пока мужчины приносили домой бекон.

— Может, ему это нравится. Знаешь… вся эта история с «я буду пещерным мужчиной, ты будешь пещерной женщиной», — пробормотала я.

— Я думаю… может быть. Просто Алекс не такой. Да, он мой брат и раздражает меня до смерти, но глубоко внутри он такой добродушный парень. Он никогда не причинит никому боль намеренно, и он никогда не будет так обращаться с женщиной. Конечно, он дурачился в старших классах, но кто не дурачился? — Адриана подошла к стереосистеме и включила последнюю песню Рианны.