Шарлотта возвращается к столу и садится на стул. Эрик наливает ей сангрию, зачем, черт возьми, я понятия не имею. Ей нужно перестать пить.

Пока она продолжает смотреть на меня, я наблюдаю за ней, не зная, кто первым нарушит зрительный контакт, мы оба словно пытаемся прочитать мысли друг друга. Я первым отворачиваюсь только потому, что женщина рядом со мной просит прикурить, на что я вежливо отвечаю, что не курю.

Играет музыка, и толпа встает, чтобы потанцевать. Атмосфера расслабленная. Сангрия смертельно опасна — она подкрадывается к вам, когда вы меньше всего этого ожидаете. Адриана и Элайджа на танцполе. Эрик учит туристов танцевать «Макарену», и я должен признать, что на это стоит посмотреть. Никки и Рокки исчезают, но их вещи все еще здесь. Несомненно, в ванной их ждет быстрый секс.

— Лексссс, — невнятно произносит Шарлотта, когда подходит и садится ко мне на колени.

— Шарлотта, ты пьяна.

— Нет, не пьяна. Я просто очень, очень, очень, очень счастлива, понимаешь? — она улыбается, беря еще одну рюмку.

— Достаточно сангрии для тебя.

Я отодвигаю стакан, но она хнычет.

— Нет, Лексс… смотри, я в порядке. Видишь, ты мне даже нравишься сейчас.

— Значит, раньше я тебе не нравился?

— Нет, я ненавидела тебя… ненавидела за то, что ты оставил меня одну… оставил нас.

— Ты ненавидела меня, Шарлотта? — осторожно спрашиваю я.

Она обхватывает руками мою шею и притягивает меня к себе, вдыхая запах моей кожи.

— Конечно, я ненавидела тебя… но теперь ты мне снова нравишься, — она целует мой лоб, затем улыбается. Мои руки обвивают ее талию, прижимаясь к ней, пока она пытается успокоиться.

— Что ты имеешь в виду под нами, Шарлотта?

— Ты и я, мы, — ее тон меняется, — Давай потанцуем… пожалуйста, Лекс.

Она спрыгивает с моих колен и тащит меня на танцпол. Мы танцуем, и она крепко прижимается ко мне. Она поет мне, а я пою ей в ответ. Это наш единственный способ говорить друг с другом. Я даже не могу вспомнить, что это за песня, потому что я потерян в этом моменте с ней. Группа объявляет, что это последняя песня вечера, и что же они играют? Уитни Хьюстон. Я позволяю Шарлотте веселиться с девочками, они танцуют под музыку 80-х годов.

Я возвращаюсь к столу и вижу, что Эрик, Рокки и Элайджа смеются, глядя на меня.

— Что?

— Почему вы, ребята, не можете просто поцеловаться и помириться? — Эрик смеется.

— Или поцеловаться и потрахаться, — подхватывает Рокки.

— О, подождите, слишком поздно, вы, ребята, уже сделали это, — укоряет Элайджа.

— Забавно, ребята. Раз уж вы трое так заинтересованы, почему бы вам не задать Шарлотте те же вопросы?

— Чувак, у нее будут мои яйца, если я спрошу ее об этом.

— Я думал, Никки уже носила их как серьги, — саркастически отвечаю я.

— Ооо, щелк! — радостно восклицает Эрик.

— Извини, чувак, но он прав. Какого хрена ты так взмок? — шутит Элайджа.

— Чувак, моя жена горячая штучка. Она моя мамочка, к тому же она извращенка, как дерьмо в спальне. Был один раз… — Никки подошла к нему сзади и ущипнула его за ухо, как непослушный первоклассник.

— Что ты говорил обо мне?

— Ничего… что ты красивая… отличная мать и нежный человек.

Эрик чуть не выплевывает свою сангрию. Я прячу свой смех за бокалом вина в руке. Элайджа изо всех сил старается сохранить прямое лицо, но у него ничего не получается.

— Я разберусь с тобой позже, — отвечает она властным тоном.

Глаза Рокки загораются, его руки потираются от восторга.

— Ладно, я ухожу, ребята, — щебечет Эрик, — Мой друг прислал мне сообщение, и оказалось, что в клубе видели очень горячую модель. Я просто жду, чтобы узнать, где, — он продолжает писать на своем телефоне, быстрее скорости света. Шарлотта и Адриана возвращаются за стол, обе выглядят расслабленными и отдохнувшими.

— Ты готов идти, детка? — Адриана спрашивает Элайджу.

— Готов, когда ты будешь готова, принцесса, — пробормотал Элайджа.

— Чувак, я не единственный, у кого нет яиц, — Рокки хихикает.

— Что я могу сказать? Я самый счастливый парень на свете… — он делает паузу, затем продолжает, — без яиц.

Адриана прижимается к нему и прощается со всеми. Затем она быстро отводит меня в сторону: — Ты в порядке, Лекс?

— Да, в порядке. Пожалуйста, забери Элайджу домой и делай все, что вы, молодые ребята, делаете в эти дни.

— Ну, вообще-то мы думали…

— Адриана, это выражение. Я не хочу знать.

Она крепко обнимает меня: — Я люблю тебя, старший брат.

— Я тоже тебя люблю, сестренка.

Она может быть королевской занозой в моей заднице, но лучшей сестры я и не мог себе пожелать. Иногда я не знаю, как бы я без нее обходился. Она также приходит на помощь, когда она мне нужна, и она единственная, кто терпит все мое дерьмо. Я был для нее засранцем, о чем сейчас сожалею.

— Чарли, ты хочешь пойти с нами домой? — спрашивает Никки.

— Нет, спасибо. Вы, извращенцы, убьете мой кайф.

— Я отвезу тебя домой, — предлагаю я.

— Думаю, с нами ей будет безопаснее, — возражает Никки.

— Поскольку она моя подруга, я уверена, что смогу доставить ее домой в целости и сохранности, — я подчеркиваю «подруга», потому что Никки такая гребаная сука.

— Детка, он может забрать ее. Итак, завтра вечером, да? Стадион «Янки»?

— Я пришлю к тебе машину, и мы сможем поехать вместе.

— Отлично, брат.

Они прощаются, и я беру Шарлотту за руку, так как она с трудом идет. Ее глаза стекленеют, но она все еще выглядит такой красивой. Я просто молюсь, чтобы ее не стошнило на меня.

— Я могу сама отвезти себя домой, ты знаешь. Это не первый раз, когда я веселюсь, как будто на дворе 1999 год.

Я ничего не говорю. Нет смысла. Мы выходим на улицу, и я вызываю такси. Мне удается затащить ее внутрь после бессвязного спора о том, что она независимая женщина, дать водителю ее адрес, и мы едем.

Это всего лишь пятнадцатиминутная поездка на такси, и часть меня испытывает любопытство. Наконец-то я увижу место, в котором она живет. Я знаю, что независимо от того, что я увижу, это будет олицетворять ее. Может быть, прошло всего пятнадцать минут, но к тому времени, как мы приехали, она уже потеряла сознание. Я выношу ее из такси и несу к входу в ее дом. Ее швейцар — приятный пожилой мужчина, который приветствует меня, когда я выхожу.

— А, мисс Мейсон… в какие неприятности она попала?

— Простите, сэр. Не могли бы вы впустить нас? Мне неудобно рыться в сумочке Шарлотты. Вы же знаете женщин в наши дни, они носят с собой всякое барахло. К тому же, я не хочу ее будить.

— Вот запасной. Будьте добры, верните его вниз, когда будете уходить, — он протягивает мне ключ. Наверное, он хорошо ее знает.

— Спасибо. Конечно, принесу.

Мы приезжаем на ее этаж. Мне удается открыть ее входную дверь и включить свет. Прежде чем я могу остановиться и принять это все, я нахожу путь через коридор, пока не достигаю того, что, как я предполагаю, является ее спальней. Открываю дверь, и мое предположение оказывается верным.

Ее идеально заправленная кровать стоит посреди комнаты, и я осторожно укладываю ее, снимая обувь и накрывая одеялом. Она мирно лежит, свернувшись клубочком. Ее легкое дыхание — единственный звук в комнате. Она выглядит умиротворенной, захватывающей дух, и я не смею разбудить ее по своим эгоистичным причинам.

Раздается слабый звук кошки, и в тени она появляется из-за занавески и забирается на кровать рядом с ней. Я решаю не гладить ее, на случай, если она нападет на меня за то, что я чужой в ее доме.

Мой взгляд перемещается по комнате. Она кажется теплой, с точки зрения декора. У нее большой туалетный столик со всеми этими духами и девчачьими штучками, идеально расставленными и аккуратно организованными. Черт, она такая же долбаная анальщица, как и я. На ее тумбочке стоит лампа, док-станция и книга. Комната слегка освещена, поэтому я открываю страницу, на которой есть закладка.